Последнее время Алеша каждый день возит патриарха на Лубянку.

* * *

Постоянные допросы, судя по протоколам, хранящимся в архиве Федеральной службы безопасности России, имели главной целью собрать как можно больше компрометирующего патриарха материала для подготовляемого судебного процесса. Кроме того, они служили своеобразной репетицией процесса, чекисты пытались выяснить, как патриарх будет отвечать на тот или иной вопрос обвинителя, и сортировали выгодные и невыгодные для Советской власти ответы.

О чем они спрашивали «гражданина Беллавина»?.. Кто помогал ему составлять контрреволюционные послания… Почему выступал против декрета об изъятии церковных ценностей… Зачем разрешил в 1918 году организовать охрану своей личности… Каким способом могли оказаться его послания в руках правительства Деникина и других контрреволюционных организаций… Каким способом вел переписку с зарубежными епархиями… Как попал в его архив тот или иной документ… Кто являлся инициатором того или иного постановления Синода… Чаще других задавали вопросы о Русской Православной Церкви за рубежом, о заграничном Карловацком Соборе. При этом пытались внушить патриарху, что русские иерархи, эмигрировавшие за границу, — наиболее ненавистны Советской власти, что нынешние беды Церкви — из-за них и если бы Тихон был с ними построже, то и Церкви стало бы легче. Дословных ответов патриарха мы не знаем, так как протоколы велись конспективно и слова, приписываемые духовному пастырю, очень уж схожи с передовицами большевистских газет. Например:

«Начальник Секретного отдела ГПУ Самсонов. Гражданин Беллавин, скажите, известно ли было вам о том, что гражданин Антоний Храповицкий, так называемый митрополит Киевский[70], является активным врагом рабоче-крестьянской Советской власти?

Патриарх. Антония Храповицкого, митрополита Киевского, врагом рабоче-крестьянской Советской власти в России я не считал. В настоящее же время, судя по выступлениям его в заграничной печати — «Новое время» и других, я нахожу, что Антоний Храповицкий является заклятым врагом рабочих и крестьянских трудящихся масс России».

Подобные словосочетания, как «заклятый враг рабочих и крестьянских трудящихся масс России», могли вылететь из уст товарища Дзержинского, но отнюдь не патриарха Московского и всея России. Допросы с глазу на глаз, когда следователь должен исхитриться получить именно те слова, которые требует высокое начальство, нельзя считать достоверным источником. Одни лишь чекисты Самсонов, Тучков и Агранов, по очереди допрашивавшие владыку Тихона, могли бы сказать правду о его поведении и признаниях на Лубянке. Но чекисты предпочли правду унести с собой в могилу. И все же приведем несколько ответов «гражданина Беллавина» из протоколов допросов, надеясь, что читатель сам сумеет отделить зерна от плевел.

Самсонов. Известно ли вам о том, что Высшее церковное управление как при Скоропадском, Деникине, так и при Врангеле и других контрреволюционных деятелях Юга России вело самую активную и непримиримую борьбу против трудящихся масс в России, вдохновляя вышеуказанных генералов в борьбе против рабочих и крестьян?

Патриарх. Мне это неизвестно, фактов, указывающих на это, у меня нет.

Самсонов. Получали ли вы когда-либо письма из-за границы от беглого православного духовенства? Если получали, то когда? От каких лиц и через кого они пересылались, и, кроме того, давались ли вами ответы на эти письма, и кому именно, и через кого?

Патриарх. Такие письма я получал от Антония Храповицкого, от митрополита Евлогия, архиепископа Анастасия и других. Причем должен сказать, что письма, очевидно, не все до меня доходили. Последние письма были мною получены примерно месяц тому назад. Первые же письма от них я начал получать с 1920 года. Письма от беглого контрреволюционного духовенства я получал через иностранные миссии: Латвийскую, Эстонскую, Финляндскую и Польскую. Письма от миссий приносились чиновниками таковых, а иногда письма приносились курьерами миссий. Кто из миссий персонально приносил эти письма, я не знаю, не припоминаю.

Патриарх. Выпуская свое послание по поводу изъятия церковных ценностей, я не имел в виду, что волнения и возбуждение населения, усиленные посланием, могут достигнуть размеров столкновений и привести к столкновениям, как это имело место в городе Шуе. Я, как уже показывал, считал, что дело кончится мирным соглашением верующих с Советской властью. Но за все столкновения верующих с властью, имевшие место на основании моего послания, я считаю себя нравственно ответственным.

Патриарх. О созыве в городе Карловицах в Сербии Собора Русской Церкви за границей я узнал из письма митрополита Антония Храповицкого, полученного мною, кажется, через Эстонскую миссию в последних числах сентября 1921 года. Собор должен был по предположениям состояться в начале октября месяца 1921 года, но он состоялся в декабре месяце 1921 года. Ввиду того, что Собор этот созывался за границей, где находятся эмигрировавшие представители русских монархических организаций, я предполагал, что на Соборе могут быть и представители этих организаций. Сообщение митрополита Антония было обсуждено на соединенном заседании Высшего церковного управления и Синода в Москве, притом заседание постановило благословить созыв Карловицкого Собора. Это благословение было мною подтверждено и послано в письме митрополиту Антонию через одну из иностранных миссий в Москве. В январе месяце 1922 года — точно времени не помню — я получил письмо из Берлина от митрополита Евлогия, участника Карловицкого Собора, с сообщением о том, что Собор принял резолюцию, выраженную в послании о необходимости восстановления в России самодержавной монархии из Дома Романовых. Это постановление было принято большинством голосов, притом лично Евлогий был против обсуждения этого вопроса, как политического, на Церковном Соборе.

Благословение, данное мною и Высшим церковным управлением на созыв Карловицкого Собора, вставшего, как оказалось, на путь политический и принявшего постановление о восстановлении монархии в России, я считаю ошибкой.

Патриарх. Во время гражданской войны 1917–1919 годов я никакой практической поддержки белым армиям, генералам Деникину и адмиралу Колчаку не оказывал. Ввиду моих настроений в то время я лишь оказывал Деникину и Колчаку моральную поддержку, не доходившую, однако, до дачи им благословения.

Патриарх. Я признаю, что мое послание от 19 января 1918 года заключало в себе анафематство на Соввласть и призывало верующих сплотиться и организоваться в духовные союзы для отпора всяким покушениям на Церковь и политике Соввласти в отношении Церкви.

Патриарх. Осенью 1918 года ко мне явился официальный представитель гетмана Скоропадского в Москве Кривцов со своим военным адъютантом. Его появление у меня носило характер визита. Он испросил благословения моего на его деятельность, как дипломатического представителя Скоропадского. Я ему это благословение дал. Непосредственной связи со Скоропадским я не имел, но я признавал его как гетмана Украины.

Патриарх. Свои циркулярные письма архиереям с предложением о приведении мощей в порядок и удалении из рак всех приспособлений и оправ, придававших мощам подобие человеческого тела, я писал в доверительном секретном порядке для того, чтобы это мое обращение не стало известно широким массам. Эти действия по приведению мощей в порядок я считал необходимыми для того, чтобы в случае вскрытия мощей не было повода к смущению верующих, а также потому, что я лично находил искусственные оправы мощей ненужными и неправильными.