Нет, оказалось, что женщина, лежавшая в его комнате, не дышала, но была еще теплой, поскольку только что удушил он ее той же самой удавочкой, что и деда, она валялась тут же. Мы с Леной порадовались тому, что нас убийца не тронул, но обстоятельство, что его сожительница была убита практически в нашем присутствии, испортило нам настроение надолго. А злодей действительно оказался психом.

Еще одна из моих коллег (почему-то эти жуткие происшествия случаются в основном с женщинами) осматривала в квартире сильно разложившийся труп, вздувшийся и позеленевший, из-под которого выползали опарыши и текла зловонная жидкость. Труп лежал аккурат между комнатами, и, перебираясь из одного помещения в другое, следователь поскользнулась и… чуть не упала прямиком на осматриваемое тело. Ее буквально на лету подхватил судебный медик.

Правда, был страшный случай и со следователем-мужчиной. Он ехал на происшествие в главковском УАЗике с брезентовым верхом; в УАЗик на полном ходу въехала встречная «Волга». Все, кто находился в «Волге», умерли мгновенно. А пассажиры УАЗика благодаря брезентовому верху все поочередно повылетали на асфальт. Следователь вылетел первым и шлепнулся прямо головой. Но не успел он подняться, как к нему подскочил местный начальник уголовного розыска, посадил его в свою машину и увез на происшествие с криком: «Надо срочно осматривать место!». Следователь героически осмотрел место, после чего начал выковыривать из своей головы осколки стекла.

Как-то под самый Новый год я отправилась на осмотр места происшествия на чердаке старого дома в центре Питера. Группа в составе двух оперативников, эксперта-криминалиста в полном снаряжении во главе со мной вошла в парадную, увидев крутые лестничные марши, мы решили подняться на последний этаж в лифте. Это было роковое решение: как только мы все набились в кабину, лифт застрял. Мы жалобно призывали проходивших мимо граждан позвонить в «аварийку», а они в ответ смеялись и на ходу рассказывали, что этот лифт «аварийка» не откроет, уже были такие прецеденты, когда застрявшие встречали Новый год в лифте. Тогда оперативники стали пытаться отжать двери лифта стволами табельных пистолетов, и как раз в этот момент приехали работники аварийной службы. Поскольку в образовавшуюся щель пролезали только стволы пистолетов, а просунуть одновременно с ними свои удостоверения опера не догадались, наше освобождение отложилось надолго — пока аварийщики не осмелились подойти, чтобы выслушать наши объяснения.

Но ведь от подобных несчастных случаев не застрахованы и обычные граждане, правда? Разве что им не грозит упасть на разложившийся труп…

«Я ТРЕБУЮ ВЗЯТЬ МЕНЯ ПОД СТРАЖУ…»

Каждый следователь практически всегда допрашивает родственников обвиняемых — для характеристики личности или для установления каких-то важных обстоятельств. Сейчас уже трудно представить, что близкие родственники не всегда обладали свидетельским иммунитетом. А ведь эта норма, освобождающая человека от обязанности свидетельствовать против себя и своих близких родственников, существует в нашем законодательстве только с 1993 года. И я знаю массу случаев, когда к уголовной ответственности привлекали матерей и жен за то, что они выстирали окровавленную рубашку сына (мужа) или не сказали следователю о том, что тот признавался им в совершении преступления. Но в основном на такое самопожертвование шли женщины. И только один раз в моей практике было наоборот.

После пяти лет работы следователем районной прокуратуры я перешла в другой район заместителем прокурора, курирующим расследование уголовных дел следователями прокуратуры. Незадолго до этого в районе сменился и прокурор, и мы вместе с ним решили провести ревизию старых уголовных дел о нераскрытых убийствах, пылившихся в сейфах следователей.

Покопавшись в этих делах, я вытащила на свет Божий несколько перспективных «убоев». Мне показалось, что если по ним поработать еще немного и исследовать версии, в принципе лежавшие на поверхности, но по каким-то причинам не проверенные при первоначальном расследовании, то вполне можно реанимировать эти дела и успешно направить в суд. Например, одно из дел являло собой вообще-то несложную ситуацию убийства при совместной пьянке. Компания гопников два дня беспробудно пила на квартире у одного из них, на второй день забредший в квартиру сосед захотел пообщаться с лежавшим на полу на тюфяке мужчиной и обнаружил, что тот лежит в луже собственной крови, а на животе у него три ножевых раны.

Участники распития спиртных напитков в один голос рассказали, что все проходило на редкость мирно и спокойно. Потерпевший решил выскочить к ларьку за сигаретами, а, вернувшись, сказал, что у ларька поскандалил с местными малолетками и те его избили, а теперь у него болит живот, и улегся спать на тюфяк. Его не трогали до прихода соседа.

Следствие с помощью уголовного розыска и отдела по предупреждению преступлений несовершеннолетних тщательно изучило личности малолеток, тусующихся возле злополучного ларька; всех установили, допросили, проверили их алиби, но виновного не нашли и дело приостановили.

И все бы ничего, да меня насторожило одно обстоятельство. Гопники подробно описывали, в какой одежде потерпевший ходил за сигаретами; имелся в деле и осмотр этой самой одежды. Дело было в феврале, морозы стояли до двадцати градусов, но ни на ватнике, ни на пиджаке, ни — главное — на майке, надетой под пиджак, не было никаких следов ножевых разрезов. Если следовать версии о нападении малолеток на улице возле ларька, то отсутствие повреждений на одежде при наличии трех ножевых ран на животе не находило разумных объяснений.

Допустим, как пытался доказать мне следователь при обсуждении дела, потерпевшему от выпитого было жарко, и он ватник не застегивал, а пиджак носил нараспашку. Но чтобы он при этом для вентиляции живота при арктическом морозе еще и майку задрал, — в это слабо верилось. Логичнее было поискать убийцу среди собутыльников, что и было сделано при дополнительном расследовании.

И еще одно дело меня заинтересовало.

В квартире на первом этаже хрущевки был обнаружен труп хозяйки — пожилой женщины Анны Юрьевны Петровой, с множественными ножевыми ранениями и переломанными при удушении хрящами гортани. Замки входной двери повреждены не были, из дома ничего не пропало. Какие враги могли быть у старушки? Кроме родственников…

Следствие выяснило, что бабушка имела взрослого женатого сына, но жила одна, отдельно от него; квартиру завещала любимому внуку, 25-летнему парню, который к бабушке нежно относился, ухаживал за ней, всячески помогал ей, несмотря на неприязнь к ней его матери, невестки потерпевшей.

Из-за этой взаимной неприязни между невесткой и свекровью даже сын практически прекратил общаться со старушкой и в гости не приходил. А вот внук — видимо, самый здравомыслящий в этой семье — пытался как-то нормализовать обстановку и навести мосты между поссорившимися родственниками; уговаривал мать и бабушку помириться (видно, очень любил их обоих), но безрезультатно.

К тому моменту, когда я прочитала это приостановленное дело, внук уехал работать в Нижний Тагил, несмотря на освободившуюся после смерти бабушки квартиру. Прошло уже три года со дня убийства. Я вызвала на совещание оперативников, и они согласились, что самой перспективной является семейная версия. Проанализировав данные судебно-медицинского исследования трупа, мы сошлись во мнении, что характер повреждений — множественные неглубокие ножевые порезы и удушение — очень напоминает женскую руку. Именно для женщин-убийц характерны такие нерешительные ножевые ранения и перемена способа убийства прямо в ходе нападения.

И, конечно, первой кандидатурой в подозреваемые, с учетом наличия мотива, стала невестка потерпевшей. Было решено вызвать ее на допрос и посмотреть, во-первых, на ее поведение в кабинете следователя, а во-вторых, на то, что она станет делать после возобновления следствия, если почувствует угрозу для себя. Воодушевленные оперативники, в предвкушении раскрытия, даже организовали за ней наружное наблюдение.