– Значит, мы все едем в Митлу. Верно, Трэвис? Никаких проблем, дорогие дамы.

– Только пожалста бес-с-с Елены, – сказала Елена, прикрывая кулачком широченный зевок. – Вы трое ехать. А я сидеть здесь, а потом идти спать.

– О'кей, – сказал я. – И бес-с-с Макги, если не возражаете.

Они не возражали и, после того как я сказал Майеру, что ключи от «фэлкона» лежат на моем бюро, отправились к отелю на такси.

– Просить тоже об одолжение. О'кей?

– Конечно, Елена.

– Можем немножко плавать в этот чудесный бассейн?

Я согласился. Она вышла и вскоре вернулась с маленькой голубой сумочкой с эмблемой какой-то авиакомпании, и мы взяли такси до отеля. Сначала она переоделась в нашем коттедже в узенькое бикини, представлявшее собой несколько рядов скрепленных между собой волнистых белых полосок, а когда я подошел к бассейну, она уже плавала, нацепив на голову купальную шапочку, украшенную гибкими пластиковыми маргарин ками. Не считая нескольких мальчишек в дальнем конце бассейна, весь бассейн был в нашем распоряжении. Несмотря на старания, она оказалась неумелой пловчихой и я, плавая рядом, дал ей несколько полезных советов. Она схватывала все на лету и упорно следовала им, пока не начала уставать.

Мы вернулись в коттедж, я отпер ей дверь и сел на крыльцо, дожидаясь, пока она переоденется. Я услышал, как она со стуком опустила жалюзи.

– Тр-р-рэвис? Рог favor, ayudarme [22]! Эт-та противная шту-ука запутался!

Если что-то «запутался», то должен же кто-то прийти даме на помощь. Она стояла ко мне спиной между кроватями и ванной и, оглянувшись через плечо, показала, что с застежкой бикини случилась какая-то авария.

Я подошел к ней. Откинув свои длинные волосы вперед, она прижимала лифчик бикини к груди. Две защелки запутались в оборках. Я поддел одну большим пальцем, и она освободилась, затем подцепил ногтем вторую, и две полоски материи упали. Елена стояла неподвижно. У нее была гибкая красивая спина. На плечах застыли капельки воды. Более бледные, чем кожа, трусики бикини обтягивали ее бедра чуть повыше самой широкой их части, оставляя открытыми мягкие очертания девичьей талии и две впадинки на загорелой коже у основания позвоночника.

Итак, предложение принято. Нежно, очень медленно и аккуратно я положил ладони на самую узкую часть ее талии, тихонько проведя большими пальцами вдоль спины. Стоило мне ее коснуться, как по ее телу пробежала дрожь, а потом она, подняв голову, прижалась ко мне. Склонившись к ней, я прикоснулся губами к ее плечу. Она задышала ровно и глубоко, полузакрыв глаза. Я повернул ее к себе и поцеловал.

– Но… они могут вернуться, – напомнил я.

Она легонько покачала головой и прошептала мягкими теплыми губами:

– Нет-нет. Она поведет Майера в «Маркес» показать платья, что она накупила. Она будет примерять их для него, не торопясь. О, она купила чертовски много платьев, эта моя сестра.

Итак, ты идешь и запираешь дверь. В комнате колеблется золотистый полумрак, пронизываемый тонкими солнечными лучами, которые пробиваются сквозь крошечные щели в жалюзи. Она хочет, чтобы ею любовались, но в то же время стесняется. Она и алчна, и робка. У нее уже есть кое-какой опыт, но она еще неискушенная. Прекрасный, сладковато-мускусный, острый запах ее разогретого тела присущий только ей. Она улыбается каким-то своим тайным мыслям, когда чувствует, что ей становится хорошо. У нее плоский сильный живот и плотные, упругие как резина бедра – здесь нет и в помине всех этих постельных изысков, обретенных в результате изучения древних премудростей, а лишь простое и старое как мир влечение. Приближающаяся развязка все больше разогревает ее, груди вздымаются, рот приоткрыт. Она ускоряет сильный и тяжелый ритм своих движений, ее глаза полузакрыты, голова мечется по подушке, как будто она боится того, что вот-вот вырвется из ее глубин. А потом она погружается в свои ощущения, тихо постанывая и крепко вцепившись в тебя совсем как ребенок, боящийся высоты.

Сиеста прекрасна – золотой полумрак в комнате, молодое лицо на подушке в нескольких дюймах от твоего, улыбка на нем, когда она нежными пальцами медленно ласкает твои брови и губы, брови и подбородок… И ничего больше не «запутался», наоборот, все покровы сорваны и задумано это было с такой хитростью, что отказа быть не могло. Да, Елена, теперь, вспоминая о мексиканской сиесте, я буду думать только о тебе. 

Глава 14

В среду в одиннадцать утра Энелио Фуэнтес привез Джерри Несту в наш коттедж в «Виктории». Неста держался угрюмо и замкнуто. На нем была та же одежда, что и вчера, иначе я бы просто не узнал его.

– Ему предоставили два варианта на выбор, – пояснил Энелио. – Либо он сбривает свою бандитскую бороду сам, либо его связывают и сбривают ее тупым ножом.

Подбородок и щеки Несты, ранее скрытые бородой, теперь отливали голубовато-белым и были разукрашены полудюжиной порезов. Я вспомнил, что ему двадцать шесть. Выглядел он на тридцать. Вокруг рта залегли глубокие морщины.

– Впрочем, кое-что они забыли, – продолжал Энелио. – Когда стоишь рядом с ним на открытом воздухе, особенно с подветренной стороны, его еще можно вынести. Но в комнате таких размеров – это просто невыносимо.

– Да пошел ты! – пробормотал Неста, не поднимая глаз.

Порывшись в стенном шкафу, я достал свои светло-коричневые брюки, которые мне никогда особенно не нравились, белую спортивную рубашку, несмотря на все инструкции, накрахмаленную, чистые жокейские шорты и носки. Я протянул ему собранный узел и предложил:

– Пойди прими душ и переоденься.

– Да пошел ты, – снова повторил он.

– Энелио, – сказал я, – ты не мог бы отвезти это существо обратно в тюрьму или от него и там шарахаются?

– Из уважения ко мне они посадят его в ту же самую камеру.

– Тогда забирай его и извини за беспокойство. Мне ведь не обязательно беседовать с ним прямо сейчас. Когда его переправят самолетом в Майами, я там с ним разберусь.

Неста посмотрел на меня, потом на Энелио. Это был быстрый оценивающий взгляд. Без бороды у него был вид неудачника, а в глазах затаилось затравленное выражение, которое мгновенно насторожило бы любого полицейского. Это сочетание мимики, жестов, поз… специалисты по поведению диких животных утверждают, что нечто подобное существует у видов, имеющих зачатки общественной организации.

Наконец он поднял с пола чистую одежду и, хлопнув дверью, скрылся в ванной.

– Вчерашний шок развязал ему язык, – сказал Энелио. – Помните, он болтал за милую душу, а сейчас замкнулся в себе. Я точно знаю, что, пока я здесь, он говорить не будет. Не те ощущения. Так что я лучше пойду.

– Спасибо, что ты сумел его вытащить.

– Смотрите по обстановке. Если вам кажется, что он попытается что-нибудь натворить, может, лучше быстренько отвезти его обратно?

– На окне ванной тоже есть решетка.

– Я заметил. Если решите, что от него только неприятности, сдайте его сержанту Мартинесу, о'кей?

Мы еще раз поблагодарили Энелио, и он уехал. Я заказал по телефону кофе и два гамбургера для Несты. Наконец, он вышел из ванной. Мои вещи оказались ему велики, и, хотя брюки в талии были впору, ему пришлось подвернуть штанины. Вид у него был встревоженный и застенчивый. Пока Неста был в душе, мы с Майером договорились, что, если он окажется не слишком разговорчивым, мы разыграем сцену по схеме «хороший следователь – плохой следователь».

– Садись, Джерри, – сказал я. – Я хочу, чтобы ты начал с самого начала. Как вы пятеро познакомились и почему решили поехать в Мексику?

– Может, по рекламному объявлению.

Я посмотрел на Майера. Придется попробовать. В этот момент появился официант с подносом, что и дало мне повод начать спектакль.

– Майер, это ты делал заказ? Для него?

– Да. Когда ты выходил с Энелио.

– Ты что, ждешь благодарностей от этого занудного подонка?

– Но, Трэвис, не думаю, что у него была возможность поесть как следует в тюрьме.