Оседлые скифы (западные) занимались земледелием, рыболовством, пчеловодством и, отчасти, скотоводством. Обильные получавшиеся ими урожаи хлебов не тратились все внутри страны, а предназначались для вывоза.
Туземная скифская промышленность стояла на довольно высоком уровне. Памятниками ее являются многочисленные дошедшие до нас предметы быта и украшений. Между ними некоторые носят чисто скифский характер — таковы орнаментированные рельефными изображениями бронзовые или медные сосуды — котлы на высоких ножках. На других предметах, хотя и изготовленных в самой Скифии, лежит несомненная печать греческого влияния. Это особенно заметно в различных вазах, бронзовых, иногда позолоченных зеркалах, так же как и в мотивах различных украшений. Наряду с ними, в Скифии было распространено множество вещей чисто греческого происхождения. Таковые золотые пластинки (из Чертомлыцкого кургана) с изображенными на них характерно-греческими сценами, знаменитые вазы из того же кургана, покрытые прекраснейшими рельефами, в которых талантливый мастер-грек дает картины из скифской жизни, представляющие для нас особенный интерес.
Еще более замечательна электроновая Куль-Обская ваза, сделанная во II — I веке до нашей эры. Она является подлинным шедевром греческого искусства, но в своих рельефах трактует также скифские мотивы. Как эти, более замечательные, так и иные, второстепенные, памятники, позволяют с отчетливостью наметить установившуюся связь скифских (вернее, скифо-сарматских) народов с греческими колониями северного побережья Черного моря.
Получение Скифией различных произведений эллинской культуры обусловливалось войной, являвшейся для скифов почти постоянным промыслом, и торговлей с вывозом из Скифии разнообразного сырья — хлеба, скота, воска, меда, соли, мехов, рабов и пр., в обмен на что получалось растительное масло, вино, ткани, керамические изделия и различные украшения.
В IV веке до нашей эры в Черноморские степи вторглись близкие скифам по племенному происхождению дикие сарматские племена. Они завязывают борьбу со скифами и в то же время вместе с ними устраивают нападения на греческие черноморские города. Постепенно известная нам по Геродоту группировка скифских народов изменяется, и ко II — I веку до нашей эры сарматы начинают играть первенствующую роль, подчиняют себе не только оседлые, но кочевые племена и вытесняют царских скифов из их пределов. Скифы, однако, еще существуют и борются не безуспешно; им даже удается основать могущественное Скифское царство, которое при царях Скилуре и Палаке висит непосредственной угрозой над существованием Херсонеса.
Наряду с сарматами в степях появляется множество других диких народов, известных нам по описаниям Страбона, Плиния Младшего, Тацита, Птолемея и других историков, так же как по различным данным археологического характера. Все они напирают на греков, грабят их области, разрушают города, подготовляют гибель эллинской культуры на берегах Черного моря и в то же время сами поддаются влиянию эллинов, высокое культурное превосходство которых, естественно, не могло не подчинить себе более низкой цивилизации всех этих народов.
Северные берега Черного моря с древнейших времен привлекали к себе внимание различных народов, заинтересованных в развитии своей торговли. Возможно, что в доисторическую эпоху страны еще карийцы и финикияне были с ней хорошо знакомы. Оставленные ими следы, однако, ничтожны и, конечно, не могут идти в сравнение с богатством памятников колонизационной деятельности греков, начавшейся здесь еще в VIII веке до н. э.
Непосредственной причиной возникновения этих колоний служили как политические и экономические осложнения в греческих государствах того времени, так и необходимость открыть новые рынки для добычи сырья, недостаток которого начинал чувствоваться все с большей остротой.
Основание колоний на Понтийском побережье чаще всего происходило мирным путем и не встречало сопротивления со стороны местного населения. Первоначально это были небольшие поселки, торговые фактории, обитаемые во время навигаций и полезные для самих туземцев, так; как они могли обменивать здесь излишки, своих, продуктов на нужные им товары.
Основной контингент колонизаторов состоял из небольшого числа граждан той или другой метрополии; к ним присоединялись лица из различных других городов, главным образом бедняки, недовольные социальным строем своих государств и искавшие возможности более свободного и более обеспеченного существования. Постепенный наплыв поселенцев обратил фактории, в города, начавшие быстро развиваться и расти, чему особенно содействовало всегда удачно выбранное географическое положение новых центров. Скоро они сделались крупнейшими пунктами торговли — Ольвия со скифскими племенами алазонов, каллипидов и скифов-земледельцев; Пантикапея — с восточной Скифией.
Наиболее замечательными, как по богатству, так и по своей Исторической судьбе, среди греческих городов-государств северного Черноморья: Ольвия, расположенная у устья Буга, Пантикапея у пролива, соединявшего Геллеспонт[133] и Меотиду[134], с ними соперничал Херсонес, замечательные развалины которого находятся в трех километрах к западу от современного Севастополя. Из других греческих городов следует отметить Тиру на Днестровском лимане (на месте современного Аккермана). Танаис, Горгиппию (современную Анапу), Нимфею — в пятнадцати километрах от нынешней Керчи (Пантикапеи); Гераклею — недалеко от Херсонеса и пр.
Наибольшая активность в образовании новых колоний принадлежала двум греческим государствам — Мегарам и малоазийскому Милету. Влияние последнего сохранялось в черноморских греческих городах долгое время; затем оно должно было уступить место влиянию Афин, поддерживавших самые оживленные торговые отношения с понтийскими городами приблизительно до III века (до н. э.).
В то же время проникают сюда и иные влияния. Среди них особенно заметна роль острова Тазоса и позже Родоса; поддерживаются связи и с Александрией. Со II века начинается оживленная торговля с Римом, продолжающаяся вплоть до момента падения этого государства, после чего начинается эпоха влияния Византии, пока, наконец, вместе с ней не погибли окончательно и греческие колонии, уже давно потерявшие свою политическую самостоятельность и влачившие жалкое существование.
Указания древних авторов, а еще более археологические открытия позволяют нам с достаточной полнотой и верностью судить как о государственном устройстве колоний, так и о структуре общества, быте, культурном уровне и исторической судьбе этих городов-государств. Длительность существования их, богатство и развитие были различны, однако, все они имели культурное влияние на граничившие с ними туземные племена, а те, которые уцелели до момента возникновения Русского государства, оказали непосредственное воздействие и на него, благодаря чему они представляют для нас совершенно исключительный интерес.
Наиболее крупным и далеко вдвинувшимся в пределы страны греческим центром была Ольвия, основанная Милетом на берегу реки Буга, неподалеку от его устья. Теперь это обширные развалины, засыпанные землей и частью вскрытые археологическими раскопками.
Во времена Геродота Ольвия была обширным и богатым городом, защищенным прекрасными крепостными стенами и богатевшим на хлебной торговле со скифами. Однако уже через 200 лет после этого непрекращающиеся нападения варварских племен обусловливают упадок города, вынужденного защищаться и еще чаще откупаться данью от своих воинственных соседей. Когда-то обширно развитое земледелие падает, город беднеет все больше, и нередко для уплаты дани ему приходится прибегать не только к займам и чрезвычайным налогам, но даже отдавать в заклад государственные, ценности и священные сосуды.
Особенно тяжелые последствия для города дал сдвиг северных племен, в результате которого, наряду со скифами, появились дикие сарматы, воинственные саи и галлы-галаты. К концу III века (до н. э.) Ольвия оказывается уже неспособной к сопротивлению и попадает во власть скифских царей. Однако ей вскоре удается оправиться; она снова становится самостоятельной, но вновь подвергается жестоким нападениям и осадам. Наконец около 50-го года (до н. э.) на нее обрушился Бурбиста — царь гетов — и дотла разорил город.