Владыка опускается на колени и кланяется духовенству и народу, прощается с ними. Гудят колокола по всему городу, войска берут «на караул», музыканты играют «Коль славен». Уезжает архиепископ Тихон на новое служение, уезжает в край, где через несколько месяцев разгорится самая жестокая из войн, которые дотоле знало человечество. И звучат прощальные речи, преподносятся прощальные адреса.
От гражданских и военных властей и именитых жителей Ярославля: «Неподражаемая простота Ваша является замечательным соединением обширного понимания вещей и самой широкой терпимости к людям, глубокого христианского смирения и досточтимого сознания своего человеческого и пастырского достоинства».
От городского управления: «Никто не уходил от Вас без утешения, ободрения, ласки, благословения; Вашим светлым умом и добрым сердцем Вы легко проникали в самое сложное дело, за разрешением которого к Вам каждый из пасомых шел прямо, не обинуясь, как к истинному отцу и постоянному душевному доброжелателю».
От корпорации Ярославской духовной семинарии: «Мы были возлюблены и почтены Вами, наслаждались Вашим начальством, насыщались Вашим человеколюбием. Нам невозможно забыть это. Чем же, владыко, воздать Вам за все это? Чем иным, кроме того, что у нас есть самое лучшее. Это молитвы, по которым да будете Вы сохранены, возлюблены и прославлены в новой стране служения Вашего. Если же Бог поведет Вас далее, на высшие и блистательнейшие степени пастырского положения и начальства — о чем хочется предречь нашей любви к Вам, — то мы принесем Богу совершеннейшее благодарение».
От духовенства города Ярославля: «Наше же сознание именно свидетельствует нам, что в основе всех ваших отношений к нам лежит истинная любовь Христова, та любовь, которая, по слову Апостола, не превозносится, не гордится, долго терпит, милосердствует, не раздражается, все покрывает».
От духовенства города Ростова: «Все мы были равны перед Вами, каждого из нас Вы встречали ласкою привета и добрым словом. Вы радовались нашими радостями и печалились нашим горем. Похвала, одобрение одних, вразумление и увещание других — вот те обычные средства, которыми Вы воспользовались для воздействия на добрых и ленивых из нас».
От членов Епархиального училищного совета: «Мы не чувствовали страха перед Вами, но по вызванной Вами же любви нашей к Вам мы старались делать все, что подсказывала нам наша совесть».
От Епархиального попечительства о бедных духовного звания: «Ваше многомилостивое око узрело и детей бедных псаломщиков, Ваши уши услышали стоны и вопли страждущих болезнями и претруженных старостью, Ваши стопы устремлены были и в богадельни, Ваша щедродательная десница простерта была на подаяние во всякое время и в особенности в дни предвеликопраздничные».
От воспитанников Ярославской духовной семинарии: «Вы чутким сердцем понимали, что поддержка и сочувствие в критические минуты жизни способны окрылить и возродить человека и принести плоды гораздо более обильные, чем плоды наказания».
От Епархиального Ионафановского училища: «Смиренно преклоняясь перед волею Божиего провидения, мы, однако, лелеем отрадную надежду, что оно направляет Вас ведомыми Ему путями к благу Вашему и Святой Церкви и поведет Вас со временем от славы к славе, от чести к чести до почестей высшего звания, когда должен шире осветить Церковь лучезарный образ Ваших добродетелей, как тот евангельский светильник, который не скрывают под спудом, но поставляют на свещнике, чтобы он больше осветил храмину (Мф. 5, 15). Может быть, в живительных лучах этого света нам нужно ощутить благодатное веяние новой пробуждающейся жизни — этой мучительно чаемой весны в нашей отечественной Церкви».
И уже в Литовской епархии владыка Тихон узнал, что ярославцы избрали его почетным гражданином своего города, подчеркнув этим желание навсегда иметь архипастыря Тихона рядом с собой.
МИРОВАЯ ВОЙНА
24 января 1914 года владыка Тихон прибыл в Вильну, в Свято-Духов монастырь — центр православной жизни Литовской епархии. Созданная в XVI веке, эта обитель в тяжелые годы борьбы православной веры с унией не угасила своего светильника и, несмотря на вековые испытания, не утратила жизнеспособности.
Издавна в Литовском крае бок о бок с католиками, иудеями, староверами жили и православные христиане.
— Я сознаю всю трудность святительского служения в этом разноверном и разноплеменном крае, — обратился владыка Тихон к духовенству и мирянам, собравшимся приветствовать его в кафедральный храм, — и прошу у вас помощи в моем служении.
В первые же месяцы архиепископ Литовский и Виленский Тихон объезжает города и села своей епархии и, как когда-то в Холмской Руси, потом в Америке, на Ярославской земле, повсюду посещает храмы, совершает богослужения, без устали, по нескольку часов кряду благословляет народ, раздает крестики, осматривает монастырские и крестьянские хозяйства, экзаменует в школе учеников, проповедует.
Для любящего во всем простоту архипастыря нелегко было поддерживать внешний престиж духовного главы господствующей в крае Церкви, где хорошо помнили польскую пышность и гонор. Но владыка не пытался менять своих привычек. Вот он едет из Вильны на свою архиерейскую дачу, Тринополь, в простой коляске и в дорожной скуфейке, и встречные — русские, поляки, евреи — низко кланяются ему, уже не удивляясь непритязательности нового владыки. А скажи им раньше, что архиепископ может ездить как простой монах, без подобающего великолепия и пышности, без эскорта и дюжины сопровождающих, они пришли бы в ужас или, не поверив, рассмеялись.
Во время прогулки по «кальварии» — так назывался ряд католических часовен вокруг архиерейской дачи, посвященных разным стадиям крестного пути Христа на Голгофу, — перед архиепископом Тихоном вставали и приветствовали его все католики, служившие при часовнях, хотя он был в подряснике и шляпе.
Прошло всего полгода со времени приезда нового владыки в Литовскую епархию, как пробил час великих испытаний для многих народов — началась мировая война, беспримерная в истории по числу жертв.
Россия к началу войны представляла собой огромную по территории империю с населением 175 миллионов человек и ежегодным приростом на 3 миллиона 700 тысяч. Быстрые темпы ее экономического развития волновали многих европейцев, и французский экономический обозреватель Эдмон Тери предупреждал в январе 1914 года: «Если у большинства европейских народов дела пойдут таким же образом между 1912 и 1950 годами, как они шли между 1900 и 1912, то к середине настоящего столетия Россия будет доминировать в Европе как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении».
Особенно такое положение дел беспокоило экономически более мощное, чем Россия, но значительно уступающее ей по темпам развития военизированное германское государство.
22 июля 1914 года в российских храмах был оглашен высочайший манифест, оповестивший русский народ о войне, объявленной ему Германией.
«Божиею Милостию Мы, Николай Второй, Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, Великий Князь Финляндский, и прочая, и прочая, и прочая. Объявляем всем верным Нашим подданным:
Следуя историческим своим заветам, Россия, единая по вере и крови с славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно. С полным единодушием и особою силою пробудились братские чувства русского народа к славянам в последние дни, когда Австро-Венгрия предъявила Сербии заведомо неприемлемые для державного государства требования. Презрев уступчивый и миролюбивый ответ сербского правительства и отвергнув доброжелательное посредничество России, Австрия поспешно перешла в вооруженное нападение, открыв бомбардировку беззащитного Белграда. Вынужденные, в силу создавшихся условий, принять необходимые меры предосторожности, Мы повелели привести армию и флот на военное положение, но, дорожа кровью, и достоянием Наших подданных, прилагали все усилия к мирному исходу начавшихся переговоров. Среди дружественных сношений союзная Австрии Германия, вопреки Нашим надеждам на вековое доброе соседство и не внемля заверению Нашему, что принятые меры не имеют враждебных ей целей, стала домогаться их отмены и, встретив отказ в этом требовании, внезапно объявила России войну. Ныне предстоит уже не заступаться только за несправедливо обиженную родственную Нам страну, но оградить честь, достоинство и целость России и положение ея среди великих держав. Мы непоколебимо верим, что на защиту Русской Земли дружно и самоотверженно станут все верные Наши подданные. В грозный час испытания да будут забыты внутренние распри и да отразит Россия, поднявшаяся как один человек, дерзкий натиск врага. С глубокой верой в правоту Нашего дела и смиренным упованием на Всемогущий Промысл, Мы молитвенно призываем на Святую Русь и доблестные войска Наши Божие Благословение.