Глядя на них, он испытывал странную печаль, потому что теперь сам отстранился от жонглирования, отошел, чтобы подняться на трон.

Это была серьезная перемена в его жизни.

Он понимал, что жизнь бродячего жонглера, свободная и радостная, кончена, что на него снова навалилась всем бременем власть, он не хотел ее, но не мог от нее отказаться.

Это его огорчало.

Он сказал Карабелле:

— Когда-нибудь, когда двор будет смотреть в другую сторону, мы потихоньку соберемся все и покидаем дубинки. Как, Карабелла?

— Наверное, да, милорд. Я хотела бы этого.

— Мы вообразим, что мы где-то между Фалкинкипом и Долорном и гадаем, пригласят нас в Постоянный Цирк, найдем ли мы гостиницу и…

— Милорд, ты только посмотри, что делают скандары! Просто глазам не веришь! Так много рук — и все в работе!

Лорд Валентайн улыбнулся.

— В ближайшие дни, когда у меня будет время, я попрошу Залзана Кавола показать мне, как это делается.

Хроника Маджипуры

Пролог

Через два года после воцарения Властителя Валентайна что-то перевернуло душу мальчишке Хиссуну, служке в Доме Записей Лабиринта Маджипуры. Уже шесть месяцев вел он инвентаризацию архивов сборщиков налогов, — бесконечный перечень документов, в которые никто никогда не заглядывал, — и похоже было, что этой работой будет заниматься и год, и два, и три. Работой бессмысленной, как понимал Хиссун, да и кому могли потребоваться отчеты провинциальных сборщиков налогов, живших во времена Властителя Деккерета, или Властителя Калинтайна, или даже древнего Властителя Стиамота? По какой-то причине документы были свалены беспорядочной кучей, и теперь злой рок избрал Хиссуна разбирать их. Он отлично видел, насколько бесполезно это дело, разве что можно великолепно изучить географию огромной Маджипуры. Сколько провинций! Сколько городов! Три колоссальных материка разделялись и подразделялись, и еще дробились на тысячи муниципальных единиц, каждая с многомиллионным населением. Постепенно сознание заполняли всевозможные названия. Это были имена Пятидесяти Городов Замка Горы, огромных городских округов Зимроеля, таинственных поселений в пустынях Сувраеля, провинциальных столиц, появившихся за четырнадцать тысячелетий процветания Маджипуры на планете. И сколько же их было — Пидруд, Нарабал, Ни-моя, Алэйсор, Стойон, Пилиплок, Пендивэйн, Амблеморн, Толигай! Миллионы названий! Но потом ему это надоело.

И вдруг охватило нетерпение, ожидание чего-то невероятного. А послушание никогда не было его сильной стороной.

Рядом с пыльной маленькой комнатушкой в Доме Записей, где Хиссун разбирал и изучал свою груду налоговых отчетов, находилось нечто гораздо более интересное — Счетчик Душ, доступ к которому был закрыт для чиновников, кроме самых высокопоставленных, да и то, говорили, не для всех. Хиссун кое-что знал об этом, он вообще много знал о Лабиринте, даже о запретных местах. «Дом Записей, — говорил он слушателям еще в восьмилетнем возрасте, когда болтался на улицах огромного подземного города и ради пары крон нанимался в проводники к приезжим, — таит в себе комнату, где хранятся миллионы мыслезаписей-воспоминаний. Поднимаешь капсулу, вкладываешь ее в щель специального устройства и внезапно становишься тем, кем оставлена запись, и живешь во времена Властителя Конфалума или Властителя Симинэйва, или сражаешься вместе с Властителем Стиамотом против метаморфов. Но только попасть в ту комнату почти невозможно». И действительно почти невозможно, но Хиссун размышлял и прикидывал, не удастся ли пробраться туда под предлогом поисков дат для своих розысков в налоговых архивах. А потом пожить жизнью современников величайших и удивительнейших событий Маджипуры.

Постепенно мечта начала обретать черты реальности. Он знал, где находятся печати для документов в Доме Записей и потихоньку снабдил себя всеми необходимыми пропусками. И как-то после полудня, с пересохшим горлом и звоном в ушах, направился по ярко освещенным кривым коридорам.

Давным-давно уже он не испытывал подобного состояния, а будучи маленьким бродяжкой вообще не знал его. Но его оцивилизовали, обучили, дали работу. РАБОТУ! РАБОТУ! РАБОТУ! ОНИ! КТО ОНИ? Венценосец. Еще в те времена, когда Венценосец скитался по планете, лишенный своего тела и трона захватчиком Баржазидом, он пришел в Лабиринт, где Хиссун стал его проводником. И каким-то образом мальчишка почувствовал в нем истинного Венценосца. Это и стало началом конца бродяжки-Хиссуна. Потом Хиссун узнал, что Властитель Валентайн отправился к Замку Горы, и Баржазид повержен, а потом, во время второй коронации, Хиссун вдруг очутился, Дивине знает, почему, на этой церемонии в Замке Властителя Валентайна. Никогда раньше он не покидал Лабиринта, не бывал на солнечном свете, не ездил на государственном флотере по Долине Клайна, минуя города, известные ему лишь по сновидениям, а потом Гора — тридцатимильная масса земли, взметнувшаяся ввысь, и сам Замок; грязный мальчишка стоял рядом с Венценосцем и перешучивался с ним. Венценосец восхищался умом и энергией мальчишки, его предприимчивостью. И это было прекрасно. Хиссун стал протеже Венценосца, что тоже замечательно! — Но он вернулся в Лабиринт и был назначен на должность в Дом Записей, а это уже не так прекрасно. Хиссун терпеть не мог чиновников с лицами-масками идиотов, перебирающих бумаги в бесконечных кишках Лабиринта. А теперь, как любимец Венценосца, сам стал таким же. Он-то считал, что будет по-прежнему водить по Лабиринту приезжих, а вместо этого!.. ОТЧЕТ СБОРЩИКА ДОХОДОВ ОДИННАДЦАТОГО ОКРУГА ПРОВИНЦИИ НАТАНАЛА ДВЕНАДЦАТОГО ГОДА ЦАРСТВОВАНИЯ ВЛАСТИТЕЛЯ ОСИЕРА И ПОНТИФИКА КИННИКЕНА. Хиссун надеялся, что Венценосец вспомнит о нем и призовет к себе на службу в Замок Горы, и тогда его жизнь будет иметь какое-то значение в жизни Маджипуры, но Венценосец, кажется, забыл о нем, как и следовало ожидать. У него целый мир с двадцати— или тридцатимиллиардным населением, и какое ему дело до маленького мальчишки в Лабиринте?! Хиссун боялся, что вся жизнь его теперь пройдет среди пыльных бумаг…

Но все-таки здесь был Счетчик Душ.

Ну что ж, если Хиссун никогда больше не выберется из Лабиринта, он сможет — если никто ему не помешает — странствовать в сознаниях давно умерших людей-разведчиков, первопроходцев, воинов, даже Венценосцев и Понтификов. Это немного утешало.

Он вошел в небольшой вестибюль и предъявил пропуск дежурному — тускоглазому хьерту.

Хиссун заготовил поток объяснений: особое поручение Венценосца, важнейшее историческое исследование, необходимость в корреляции демографических дат, и еще много чего похожего было готово сорваться с его языка. Но хьерт только сказал:

— Знаешь, как обращаться с механизмом?

— Плохо. Лучше покажите.

Отвернув некрасивое бородавчатое лицо с бесчисленными подбородкам, хьерт повел Хиссуна внутрь, там он указал на шлем и ряд кнопок:

— Контрольная консоль. Вставишь вот сюда отобранные капсулы записей и сиди. Не забудь погасить свет, когда будешь уходить.

И все? Такая секретная машина, так тщательно охраняемая!

Хиссун остался один на один с воспоминаниями тех, кто жил когда-то в Маджипуре.

Не все, конечно, оставляли запись, лет за двадцать такая честь выпадала едва ли одному из десяти. Хиссун знал, что в хранилищах Лабиринта таких записей миллиарды. Он положил руки на консоль. Пальцы дрожали.

С чего начать?

Он хотел познать все. Пересекать леса Зимроеля с первопроходцам, побывать у метаморфов, переплывать под парусами Великое Море, охотиться на морских драконов в Родамаунском Архипелаге и… и… и… Он дрожал от неистового томления. С чего начать? Вот кнопки. Можно набрать дату, место, определенную личность, но — кого? Выбрать за четырнадцать тысяч лет… Из далекого прошлого Хиссун знал только о Великом Властителе Стиамоте. Минут десять он сидел не шевелясь, почти парализованный. Потом выбрал наобум. Континент — Зимроель, время — царствование Венценосца Властителя Бархольда, жившего даже раньше Стиамота, личность —… любая. Да, любая!