— Мы туристы, из Уфы.

— А мы рыбаки, хозяева…

Едва глянув на рыжеусого, Сенька оторопел. Он самый, Петух, что навязал ему свои чемоданы на Уфимском аэровокзале, а потом привел милиционера. Ну и ну! Встретились, все-таки!

— Мы знаем, — сказал Платон Ильич, — сетями здесь не ловят, а вы…

— Мы здешние и лучше знаем, что можно и чего нельзя. Идите себе, занимайтесь туризмом…

— Ловить сетями мы не позволим.

— Интересно, интересно, — уперев, как говорится, руки в боки, усмехнулся усач. — Валите-ка отсюда подобру-поздорову. Не то поссоримся. И запомните, не ваше это дело.

Платон Ильич сказал тихо:

— Не смейте ловить, хуже будет.

Сенька с удивлением поглядел на своего учителя. Ну и Грек! Видал, какой.

Петух сплюнул с досады и заспешил к лодкам. Платон Ильич решил не отступать. Посылать за местным учителем — далеко. Да и что он сделает. Вызвать сюда ребят? Будет скандал. Что же тогда предпринять? Нельзя же спокойно глядеть, как станут разбойничать браконьеры. Нельзя же!..

Лодки отчалили от берега, с них бросили сети… Прошло еще немного времени, и пришлые гости стали тащить их из воды. Улов у них что надо. За какой-нибудь час лодки полны рыбы. Когда они стали возвращаться, Платон Ильич решил, что пора действовать. Взял у Сеньки фотоаппарат. Заснял машину, другую. С номерными знаками. Потом стал у берега и начал щелкать, снимок за снимком.

На лодках сразу завопили. Дескать, разбой, кто разрешил!

— Беги в лагерь! — сунув аппарат Сеньке, сказал Платон Ильич, — а я поговорю. Беги!

Вихров умоляюще поглядел на Грека. Как же бежать? А он, Платон Ильич, один-одинешенек? Кто же ему поможет?

— Беги, говорю, иначе все впустую, беги!

Сенька сорвался с места и помчался в лагерь.

Петух первым выскочил на берег и набросился на учителя.

— Как вы смели! Знаете, за это морду бьют!

— Посмейте только тронуть! — строго сказал Платон Ильич. — Хуже будет. А теперь — рыбу в воду. Я шутить не буду. Слышите, всю в воду.

— Вы с ума сошли! Столько наловить — и в воду. Как бы не так.

— Требую всю в воду, и немедленно. Хуже будет! Вы все на пленке. Завтра же она будет, где надо. Слышите, завтра же!

— Чего с ним гутарить, — подлетел молодой краснорожий парень. — Дай в морду, и дело с концом.

Но усатый понял: они в ловушке. Их засняли и пленку унесли. А разоблачат — суда не избежишь. Тут уж не до драки.

— Ладно, больше не станем, — мирно, опуская руки, сказал он. — Нужно, берите и туристам. Всем хватит. А мы уедем.

— Нет, в воду! — настаивал учитель. — Всю-всю в воду!

Да он сумасшедший! — кипятился краснорожий.

Остальные тоже струхнули и оставались у лодок. Ясно, засыпались. Черт их дернул торопиться. Надо было без свидетелей.

С час шел спор. Примчались ребята во главе с профессором. Белоречанина оставили в лагере. Соотношение сил теперь явно сложилось не в пользу браконьеров, и им пришлось сдаться. Чертыхаясь, рыбу вывалили в озеро. Сели в машины и завели моторы.

Петух снова подошел к учителю.

— Ладно, амба! Только, как условились, дальше никуда. А мы больше не будем.

— Эх вы, законник! — подскочил к Петуху Сенька. — Еще милиционера привели, помните? В Уфимском аэропорту? Вас самого нужно в милицию. Народное добро расхищаете!..

— Ладно, ладно, малыш. Не будем разжигать страсти. Рыба есть рыба. Раз водится, плавает — вот и ловят. Нельзя — не будем. Все, амба!

Браконьеры уехали. Чувствовалось, злые, раздраженные, но бессильные что-либо сделать.

Ребята гурьбой обступили Платона Ильича, гордые его мужеством, находчивостью, и радостно возбужденные заспешили в лагерь. Там пылал уже костер, и за ним, они знают, будет интересный вечерний университет.

Золотые прииски

Туристы спустились к небольшой горной речке и пошли берегом. Малый привал устроили на песчаном берегу. Дно речушки тоже песчаное. Вода чистая, местами тихая, местами журчливая. Платон Ильич взял ковш, зачерпнул воды с песком и стал промывать. Надо же выяснить, нет ли золотого песку. Сколько раз останавливались на таких речках, брали песок, промывали, и ничего в нем не было. Потому и сейчас к очередной породе отнеслись равнодушно.

Как обычно, промывка ничего не дала. Платон Ильич сел у берега, разулся, помыл ноги. Сенька взял ковш, спустился чуть ниже по берегу и тоже стал мыть песок. После промывки на дне ковша осталась крошечная золотистая крупинка. С маковое зернышко. Неужели золото? Он побежал к Платону Ильичу:

— Глядите!

Да, золото. Платон Ильич обулся и тоже стал промывать. Новый ковш ничего не дал. Третий тоже. Промыл до сотни ковшей и ни одной золотинки. Не та техника!

Какая же это речка? Они потеряли ориентировку и не знали ее названия. Столько рек и речушек! Столько гор, гребешков, холмов и возвышенностей! Не сразу разберешься.

Теперь надо идти берегом, и ниже все уточнится. Есть же поблизости люди. А скоро все выяснилось. Оказывается, это Верхний Иремель, и здесь Октябрьский золотой прииск. Гулко гудит гидромонитор, и мощная струя воды, разбивая породу, гонит ее к экскаватору, на промывку. Сам гидромонитор напоминает короткоствольную пушку без колес. Прииск понравился. Но он не в плане экспедиции, и задачи, у ребят другие.

Весь день ребята сортировали камни, отбирали образцы, упаковывали. А к вечеру посылки отправили в Уфу. Сразу стало легче.

На другой день уже налегке перебрались на Средний Иремель, на котором стоит Мулдашево. Здесь начинается гранитная гряда в виде батолида. На реке еще золотой прииск. Ребята впервые увидели здесь драгу. Их заинтересовало многоэтажное плавучее сооружение для механизированной разработки золотых россыпей. Целый комбайн. Они с интересом осматривали понтон, землечерпательные машины, агрегаты для удаления пустой и промытой породы, насосы, приводы, лебедки, двигатели и шаг за шагом постигали весь процесс работы. Не комбайн даже, а целая фабрика, завод! Вот как добывается золото. Гонятся тонны и тонны породы, чтобы вымыть очень малую часть золотого песка. Мощная, умная машина! Заменяет тысячи человек.

Расстались с драгой с сожалением. Не хотелось уходить. Девушка-техник так ясно и хорошо объяснила им весь процесс работы, что без конца бы ее слушать и слушать.

Но время, время! Оно летит, не останавливаясь, а впереди большой путь. И не золото пришли они искать, а нефрит. Золотом занимаются другие. И, как видно по рассказам девушки, занимаются неплохо. Их же дело — нефрит. А у них пока никаких следов, никаких находок. Неужели еще и еще им бродить впустую? Они вышли в места, где возможны и вероятны проявления нефрита. И надо торопиться.

За вечерним костром ребята долго молчали. То ли от усталости, которая валила с ног, то ли от перегрузки впечатлениями, которых было столь много. И нужно помолчать, чтобы все виденное и пережитое как-то улеглось, отстоялось, перебродило в душе. Азат разжег свой любимый звездный костер, он светился тихим и ровным пламенем, настраивая на размышление. Пришли мальчишки и девчонки из деревни. Девчонки маленькой стайкой сбились с одной стороны, ребята — с другой. А трое старших — учитель, профессор и старый камнерез — расположились меж ними.

Молчание было долгим, вдумчивым, и никому не хотелось его нарушать.

Злата толкнула в бок Альду и тихо засмеялась. Азат блеснул глазами в их сторону и готов был тоже как-то проявить себя, но с трудом сдержался. Профессор поглядел на девчоночью стайку, затем на ребячью и от нетерпения крякнул. Все почувствовали, сейчас он заговорит. Больше не стерпит молчания. Он достал из кармана кусок яшмы, повертел в руках, будто дивясь чему-то, и тихо сказал:

— Красавица! Гляжу не нагляжусь!

Яшму нашел он вчера. Сейчас еще трудно представить, какой она будет после полировки, как заблестит, заиграет в обработанном камне. Но сразу видно, яшма редкая. Такая игра красок! Черные полосы, красные проблески с зеленым переливом. Он нашел несколько крупных монолитов и от каждого отколол по два-три куска. Редкостный камень!