Я уселся в одно из старомодных кожаных кресел и потягивал бренди, пока не услышал шум подъезжающей машины. Вышел из дома, когда она остановилась у ступеней. Естественно, приехала Мелисса на «мач-1».

Я сбежал по лестнице.

— Быстро вы.

— Старалась, — она улыбнулась. — Хотите сесть за руль?

Я покачал головой, открыл дверцу и плюхнулся на сиденье рядом с ней.

— Нет. Поеду пассажиром, — наклонился к ней, поцеловал в щечку, затем пристегнулся ремнем безопасности.

— Нервничаете?

— Нет. Привычка.

— Какие будут указания?

Я посмотрел на нее.

— Поедем куда-нибудь и потрахаемся.

— Мистер Перино!

— Ладно, если вы так неприступны, давайте выслушаем ваши предложения.

— Я знаю одно отличное местечко в» берегу, где мы можем выпить, поболтать, потанцевать.

— Меня это устраивает.

— Так-то лучше, Анджело, — она улыбнулась.

Улыбнулся и я.

— А потом мы поедем куда-нибудь и потрахаемся.

С места она рванула, словно стартовала на гонке «Гран-при». Ну почему всякий раз, когда я сажусь к кому-то в машину, водитель пытается показать, какой он удалец? Я закрыл глаза, молясь о благополучном исходе нашей поездки.

Глава 5

Разбудил меня телефонный звонок.

Голова буквально разламывалась от боли. Местечко, куда она отвезла меня прошлым вечером, оказалось далеко не романтичным. Спиртное безбожно разбавляли, гремящая музыка не позволяла говорить, а танцующие из-за тесноты наступали друг другу на ноги.

— Мистер Хардеман хотел бы поговорить с вами, сэр, — голос Дональда.

— Я сейчас спущусь.

— Молодой мистер Хардеман, — торопливо пояснил Дональд. — Он звонит из Детройта.

Тут я окончательно проснулся. И Номер Один еще что-то говорил о секретах. Интересно, кто доложил о моем приезде. Дональд или секретарь?

— Соедините меня с ним.

— Мистер Перино? — осведомился женский голос.

— Да.

— Один момент.

Я посмотрел на часы. Половина девятого. В Детройте половина восьмого, а он уже на работе.

— Анджело, — сплошное дружелюбие. — Давненько мы не разговаривали.

— Это точно.

— Я так рад, что ты заехал к деду. Номер Один всегда любил тебя.

— А я — его.

— Иной раз мне кажется, что он проводит в одиночестве слишком много времени, — в голос проникла озабоченность. — Как, по-твоему, он выглядит?

— Как всегда. За тридцать лет, что я его знаю, он ничуть не изменился.

— Хорошо. А то до нас доходят всякие слухи.

— Какие же?

— Ты понимаешь. Обычное дело. — Стариковские причуды.

— Ничего такого нет и в помине, — отрезал я. — Он вполне здоров.

— И слава богу. Я собирался заскочить к нему, но ты же знаешь, какая у нас жизнь. Одно налезает на другое.

Головы не поднимешь.

— Я понимаю.

— Тут поговаривают, что ты завязываешь с гонками.

— Номер Один как раз пытается убедить меня, что пора.

— Прислушайся к нему. А если решишь, подъезжай ко мне. Здесь для тебя всегда найдется местечко.

Я улыбнулся. Номер Три давал понять, кто у нас хозяин.

— Благодарю.

— Пустяки. До свидания.

— До свидания.

Я положил трубку. Закурил. В дверь постучали.

— Войдите, — крикнул я.

Дверь отворилась, вкатился Номер Один на своем кресле, за ним Дональд внес поднос с завтраком. Поставил его на кровать, снял салфетку.

Апельсиновый сок, гренки, кофе.

— Как сварить яйца, сэр? — спросил он.

— Больше ничего не надо. Благодарю. Достаточно и этого.

Дональд вышел, а Номер Один подъехал к кровати.

Я налил себе кофе, отпил, голове сразу полегчало.

— Ну? — не выдержал он.

— Хороший кофе.

— Знаю, что хороший. Что изволил сказать мой внук?

Я вновь отпил кофе.

— Порадовался, что я заехал к вам, и предложил заглянуть к нему насчет работы, если я действительно решу бросить гонки.

— Что еще?

— Погоревал, что вы слишком много времени проводите в одиночестве, и пожелал узнать, каково, по моему мнению, ваше самочувствие.

— И что ты ответил?

— Пришлось сказать правду. Что вы рехнулись и у вас навязчивая идея. Насчет нового автомобиля.

Он начал было сердиться, но потом все понял и рассмеялся. Я последовал его примеру, и мы более всего напоминали двух школьников, разыгравших своего учителя.

— А может, стоило ему все и сказать. Хотел бы я посмотреть в этот момент на его физиономию.

— Он бы нецензурно выругался.

Номер Один перестал смеяться.

— А что ты в действительности думаешь?

— Насчет чего?

— Меня, — и с неохотой продолжил, словно страшась моего ответа:

— Неужели моя идея — мечта выжившего из ума старика?

Я глянул на него.

— Если это так, то и весь мир сбрендил. И в особенности автоконструкторы. Тут уж у каждого одна мечта — создать самый лучший автомобиль.

— Этой ночью я долго обдумывал твои слова. Нас и впрямь ждут немалые трудности.

Я молча пил кофе.

— Потребуются значительные средства. «Джи эм»[5] вкладывает в новую малолитражку по меньшей мере триста миллионов долларов. У «Форда» затраты будут существенно меньше, потому что они лишь приспосабливают к американскому рынку модель, выпускаемую в Англии, а двигатели будут ввозить из Европы. И все равно им придется потратить чуть ли не двести миллионов, — он посмотрел на меня. — Полагаю, примерно такая же сумма нужна и нам.

— Есть у «Вифлеема» такие деньги? — задал я встречный вопрос.

— Даже если б и были, я не смог бы уговорить внука вложить их в новый автомобиль. А совет директоров у него ручной.

Повисла тяжелая тишина. Я налил себе вторую чашку кофе.

Номер Один обреченно вздохнул.

— Может, забыть нам об этом? Мечта безумца.

Он словно ссохся, признавая свое поражение. И только тут я понял, сколь захватила меня его идея.

— Есть один вариант.

Он вскинул голову.

— Не слишком простой, и на каждом шагу нам будут ставить палки в колеса.

— Я к этому привык.

— Но придется покинуть Детройт.

— Не понял.

— Перебраться в другой штат. Продать отделение бытовой техники. Вы говорили, оно приносит сорок миллионов в год. Следовательно, за него можно выручить как минимум в десять раз больше. Четыреста миллионов. Восемьдесят процентов акций — ваши, это триста двадцать миллионов.

— Я контролирую восемьдесят процентов, — поправил меня Номер Один. — Но принадлежит мне сорок один процент, остальное — собственность «Фонда Хардемана».

— Сорок один процент — это сто шестьдесят четыре миллиона. Остальное мы достанем без особых хлопот. А потом вы переведете автостроительное производство.

— Куда?

— В Калифорнию. В штат Вашингтон. Там большие аэрокосмические заводы, которые будут остановлены в ближайшие несколько лет из-за неизбежного уменьшения ассигнований. В корпусах можно достаточно быстро смонтировать сборочные конвейеры. Места хватит, технический персонал высокой квалификации. Западное побережье этим славится.

Он смотрел на меня.

— Может получиться.

— Я знаю, что получится, — заверил его я.

— Кто купит отделение бытовой техники?

— Желающие найдутся, но в итоге вы получите очень мало наличных и много бумаг. Следует поступить иначе.

Преобразовать отделение в акционерное общество. Продать акции всем желающим, и, возможно, одновременно с этим часть акций автостроительного отделения, чтобы получить недостающие средства.

— То есть идти на Уолл-стрит, — пробурчал старик.

Я кивнул.

— Никогда им не доверял, — все еще упирался он. — Они слишком много говорят.

— Однако у них есть деньги.

— Я не знаю, как вести с ними дела. Мы говорим на разных языках.

— За этим я вам и нужен. Буду вашим переводчиком.

Он погрузился в раздумья, затем улыбнулся.

— Сам не пойму, чего я так заволновался. Начинал я бедняком, и если наша затея лопнет, бедняком мне придется стать на куда более короткий срок, чем в молодости, — он развернул кресло и покатил к двери. Я выбрался из кровати, открыл ему дверь.