- У тебя потрясающий вкус, - говорит он, уткнувшись мне в кожу.

Я пытаюсь притвориться, что это Джеймс, но прикосновения Роджера слишком агрессивны. Джеймс бы никогда не прикасался ко мне так. Скоро я начинаю плакать, а Роджер снова целует меня, его рука скользит мне под подол. И наконец, я вздрагиваю, заношу вверх колено, промахнувшись мимо его яиц, но ударив по бедру. Он вскрикивает и отпрыгивает назад. Но, пока я стою перед ним, с моих губ еще слетают тихие стоны, он начинает смеяться.

 - Ой, да ну, Слоан, - холодно говорит он, - было не так уж плохо. Другие девчонки давали и больше.

 - Убирайся, – мне удается сказать, и я прислоняюсь к подножию кровати.

 - Убирайся! – кричу я.

Он морщится и смотрит назад, на дверь.

 - Хорошо, - говорит он, подняв руку. Но ты поняла, что это между нами. Если…

 - Я знаю. – Я не могу перестать плакать. Я выплевываю его вкус прямо тут, перед ним, и он смотри на это, удивляясь, что я еще расстроена.

 - Следующую дозу ты получишь, если разденешься, - предупреждает он. – И я рекомендую тебе держать себя в руках, потому что слезы в моем случае не срабатывают.

С этими словами он поворачивается и уходит, захлопнув за собой дверь.

Часть 2. Глава 8

Когда слезы высохли, я ложусь в кровать, забираюсь под одеяла. Я знаю, что очень скоро они будут искать меня, им будет интересно, где я. Но я не могу вернуться в столовую, потому что мое тело не может перестать дрожать.

Я вытаскиваю из кармана таблетку и пристально смотрю на нее. Это может и не сработать, но я должна попытаться. Мне нужно бороться. Это мой последний шанс удержаться и не потерять все.

Я кладу таблетку в рот и глотаю, не запивая, один раз, когда она застряла, закашлявшись, но потом проглотив ее. Я знаю, какое воспоминание сохранить. Оно не романтично. Не то, чем можно наслаждаться. Но я надеюсь, оно приведет меня к ответам, когда я выйду отсюда. Когда я приму следующую таблетку, я сохраню отчетливое воспоминание о Джеймсе.

Пока что я представляю себе фотографию с ним и Брейди, кольцо. Те вещи, которые я спрятала в матрасе, чтобы найти их, когда вернусь. Теперь я знаю, что все, что случилось в моем доме в тот день, будет стерто из моей памяти, так что я, может, даже не стану искать эти вещи. Это - единственный способ.

Я концентрируюсь на фотографии: Джеймс, его обнаженная грудь, одна рука беззаботно обнимает брата за плечи. Смех Брейди и река, которая медленно течет на заднем плане. Кольцо – пурпурное кольцо с блестками в форме сердца, которое Джеймс подарил мне, даже хотя я и не помню, когда. Но раньше я его все время носила, так что оно должно быть особенным.

Это все в матрасе, те вещи, которые приведут нас обратно друг к другу. И я, закрыв глаза, крепко прижимаю к себе это воспоминание.

Проходит только несколько минут, когда меня внезапно пронзает ужасная боль. Я кричу, чувствую себя так, как будто меня только что ударили молотком по затылку. Я перегибаюсь, и меня вырывает рядом с кроватью. Желудок у меня скручен, горло горит. Я прижимаю руки к голове, как будто это может остановить резкую, пульсирующую боль.

Комната кружится перед глазами, и я откидываюсь на подушку, зажмуриваю глаза. Я пытаюсь контролировать дыхание, и снова думаю о кольце и фотографии, спрятанных у меня в матрасе. Агония продолжается целую вечность, но, должно быть, проходит не больше пяти минут перед тем, когда я, наконец, снова могу открыть глаза. Все у меня в животе скручено, и я знаю, что мне нужно убрать рвоту до того, как сестра Келл придет за мной.

Я медленно сползаю с кровати, осторожно обхожу рвоту и потом убираю ее с помощью туалетной бумаги, которую спускаю в унитаз. Дыхание у меня частое, неровное, как будто в любой момент мне снова может стать плохо. Во рту у меня кислый привкус, но под ним – перечная мята.

Я наклоняюсь к туалету, и меня снова рвет.

* * *

Когда я снова захожу в уже опустевшую столовую, я уверена, что плохо выгляжу. У меня как будто похмелье, глаза налиты кровью, а грязные волосы забраны назад, в хвост. Но, кажется, никто не замечает этого, и мне приходит в голову, что здесь лучше не быть хорошенькой. Лучше оставаться незамеченной. Я нахожу поднос, который я оставила и притворяюсь, что ем мясной рулет у меня на тарелке. Пью апельсиновый сок, что угодно подойдет, чтобы скрыть запахи, оставшиеся у меня во рту. Табита смотрит на меня с другого конца столовой, как будто изучает меня, но скоро опускает глаза.

Интересно, предлагал ли ей Роджер таблетку. Я хочу спросить ее, но как я могу спрашивать о таких вещах? А что если не предлагал? Она может сдать меня, из-за нее меня могут отослать куда-нибудь очень надолго.

Я скучаю по Риэлму. Надеюсь, Роджер говорил мне правду, когда сказал, что Риэлм скоро вернется. А что если они делают ему больно? О, Господи. Что если они стирают меня из его воспоминаний?

И как раз тогда я вижу, как в комнату заходит сестра Келл и вскакиваю, чтобы поговорить с ней. Она, кажется, встревожилась, но потом обрадовалась, что я подошла к ней.

 - Здравствуй, Слоан, дорогая. Тебе лучше?

 - Да. Но… с Риэлмом все в порядке?

Она улыбается, снова напомнив мне о бабушке.

 - С Майклом Риэлмом все в полном порядке. Прямо сейчас он прохлаждается у доктора Уоррен. Боюсь, сегодня он не будет спать в отделении. Но, надеюсь, он скоро к нам вернется.

Я едва не начинаю рыдать.

 - Он будет помнить меня? – спрашиваю я тоненьким голосом.

Сестра Келл качает головой, как будто это глупый вопрос.

 - Конечно. А почему нет?

Я глубоко вздыхаю, но все равно на душе у меня неспокойно. Как они могут вести себя так спокойно, как будто ничего не происходит. Как будто они не стирают наши воспоминания.

 - Спасибо, - все, что я могу выдавить из себя, и потом выхожу из столовой в коридор.

* * *

Я пропускаю игру в карты, и вместо этого сижу в палате и раскладываю пасьянс картами, которые мне одолжила сестра Келл. Я вслушиваюсь в звуки из коридора, надеясь услышать смех Риэлма. Страшусь того, что увижу, как Роджер проходит мимо или останавливается. Но в коридоре тихо.

Засыпаю я быстро, даже не приняв таблетки, которые дала мне сестра Келл. Когда я просыпаюсь, у меня назначен ранний сеанс с доктором Уоррен, но я иду длинным путем и захожу в палату Риэлма. Он до сих пор не вернулся.

Я захожу в кабинет доктора Уоррен, и она сияет, как будто ужасно рада видеть меня.

 - Слоан, - говорит она, - ты сегодня хорошо выглядишь.

Я знаю, что она лжет, потому что я не принимала душ, даже не смотрела на себя в зеркало. Хотя я обтерлась мокрым полотенцем, вытерла всю шею, чтобы очистить те места, где меня касались губы Роджера. Я так сильно терла, что на коже появилась сыпь. Я вижу, что взгляд доктора Уоррен перебегает на это место, но она ничего об этом не говорит.

 - До того, как мы начнем… - она отправляет мне бумажный стаканчик с красной таблеткой, но я качаю головой.

 - Мне она не нужна. Спасибо.

Она улыбается.

 - Ты примешь таблетку. Слоан. Мы уже говорили об этом.

Из того, что мне рассказал Роджер, я знаю, что эта таблетка помогает отделить воспоминания, высвечивает их, чтобы позже их стерли. Я не хочу класть ее в рот. Я хочу раздавить ее каблуком.

 - Разве? – спрашиваю я. – Может, я не помню.

Доктор Уоррен сжимает зубы.

 - Следуй процедуре, если хочешь, чтобы тебя выпустили.

 - Я не стану принимать ее, - выпаливаю я в ответ. Теперь то, что должно быть рекомендацией доктора, звучит, как угроза. Моя злость начинает пузыриться.

 - Последний шанс, - говорит она, встретившись со мной взглядом. Я наклоняюсь к ней.

 - Я не приму эту чертову таблетку, окей?

Доктор Уоррен даже не колеблется. Она ровно садится в кожаном кресле.