Как‑то решили в храме Самтаврийского монастыря поменять иконостас. Отец Гавриил был категорически против: ему, Божию угоднику, было открыто очень многое. И действительно, вскоре иконы начали мироточить. Первым это заметил старец и сообщил сёстрам. Мироточение продолжалось целый месяц.

Однажды митрополит Даниил обсуждал с сёстрами вопросы монастырской жизни. Одна из монахинь жаловалась на игуменью. Отец Гавриил в это время поднимался по лестнице и услышал её слова. Он подошёл к ней и пригрозил: «Что ты тараторишь, что ты говоришь об игуменье?! Сейчас же прекрати!» Потом подошёл к владыке и сказал: «Береги её, пожалей её!» Все молча слушали, боясь сказать слово. А старец резко повернулся и вышел. Владыка с удивлением сказал: «Как интересно, я уже собирался высказать своё мнение, но отец Гавриил заставил меня его изменить. Как будто его устами говорил со мной Сам Господь».

Однажды в Светицховели зашли богато одетые туристы. Отец Гавриил, стоя рядом с местом, где захоронен хитон Господень, некоторое время молча наблюдал за вальяжными иностранцами, а потом закричал: «Вы не знаете, где находитесь! Перед Лицом Всевышнего подобает проявлять уважение и благоговение, а вы стоите, заложив руки за спину!» Переводчица словно воды в рот набрала, но иностранцы и так всё поняли. Старец чуть не выгнал их из храма, угрожая палкой.

Отец Гавриил как‑то спросил пришедших к нему людей: «Зачем вы ко мне приходите?» Они ответили: «Потому что мы скучаем по Вас». Он крикнул им: «Что значит скучаете? Я что вам — Ната Вачнадзе?![14] Ко мне, только когда вам трудно, приходите».

Во время братоубийственной войны[15] в Самтавро зашли вооружённые люди — около сорока человек. Старец их принял с любовью, благословил, велел снять с себя оружие, привёл их в храм, встал на колени и прочитал «Отче наш», подарил кресты и с амвона произнёс проповедь. Потом спросил: «Куда вы идёте? Какие у вас планы?» Они уверенно ответили: «В Зугдиди едем воевать». — «С кем собираетесь воевать, там же ваши братья?» — и, подняв руки, старец закричал: «Стреляйте в меня, я — Грузия!» — а потом взял посох и воскликнул: — «Этим посохом побью вас всех! Вы не мужчины, а бабы!» «Храбрецы» с такой скоростью убежали, что чуть не забыли своё оружие.

Отец Гавриил особо чтил Самтаврийскую Иверскую икону Божией Матери[16]. Называл её Царицей неба и земли и часто пел перед этим образом «Достойно есть…» (у старца был очень красивый голос).

Отец Гавриил всегда носил на себе большой крест и пятичастный мощевик. Когда видел меня без креста, то говорил: «Прости, сестра, сейчас ты не настоящая игуменья, а “игуменья понарошку”. В кресте вся твоя сила. Как можно ходить игуменье без креста!»

Отец Гавриил постоянно заботился о духовном очищении и совершенствовании монахинь. Он написал устав, назвал его «Узкий путь монашества» и, поставив в рамку, подарил монахиням для руководства.

Вот этот устав:

• усмирять чрево;

• не пропускать всенощное бдение;

• умеренно употреблять воду;

• умеренно вкушать хлеб;

• терпеть упрёки и обиды;

• прощать;

• уничижать свою волю;

• безропотно, терпеливо переносить оскорбления, неприятности, клевету;

• если кто‑нибудь осуждает нас — без слов умалить себя;

• без возмущения принимать оскорбления, когда кто‑либо злословит, терпеливо молчать, прощать и не отвечать тем же;

• если кто‑то осудит — молча смириться.

Не было даже мгновения, чтобы старец не думал о Боге, он старался и нас вразумлять. Когда кто‑нибудь читал молитву поспешно, он останавливал и говорил: «Тра–та–та–та, тра–та–та–та. Молишься, ругаешься или газету читаешь? Со страхом и благоговением, не спеша надо молиться. Когда молишься, вспомни, перед Кем стоишь, с Кем беседуешь! Христос незримо вместе с нами, Господь постоянно с нами…»

Однажды наш Самтаврийский монастырь посетила игуменья Иерусалимского монастыря Иоанна Крестителя Георгия. Я её знала по Пюхтицкому монастырю. Ей очень хотелось побеседовать со старцем Гавриилом. Она надолго задержалась у него в келье, а когда вышла со слезами радости на глазах, то сказала: «У вас истинный старец, вы в Раю».

Действительно, истинный христианин, мудрый духовник, он был большим молитвенником за нас. Ему была дарована от Бога благодать исцеления и от духовных, и от телесных болезней. Однажды во дворе монастыря монахиню Нино укусила змея, на ноге были видны два глубоких следа от укуса. Испуганные сёстры побежали к отцу Гавриилу. Старец помазал елеем, окропил святой водой, и, с Божией помощью, всё быстро прошло. А потом, по смирению, чтобы скрыть свою духовную силу, строго сказал: «А ну‑ка, быстро к врачу». Тогда в Грузии были трудные времена. В больнице матушке Нино не могли оказать первую помощь из‑за отсутствия необходимых лекарств. Врачи беспомощно ожидали плачевного исхода. Но матушка Нино осталась жива. А отец Гавриил в своей келье сердечно, слёзно благодарил Бога за милость.

Старец не любил людской похвалы — сразу начинал юродствовать.

Помню, однажды я спросила, как он поживает. Старец внимательно посмотрел на меня и говорит: «А как я поживаю? Ем и пью, пью и ем. Столько еды даже у фараонов не было. Не знаю, куда её девать. Прошу тебя, поешь ты тоже чего‑нибудь». У него всегда был накрыт стол, но я никогда не видела, чтобы он сам ел.

Если человека надо было укрепить в вере, то старец смело рассказывал о чудесах, происходивших с ним.

Однажды мы приехали к нему в гости в Тбилиси. Отец Гавриил показал нам построенную им церковь и рассказал о чуде: «Протекла крыша, и я думал: “Что теперь будет с моими иконами?” Нужно было несколько кубометров материала для ремонта крыши, а денег не было. Я переживал и просил Бога о помощи. В это время ко мне пришёл незнакомый мирянин, как потом выяснилось, инженер. Он посмотрел на иконы и сказал: “Странно, я так спешил по делам, но будто какая‑то сила заставила меня заехать к Вам. Знаете, батюшка, что мне пришло на ум? Я пожертвую для Вас несколько кубометров древесины”».

Об иеговистах и сектантах старец говорил так: «Они видимые демоны, сатанисты. Споры и дискуссии с ними вести нельзя. В Евангелии написано: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтоб они не попрали его ногами своими и обратившись не растерзали вас» (Мф. 7, 6).

Однажды профессор Гоги Бочоришвили с семьёй побывал в монастыре. Старец лежал в шезлонге перед своей кельей. Гости подошли к нему, с почтением поздоровались и сказали, что могут пригласить к нему врача. Старец отверг это предложение: «Извините, но я монах, и мне не положено поступать так, как я хочу. Сначала Господь меня лечит, а потом уже врач». Профессор удивился. Слово за слово разговор старца с профессором перерос в спор. Я извинилась перед сыном профессора и сказала, что старец Гавриил — необычный монах. Он засмеялся и ответил, что его отец тоже чудак и они хорошо поймут друг друга.

Однажды в знак благодарности старец подарил своему лечащему врачу Зурабу Варазашвили барана, которого пожертвовали в монастырь, со словами: «Труженик достоин награды. Кто не благодарит врача, не благодарен перед Богом». Бескорыстный доктор вежливо отказался от подарка. В тот же день баран издох. При встрече старец упрекнул врача: «Ближний, почему ты оказался непослушным? Впервые в монастыре пожертвованный баран издох». В следующий раз он всё‑таки подарил Зурабу другого барана, и врач уже принял его.

Двадцать второго мая 2000 года, в день преподобного Шио Мгвимского[17], сестры Самтаврийского монастыря по традиции побывали в Шио–Мгвимском монастыре. Литургию отслужил владыка Даниил, а вечером в монастырь приехал Католикос–Патриарх всея Грузии Илия II и отслужил молебен у гробницы преподобного. Потом все поднялись в трапезную. С балкона хорошо были видны иконостас и фрески храма. Я стояла и молча молилась, потом начала думать об отце Гаврииле, оглянулась и своим глазам не поверила: передо мной была фреска преподобного Гавриила Иверского, Святогорца. Он держал образ Иверской Божией Матери, рядом с ним я увидела иконы великомучениц Шушаники и Кетевани[18]. «Любимые святые отца Гавриила», — невольно подумала я. Необычное чувство овладело мной. Сколько раз бывала раньше здесь, но никогда не замечала этих икон. Я не могла скрыть своей радости. Так через преподобного Гавриила Святогорца, имя которого носил наш старец, мне было послано утешение.