Из-за спины легкий ветерок доносил мужские голоса.
Она обернулась. Они сидели, уткнувшись в разложенные перед ними бумаги, и не смотрели на нее. Так что Марилу не осталось ничего другого, как любоваться голубыми водами пролива Лонг-Айленд.
Бассейн находился на вершине покатого холма, склон которого сбегал прямо к воде. От берега на восемьдесят футов уходил мол. С одной стороны от него стояла большая моторная яхта. С другой — два катера и парусная яхта.
Она подумала, как хорошо в такой день выйти в море под парусом. Вдвоем, она и Стив. Да еще солнце и море.
Но, видать, не получится.
Вновь она повернулась к мужчинам. Весь день Стив сидел со стариком, разъясняя, что же написано на этих белых листках. Она направилась к ним. Голос Стива звучал все отчетливее.
— Фонды и брокерские конторы заверили меня, что войдут в долю. Значит, без их контроля не обойтись. Нынешнее руководство их не устраивает, так что они предложат своих людей. А вот деньги они не хотят.
— Так что они возьмут?
Марилу задержалась у своего стула, взяла пачку сигарет.
— Долговые обязательства, тридцать долларов на каждую акцию и такое же число привилегированных акций[29] по пять долларов. Этот вариант их устраивает больше.
— Естественно, — хмыкнул Синклер. — Так не надо платить налогов. Во всяком случае, пока долговые обязательства и акции не проданы. Но в итоге нам придется вложить на пятнадцать миллионов больше.
— Но есть и компенсация. Во-первых, мы можем отнести к расходам стоимость долговых обязательств и процентные выплаты по ним. Во-вторых, нам не надо выкладывать наличные. А когда-таки придется расплачиваться, мы уже сможем воспользоваться ста пятьюдесятью миллионами, что принесет нам фильмотека. То есть мы заплатим им их собственными деньгами.
— Они понимают, что ты отсекаешь отделение распространения фильмов?
— Да, — кивнул Стив. — И не возражают. Ибо им известно не хуже нас, что это источник убытков. Но одна проблема здесь налицо.
— Какая же?
— У них нет желания финансировать «Самарканд».
— То есть Сэма Бенджамина?
— Именно так.
— В чем причина?
— Причин они назвали множество. Но умолчали об истинной. Им неохота иметь дело с «еврейским выскочкой».
— Если распространение остается у нас, теряется вся выгода. Мне не хочется каждый год изымать из нашей прибыли пять миллионов.
— Я думаю, есть возможность обойти и это препятствие.
— В твоем голосе не чувствуется уверенности.
— Не попробовав, не узнаешь. Я предлагаю следующее. Мы можем внести пятьдесят процентов капитала на подготовку его фильмов. Так что теперь я должен найти для него недостающие пятьдесят процентов.
— Ты с ним уже говорил?
— Нет. Сначала хотел получить у вас «добро».
— Ты его получил. Но я надеюсь, что твой дружок нас не подведет. Если он что-то сболтнет, сделка провалится.
— Это я знаю. Я все подготовлю до того, как поеду к нему. И подпишу документы, едва он согласится.
— Так ты думаешь, что все получится?
— А почему нет? Мы начнем, имея в кармане семьдесят один процент акций. Еще девять процентов, и мы сможем слить компании. А их мы раздобудем в первый же день.
— Хорошо. Только не зарывайся, — старик поднялся. — Я бы не хотел, чтобы ты пропустил встречный удар.
Внезапно Стив заулыбался.
— У меня даже настроение поднялось.
— Почему? — удивился Синклер.
— Я боялся, что вы теряете хватку. Но, сам вижу, ошибся.
Синклер рассмеялся и направился к лежащей на шезлонге Марилу.
— Синьорита Барсини, прошу меня извинить. Я такой плохой хозяин, — говорил он по-итальянски.
Она ответила на том же языке.
— Я к этому привыкла. Мужчины всегда начинают с дел.
— Это вина вашего кавалера. По-моему, надо быть сумасшедшим, чтобы говорить о делах, когда это время он мог бы провести с вами.
— Он всегда разный. С разными людьми по-своему.
Но только не сумасшедший.
— Глубокое наблюдение. И такое итальянское. Не могли бы вы растолковать старику, который что-то недопонимает, что вы хотели этим сказать?
Марилу замялась.
— Наверное, я не в меру любопытен, — по-своему истолковал он ее молчание. — Отвечать не обязательно.
— Нет, нет, я просто думаю, как ответить.
Он ждал.
— Для меня он возлюбленный, каких, как мне казалось, уже нет. Для Сэма Бенджамина — Друг, и второго такого ему никогда не найти. Для вас… — она запнулась.
— Продолжайте. Для меня…
— Для вас, мне кажется, он — сын, которого у вас не было.
— А для себя? — спросил Синклер. — Как по-вашему?
Зеленые глаза Марилу наполнились печалью.
— Для себя он недостаточно хорош. Он гонится за мечтой, которая никогда не станет реальностью.
— Кто возглавит производство фильмов? — спросил Сэм. — Мне же придется работать с ним в тесном контакте.
— Джек Сейвитт, — ответил Стив. — Он продает свое агентство «Артисте энд Райтерс, инк.».
— Хорошо, — кивнул Сэм. — Мне он нравится.
— Правильно ли я все понял? — вмешался Роджер. — «Транс Уорлд Синклер» забирает себе студию и распространение фильмов в других странах, «Самарканд Транс Уорлд» получает сеть распространителей в США и Канаде. Производство фильмов мы финансируем пополам, так же делим и прибыль. Мы можем снимать картины и вне рамок этого соглашения, но вы ваши фильмы показываете только по телевидению.
— Совершенно верно, — кивнул Стив. — Нам нужны телефильмы, и ничего более.
— Будут они показываться в кинотеатрах за рубежом?
— Да.
— То есть будут конкурировать с нашими?
— Едва ли. Не то качество. Без домашнего рынка нам нет смысла вкладывать в них большие деньги.
— Меня все устраивает. — Сэм повернулся к Дейву Даймонду. — А ты что думаешь?
— Меня тоже, — ответил банкир. — С кредитом все улажено. Вы сразу получите пятнадцать миллионов. , — А если я захочу купить иностранный фильм для проката в Штатах? — спросил Сэм. — Это возможно?
— Никаких ограничений тут нет. Я бы хотел потом показать этот фильм по своему телеканалу, но это твои деньги, а потому ты можешь предложить фильм любой телевещательной компании.