Николай подсел к столу, подвинул к себе серебряную пластинку и маленькими щипчиками начал укладывать на ней узоры из тонкой кручёной проволоки. Когда узор был уложен, он насыпал на пластину припой и поставил её на жаровню. Легкоплавкий припой скоро расплавился и, остыв, соединил проволочки с пластиной. Узор из кручёных проволок называли сканью.

Кроме накладной скани на пластинке, Николай задумал сделать ажурную скань, где сами проволочки образовывали каркас вещи. Здесь свитые металлические волоски припоем скреплялись не с основой, а друг с другом. Целыми днями сидел Николай, забывая о еде и сне. Когда что-нибудь не получалось, он осторожно откладывал скань и, вытирая вспотевший лоб тыльной стороной ладони, говорил с огорчением:

- Стар стал! Глаза подводят. Шутка ли сказать - проволока-то толщиной в волос, а вся вещица в половину ногтя…

- А ты, Николай, дай отдых рукам. Отойди от работы на время, - советовал ему дед Кузьма.

- Алёшке нужно поспешать с ученьем. Окромя его, некому мне передать ремесло.

Алексей выслушивал эти слова молча. Знал хорошо, что Николай его успехами доволен и работами ученика хвастал перед соседями.

- У одного рязанского мастера, - рассказывал Николай Кузьме, - видел я узорочья, каких нет, наверно, у самого греческого царя. Показал он мне золотой колт [99], украшенный самоцветными камнями. Приподняты самоцветы на едва заметных кружальцах. Проходит свет сквозь кружальца под камни и отражается от золотой основы. И светятся каменья изнутри, словно пылают внутренним огнём…

Все были заняты работой и всё же слушали мастера с интересом. Старик Кузьма и сам мог кое-что рассказать владимирскому мастеру. Алексей мечтал о том, как он сделает колт, какого нет у самой княгини. «Вот обрадуются старики!» - думал он. Иногда он вспоминал о девушке, которую встретил на берегу Ирпени. Тогда он улыбался, а Кузьма думал, что Алёшка не верит их рассказам, и сердился.

- Да я, дед, о своём думаю.

- Другой рязанский мастер, - продолжал рассказывать Николай, - на небольшой золотой оправе между драгоценными самоцветами припаял золотые цветы. Стебельки сделал из рубчатой золотой проволоки толщиной чуть больше волоса. На каждом четыре - пять витков. Один конец стебелька припаял к основе. На другом прикрепил маленькие золотые чашечки из пяти лепестков. На поле величиной с ноготь мизинца посадил пятнадцать - двадцать золотых цветов. Красота сказочная! Среди алых и лиловых самоцветов колышутся на своих витых стеблях цветы, словно подснежники на лесной поляне.

Кузьма рассказывал о знаменитых киевских мастерах. При богатом дворе великого князя киевского во множестве жили златокузнецы-ювелиры и другие мастера, творившие искусные узорочья. Все они работали на князя да дружину, на богатые монастыри и церкви. А ведь, кроме Киевской земли, на Руси были десятки других княжеств, и в каждом из стольных городов работали мастера. Сколько было их разбросано по всем градам русским!..

Алексей слушал и думал о своём. Одно его огорчало: красивые узорочья заказывали для боярынь и богатых горожанок, а он, мастер, не мог сделать для своей будущей невесты самого дешёвого браслета. И опять Алексей почему-то вспоминал о девушке, встреченной в лесу: «Кто знает… может, ещё встретимся. Ведь в жизни всякое бывает». И к нему приходило хорошее настроение. Он работал быстрее и лучше, будто колты он делал не для далёких византийцев, а для неё.

4

Окончили княжеский заказ. Пришёл слуга и сказал, чтобы они пришли на княжой двор:

- Сам князь с вами говорить будет. У Алексея потемнело в глазах:

- Батюшки, что же это? Николай ухмыльнулся:

- Может, похвалит наше старание… может, побранит за нерадивость.

В праздничных рубахах стояли мастера перед высоким теремным крыльцом. В обтянутых красным сафьяном ларцах лежали сделанные украшения. Впервые князь пожелал сам принять работу своих умельцев.

Искоса поглядывая на Николая, Алексей удивлялся: сухое лицо учителя было, как всегда, спокойным. Алексей же совсем пал духом, когда увидел вышедшего на крыльцо нарядного слугу.

- Ступайте… Князь повелел привести вас в покой. Андрей встретил мастеров ласково:

- Ну, хитрокознецы, чем порадуете своего князя? Николай раскрыл ларец и, поклонившись, протянул его Андрею. Сделал это не спеша, с достоинством. Прищурив глаза, князь внимательно рассматривал сработанные мастерами кольца.

- Хороши! - сказал он, любуясь тончайшим узором из лёгкой, как паутинка, проволоки. - К такой вещи страшно прикоснуться, а каково было её сделать?

Трёхбусенные височные кольца были излюбленным украшением владимирских женщин. От головного венца у висков спускались две цепочки, на которых прикреплялись кольца с тремя тонкими ажурными бусинами из филигранного каркаса. У некоторых богатых боярышень на цепочку с каждой стороны прикрепляли по три трёхбусинных кольца с серебряным или золотым колтом, свисающим над самым плечом. Заказав 1это узорочье, князь хотел показать грекам высокое искусство своих мастеров.

Сейчас, любуясь этим чудом ювелирного искусства, князь забыл о мастере. Поворачивая украшение то в одну, то в другую сторону, он говорил задумчиво:

- Жаль посылать грекам это дивное узорочье! Оно к лицу больше какой-нибудь голубоглазой владимирке, чем гречанке.

Князь посмотрел на Алексея. Тот стоял опустив голову.

- Постой, постой! - сказал Андрей, припоминая. - Это ты бежал от боярина Ивана, а потом с Золотых ворот кидал в него палками?

Алексей стоял всё так же, не поднимая головы.

- Я, княже… - произнёс он заплетающимся языком.

- Нехорошо, грех!.. Ну, покажи, какой ты мастер, что принёс? Может, ты только и умеешь, что бросать в стариков палками?

Николай поспешно раскрыл другой ларец:

- Здесь, княже, колты, украшенные зернью. Это его работа.

- Зернью? Покажи.

Николай бережно передал князю колты. Поверхность их покрыта была несколькими тысячами мельчайших зёрен металла, каждое из которых было в пять-шесть раз меньше макового зерна.

Андрей внимательно рассматривал работу своих ювелиров. Заломилась правая бровь, а задумчивые карие глаза вдруг стали мягкими.

- Хорошо… - сказал он тихо.

Посмотрев ещё раз на колты, князь промолвил:

- Ведь дело-то не Богово, а рук человеческих. А не верится! Многое может сделать человек…

Николай с Алексеем стояли взволнованные, не зная, что сказать. В голосе Андрея слышалось столько восхищения, что у Алексея начал проходить страх.

- Тебя, мастер Николай, - продолжал князь, - велю одарить. А тебе… - Андрей строго посмотрел на Алексея. - Что испугался? Тебе всегда работать с ним, а к боярину не возвращаться вовсе. Уразумел?

Николай толкнул ученика локтём. Алексей повалился князю в ноги.

5

Незаметно проходила зима. Пришёл декабрь-студень. Первого декабря, в день Наума-грамотника, малых ребят начинали учить грамоте. В этот день мальчики говорили. «Батюшка Наум, наведи на ум». Прошло четвёртое декабря, день великомученицы Варвары. По народным приметам, в это время особенно лютовал мороз: «Трещит Варюха - береги нос да ухо». На полях заиграла в свои трубы развесёлая вдова-вьюга, бросая на город тучи снега, навевая сугробы на соломенные крыши бедняков и убирая причудливыми намётами резные тесовые кровли княжих и боярских теремов.

Алексей видел, как тяжело было жить тому, у кого в избе не было, как у них, двух-трёх здоровых работников, и радовался, что дед Кузьма во Владимире. Для бедняков эта зима была тяжёлой.

Давно возвратилось княжеское войско с волжских берегов, где оно нанесло поражение булгарскому князю, но во Владимире всё ещё лежали по избам хворые и раненые. Лечили их настоями трав, клали на раны плесень и мёд. Многие горожане и ремесленники не могли заниматься своим ремеслом. У дверей Успенского собора, у церквей Спаса и Георгия, несмотря на стужу, стояли безрукие, одноглазые, с большими гноящимися язвами. Держа в зубах шапки, тянули прихожан за полы: