Книги из попавшей частично в продажу "Нарышкинской особой библиотеки" заинтересовали меня. В большинстве случаев это были первые издания русских поэтов и путешествия русских прославленных мореходов. Но, просматривая книги, я увидел на одной из них - на "Стихотворениях Анакреона Тийского", выпущенных в 1794 году в переводе Николая Львова,- такую надпись:

Н. А. Львов, один из первых собирателей русских народных песен, поэт, композитор и архитектор, был другом Державина. В Гатчине до сих пор сохранилась построенная Львовым пристройка к Приоратскому дворцу на Черном озере - одно из чудеснейших архитектурных творений.

Надпись Львова на книге свидетельствовала, что "Анакреон" из библиотеки Державина. Порывшись в привезенных книгах, я нашел и другой томик, принадлежавший некогда Державину, с его инициалами на корешке,- "Душеньку" И. Ф. Богдановича.

В русской литературе есть немало примеров, когда имя писателя прочно закрепилось благодаря одной вещи. Богданович был человеком просвещенным. Он составил один (44) из первых сборников русских пословиц, изданный в 1785 году, сборники стихов и драматических произведений. Но его "древняя повесть в вольных стихах" "Душенька" не только прочертила яркий след в литературе, но именно с нею и связана писательская известность Богдановича. "Душенька" издавалась множество раз; она выходила и миниатюрными изданиями, и с иллюстрациями, и как текст оперы с превосходнейшими гравюрами - заставками и концовками.

Но экземпляр из библиотеки Державина был самый непритязательный: первое издание 1783 года; он отличался лишь авторской надписью на титуле: "Гавриле Романовичу Державину приносит сама Душинька".

Однако выискал я не только книги, подаренные авторами Державину, но и книгу самого Державина с его необычайно трогательной надписью, некогда хранившуюся, наверно, под зеленой тафтой, как одна из самых близких сердцу драгоценностей.

В 1794 году у Гавриила Романовича Державина умерла его первая жена. В его "Записках", изданных "Русской беседой" в 1860 году, есть такая запись:

"Июля 15-го числа 1794 году скончалась у него первая жена. Не могши быть спокойным о домашних недостатках и по службе неприятностях, чтоб от скуки не уклониться в какой разврат, женился он Генваря 31 дня 1795 года на другой жене, девице Дарье Алексеевне Дьяковой.

...В одно время, сидя в приятельской беседе, первая супруга Державина и вторая, тогда бывшая девица Дьякова, разговорились между собой о счастливом супружестве. Державина сказала, ежели бы она г-жа Дьякова вышла за г. Дмитриева, который всякой день почти в доме Державина и коротко был знаком, то бы она не была безсчастна. "Нет, отвечала девица, найдите мне такова жениха, каков ваш Гаврила Романович, то я пойду за него, и надеюсь, что буду с ним счастлива". Посмеялись, и начали другой разговор. Державин, ходя близь их, слышал отзыв о нем девицы, который так в уме его напечатлелся, что, когда он овдовел и при мысли искать себе другую супругу, она всегда в воображении его встречалась".

Книга Державина, которую я нашел, оказалась его "Анакреонтическими песнями", изданными в Петрограде (примечание LDN: наверно в Санкт-Петербурге?!) в 1804 году. На первой чистой страничке этой книжки, переплетенной в красный марокен, есть дарственная (45) надпись Державина. Надпись эта, однако, зачеркнута автором так, что можно разобрать только слова: "Ее превосходительству Дарье Алексеевне Дьяковой автор...". Внизу же вместо зачеркнутой надписи Державин вписал двустишие:

Вторая надпись последовала, когда Д. А. Дьякова стала его женой.

В книжке много стилистических и смысловых поправок рукой Державина, но наибольший интерес представляет шуточный вариант его известного стихотворения "Пчелка". Слева печатный текст стихотворения, справа написанный на полях рукой Державина вариант:

Литературовед Дмитрий Дмитриевич Благой, редактируя новое издание сочинений Державина, тщательно изучал у меня экземпляр "Анакреонтических песен". Экземпляр этот был в свое время в руках у Я. К. Грота, но Д. Д. Благой нашел не только разночтения, но и неправильно расшифрованные Гротом исправления Державина, сделанные мягким коричневым и черным карандашами, а кое-где и гусиным пером.

(47) Я рад, что мой экземпляр послужил редактору и комментатору: в новое издание стихотворений Державина, вышедшее в большой серии "Библиотеки поэта" в 1957 году, внесены все поправки.

ИЗ КНИГ ЕФРЕМОВА

Имя П. А. Ефремова осталось не только в истории нашей литературы. Оно осталось, и, пожалуй, в не меньшей степени, и в истории книжного собирательства. Я без раздумья приобретаю книгу, на которой есть овальная печать "Петр Александрович Ефремов" или зеленоватый библиотечный ярлык "Из книг П. А. Ефремова". Зряшных книг Ефремов не держал, и зачастую в книгах из его библиотеки можно найти что-нибудь неожиданное.

В тридцатых годах я приехал как-то в Ленинград. Я давно знал и весьма уважал А. С. Молчанова, одного из старейших и корректнейших книжников, отличного знатока книги и приятного человека. В книгах в ту пору я разбирался не очень-то; Андрей Сергеевич был на этот счет хорошим наставником.

Когда оглядываешь свои книжные полки, вспоминаешь и историю приобретения книг. С разных концов стекаются книги к собирателю; а поездив немало по городам и весям, я всегда старался привезти с собой какую-нибудь книжку на память о том или другом городе. Есть у меня книги, привезенные мной из Владивостока и Каунаса, Воронежа и Риги, Ростова-Ярославского и Харькова... Есть книги из Парижа и Праги, из Милана и Лондона, из Осло (48) и Франкфурта-на-Майне: таковы судьбы книг, связанные и с судьбой человека.

- Устройте мне какую-нибудь книжечку,- попросил я Андрея Сергеевича в тот приезд в Ленинград. Он задумался.