— Да. Да, именно. Шляпу. А откуда вы знаете, что я ищу…

— А откуда я все на свете знаю! Ха-ха, он, видите ли, потерял шляпу. Что вы об этом скажете? Шляпу он потерял! Ну что ж, Джеймс Лоури, это ужасная глупость, глупость, глупость. Потерять шляпу. Ты же не мальчик — пора соображать, что к чему, да и голова у тебя достаточно большая, чтобы на ней могла удержаться шляпа. Но это не единственная твоя потеря, Джеймс Лоури.

— Да, действительно.

— Ты как пить дать потерял четыре часа. Целых четыре часа и шляпу. Хочешь, дам совет?

— Если позволите, матушка, не могли бы вы меня впустить, чтобы не стоять на этой лестнице?

— Тебе с нее не сойти. Сначала ты по ней поднялся, а теперь должен спуститься до конца. Должен, и все тут. Хоть стой, хоть падай, хоть вплавь, хоть вскачь, но никуда не денешься — пойдешь до конца. До самого конца. До самого, самого, самого, самого, самого, самого, самого конца! До конца! До конца! До конца! Дать тебе совет?

— Не откажите в любезности.

— Тогда давай сюда платок.

Он вынул из кармана носовой платок и протянул ей, она громко высморкалась и отшвырнула его в темноту. Тут же первая летучая мышь принесла его обратно. Она опять швырнула платок, но с ним подоспела вторая летучая мышь.

— Паршивки! — выбранила она их. — Так хочешь, дам совет, Джеймс Лоури?

— Пожалуйста, матушка.

— Брось искать свою шляпу.

— Но почему, матушка?

— Потому что если ты найдешь свою шляпу, то найдешь и свои четыре часа, а если найдешь четыре часа, то умрешь!

Лоури заморгал, когда она сунула носовой платок в карман его пальто и потянулась своими когтистыми пальцами к его шее. Он почувствовал, как ногти впиваются в горло, но она всего лишь поправляла галстук.

— Хочешь, дам совет, Джеймс Лоури?

— Да, матушка.

— Шляпы шляпами, а кошки кошками, птички поют, — значит, дело дрянь. Мышки мышками, а шляпы шляпами, весна на дороге, — значит, жизнь встрепенулась перед новой смертью. Крысы крысами, а шляпы шляпами, не поспешишь, так людей насмешишь. У тебя доброе лицо, Джеймс Лоури. Хочешь, дам совет?

— Да, матушка.

— Ступай вниз по лестнице, там встретишь человека. И коли суждено тебе умереть, спроси у него, где ты потерял шляпу.

— Он мне скажет?

— Может, скажет, может, нет. Мышки шляпами, шляпы крысами, крысы кошками, кошки шляпами, и ни в каком супе не утопишь.

— Не утопишь что, матушка?

— Просто не утопишь, и все тут. У тебя доброе лицо, Джеймс Лоури.

— Спасибо, матушка.

— А потом, как встретишь первого человека, встретишь второго. Они оба не люди. Они мысли. Первый человек скажет тебе, что ты встретишь второго человека, а второй человек скажет тебе, что ты должен дойти до конца лестницы. До самого низа. До конца, до конца, до конца…

— А где самый низ, матушка?

— Наверху, разумеется. Шляпы к мышкам, мышки к кошкам, кошки к крысам. Кошки голодны, Джеймс Лоури. Крысы сожрут тебя, Джеймс Лоури. От шляпы к мышкам, от них отправишься к кошкам, а потом сожрут тебя крысы. Не передумал искать шляпу?

— Прошу вас, матушка.

— Какой капризный, упрямый, вреднющий, безмозглый, дрянной, бестолковый, бесстыжий, скверный, злющий, капризный, упрямый, безмозглый, дрянной… Все равно будешь искать шляпу, Джеймс Лоури?

— Да, матушка.

— Не веришь в демонов и дьяволов?

— Нет, матушка.

— По-прежнему не веришь в демонов и дьяволов?

— Нет, матушка.

— Тогда обернись, Джеймс Лоури. — Он обернулся.

Но перед ним была лишь пустота.

Он услышал, как захлопнулась дверь. Где-то в отдалении раздался голос: "Джим! Джим Лоури!"

В непроглядной тьме он пошарил руками по стене, но двери там уже не было. Он ощупью двинулся наверх, но ступени исчезли. Тогда он пошел вниз, и вновь его окликнул голос, теперь прозвучавший гораздо отчетливее:

"Джим! Джим Лоури!"

Ступенька за ступенькой — когда расстояние дюйм, а когда — ярд, когда ступенька скособочена вправо, когда влево, а когда ровно лежит — угадать невозможно. Вокруг него сгустились клочья тумана — на сей раз белого, он был едким и щипал горло, но что-то в нем придало Лоури смелости и заставило расправить плечи.

— Джим! Джим Лоури!

Голос был совсем рядом, казалось, он несся из пустой бочки — будто глашатай выкрикивал слова в рупор. Голос был абсолютно бесстрастным, как объявление на железнодорожном вокзале о том, что поезд отбывает в 5.15.

— О Джим! Джим Лоури!

Вызывают мистера Лоури. Вызывают мистера Лоури. По мере того как он спускался ниже, белый туман рассеивался — Лоури уже мог различить ступени. Теперь они были другими — мраморными, гладкими, сухими и чистыми, сбоку шли тонкой резьбы перила, которые после грубого камня были очень приятными на ощупь. Лестница делала небольшой изгиб и спускалась в огромный зал, увешанный знаменами, где вокруг стола восседало с полсотни гостей — инстинкт подсказывал Лоури держаться от этих гостей подальше. Здоровенный датский дог, видимо, обознавшись, бросился ему навстречу и чуть не сбил с ног, затем фыркнул и пошел прочь. Лоури продолжал идти вниз по лестнице.

— Джим! Джим Лоури!

Он был уже у самого подножия, гости в огромном зале куда-то пропали, хотя он знал, что они где-то тут, рядом. По правую руку от него висел золотой с белым гобелен, изображающий рыцарский турнир, а слева стояла подставка для копий, над которой висели щит с тремя вздыбленными львами и меч с резной рукоятью.

Чья-то рука похлопала его по плечу; резко повернувшись, он увидел перед собой рыцаря в доспехах, который казался очень высоким благодаря султану из белых перьев, покачивавшемуся на шлеме с опущенным забралом.

— Джеймс Лоури?

— Да?

— Вы уверены, что вы Джим Лоури?

— Да.

— Тогда почему откликаетесь на имя Джеймс? Впрочем, это неважно. Вы меня знаете?

— Извините, но мне трудно ответить на этот вопрос. Забрало вашего шлема опущено, и вас полностью скрывают стальные доспехи…

— Ну хорошо, хорошо, приятель, давайте не будем пререкаться по поводу забрала. Мы ведь оба джентльмены, и у нас нет оснований ссориться, верно? Во всяком случае из-за такого пустяка, как забрало. Вы думаете, что вам это все снится?

— Нет, отчего же. Я не…

— Вот и славно. Это не сон. На всякий случай я вас ущипну. — Он подкрепил слова делом и со значением кивнул, когда Лоури резко отпрянул в сторону. — Это не сон, все происходит на самом деле. Если до сих пор не верите, взгляните на отметину, оставленную моими стальными пальцами.

Лоури посмотрел на тыльную сторону ладони — там образовался ужасный кровоподтек.

— Теперь относительно вашей шляпы, — изрек рыцарь. — Вы намерены отыскать ее?

— Конечно.

— Она ведь обошлась вам всего в несколько долларов. А что такое несколько долларов, старина, в сравнении с ценой вашей жизни?

— Какое отношение моя, жизнь имеет к шляпе?

— Приятель, разве старуха вам не говорила, что коли найдете шляпу, найдете и четыре часа, а как найдете четыре часа, так потеряете жизнь? А теперь давайте рассмотрим этот вопрос трезво. В свете холодных и беспристрастных фактов. Шляпа стоит от силы десять долларов. В течение оставшихся вам тридцати пяти лет жизни вы сможете заработать около ста пятидесяти тысяч долларов, то есть четыре тысячи пятьсот долларов в год. Есть ли резон менять это на десятидолларовую шляпу?

— Да… нет, пожалуй.

— Ну что ж, старина, я рад, что мы нашли общий язык. Теперь давайте пойдем дальше. Вы ведь очень умный человек. Вот вы потеряли четыре часа. Те тридцать пять лет, что могут быть вам отпущены, вмещают триста пять тысяч четыреста сорок часов — расчеты точные. Неужели это время не перевешивает каких-то глупых четырех часов?

— Да, но…

— Ага, значит нужны дополнительные аргументы. Вы намерены отыскать свою шляпу, так?

— Мне бы хотелось.

— И вас не волнует, что когда вы найдете шляпу, то найдете и те четыре часа, ибо они неразрывно связаны с потерей шляпы?