Произнеся девиз тамплиеров, он вышел из зала и во главе процессии магистров на встречу толпе, ожидавшей на храмовой площади; и народ Иерусалима понял, что с этих пор тамплиеры будут сражаться на стороне Люзиньяна, по тому, что Жерар де Ридфор поклялся мстить графу Триполитанскому до конца жизни.

— Теперь можно только надеяться, — сказал сосед Ролана, когда они расходились по домам, — что господин де Лузиньян всегда будет поступать согласно советам тамплиеров. Тогда по крайней мере ничего не пойдет вкривь и вкось. То, что Лузиньян ни на что не годный полководец, было известно еще нашему покойному королю.

Мусульманин, живший на той же улице, что и Ролан, услышав, эти слова многозначительно кивнул.

Но не Жерар де Ридфор, ни мудрейшие из магистров, избравшие его, словом ни один человек не мог представить себе что это был последний Великий магистр избранный в главном доме ордена.

Уже в следующем году умер король-мальчик Бодуэн V племянник прокаженного короля наследник иерусалимского королевства. Город и страна горевали об этом маленьком, всеми любимом мальчике и о надежде, которую для многих он воплощал. Похороны его прошли с большой торжественностью. Похоронная процессия, заполнившая улицы Иерусалима, покинула город через Дамасские ворота и снова вошла в него через Золотые. Можно было подумать, что все эти роскошно одетые рыцари, дамы, каноники и рыцари ордена в последний раз показывают своему мертвому королю-ребенку его страну и его город перед тем, как он уйдет в мир иной.

Ролан с соседом также вышли на улицу. Темноволосую стройную Марию Ролан держал за ручку, голубоглазую пухленькую Лену нес на руках.

— Графа Триполитанского, — неожиданно сказал сосед, — на похоронах нет.

— Он болен, — отозвался другой, — об этом известно уже целую неделю. Вы идете со всеми до церкви Гроба Господня?

— Там будет ужасная толкотня.

Ролан отправился с детьми домой. Во внутреннем дворе он играл с ними в арабскую игру в шары, которую так любили дети. Но Анна заметила; что его мысли где-то далеко.

— Что случилось? — спросила она, положив руку мужу на плечо.

— Я думаю о родном доме.

— В Лионе?

Он кивнул головой:

— Для детей будет лучше, если они вырастут там. Там, в Лионе, нет таких внутренних дворов, — взгляд его скользнул по солнцезащитной простыне и деревянной галерее, — но в вольном городе Германской империи спокойнее и безопаснее.

Вечером сосед рассказал ему о тягостной стычке, которой была омрачена заупокойная месса по маленькому Бодуэну:

— Мать покойного маленького короля и господин де Люзиньян короновались патриархом как законные король и королева Иерусалимские.

— В отсутствие графа Триполитанского?

Сосед многозначительно кивнул.

— Для коронации, — продолжил он, необходимы три государственные инсигнии: корона, скипетр и держава. Они хранятся в сундуке с тремя замками. Ключ от одного из них находится у патриарха, другой ключ — у иоаннитов, третий — у тамплиеров. Тамплиерам в конце концов пришлось отдать ключ. Они вообще считают коронацию господина де Люзиньяна событием незначительным, так как все еще надеются на претендента на престол, которого им предложит папа. Но Великий магистр иоаннитов оказал сопротивление и долго не хотел передавать ключ. Ведь иоанниты — сторонники графа Триполитанского. Только когда патриарх пригрозил им народным бунтом, Великий магистр иоаннитов принес ключ и гневно бросил его рядом с алтарем.

— Следовательно, у нас теперь есть король, — тихо произнес Ролан, — но для его избрания приехали уполномоченные лица, которых обманули. Что по этому поводу сказал предводитель дворянского сословия?

— Граф Ибелинский? К счастью, он сейчас вместе с семьей находится здесь — в своем городском доме. Он предпринял попытку примирить короля с графом Триполитанским, чтобы положить конец их соперничеству.

— Граф Ибелинский, — сказал Ролан, — рассудительный человек со здравым политическим мышлением. Благодаря его содействию я буду строить замковую капеллу под Назаретом. Хотя пройдет еще некоторое время, прежде чем я закончу работы здесь, у Яффских ворот.

Ролан узнал, что графу Ибелинскому удалось добиться согласия обоих противников на встречу с целью примирения. Она должна была состояться в Тиберии, на берегу Генисаретского озера. Народ с ликованием толпился у городского дома предводителя дворянского сословия.

— Слава графу Ибелинскому! Он знает, что нужно королевству!

Войско, собранное для участия в торжествах, состояло из иоаннитов и тамплиеров; им предстояло стать свидетелями примирения. Рыцари надели самые роскошные доспехи, на конях были самые драгоценные украшения. Примирение графа Триполитанского с Великим магистром Жераром де Ридфором должно было состояться в Триполи. Освободил ли патриарх Великого магистра от его пагубного четвертого обета? Если думать о столь необходимом единстве королевства, то сделать это не представляло труда.

Ролан мог стать участником торжественного войска, в котором собирался доехать до замка графа Ибелинского.

— Не печалься, — сказал он Анне, — ведь я еду не на войну. Наконец будет заключен мир, которого веемы так долго ждали.

С любовью он обнял жену и детей:

— До скорого свидания!

Затем он присоединился к торжественному войску, и Анна потеряла его из виду в толпе.

Рыцари из многочисленных домов и касалей иоаннитов и тамплиеров еще по пути вступали в войско, возглавляемое Жераром де Ридфором. Вечером они раскинули свои палатки у какого-то горного замка. Но не успели еще разжечь лагерный костер, как от управляющего замком прибыл посланник, пожелавший, чтобы его провели к самому Великому магистру.

— Знайте же, господин, — сообщил он, — что завтра авангард турецкого войска будет продвигаться поблизости от этого замка, ибо граф Триполитанский, заключивший сепаратный мир с султаном, обязан пропускать турок через эту местность.

Тогда Великий магистр выбрал одного из своих тамплиеров и послал его в расположенный неподалеку касаль Какоун.

— Скажи там, — приказал он ему, — что все девяносто рыцарей в полном вооружении уже этой ночью должны явиться сюда!

Около полуночи Ролан проснулся от какого-то беспокойства в лагере. Тамплиеры из Какоуна разбивали свои палатки.

Рано утром войско тронулось в путь и без происшествий попало в Назарет, где к нему присоединились еще сорок рыцарей-мирян. На всех были надеты самые дорогие доспехи. Торжественное войско выглядело теперь весьма внушительно.

Великий ужас

Наступило первое мая — День святого Иакова, покровителя пилигримов. Над иссушенными горами солнце палило, как в июле. Вскоре и людей, и коней стала мучить жажда. Ролан, у которого пересох язык, утешал какого-то мальчика из свиты, первый раз оказавшегося в таком походе.

— Через час, — сказал Ролан, — ты сможешь выпить столько воды, сколько захочешь. Ведь мы будем проходить мимо источника Крессон, а он не высыхает даже летом.

Поскольку мальчик был безутешен, Ролан поклялся ему:

— Ты можешь верить тому, что я говорю: я знаю эту местность. Да будет тебе известно, что все эти стелы, которые ты видишь у дороги, поставил я. Поэтому мне знакома вся христианская Сирия. Если бы Великий магистр не послал в Какоун этих тамплиеров, он отправил бы туда меня, потому что и там я установил все придорожные столбы.

Когда же они взглянули вниз на источник Крессон, то увидели многотысячное войско всадников-мамелюков, они поили там своих коней. Это и был авангард султана, о котором доложил посланник.

Жерар де Ридфор намеревался дать бой. Он был полностью уверен в том, что одной внезапной атакой вынудит к сдаче эту могучую силу. Пусть граф Триполитанский видит, как разделаются с его сепаратным миром! Но остальные полководцы настояли, что вначале нужно провести совет, подготовившись к возможному отступлению. После этого было развернуто знамя тамплиеров, и за ним торжественное войско устремилось в долину. В атаку отправились 140 рыцарей.