А когда нацисты в 1933 году пришли к власти, то приняли законы, запрещающие евреям различные вещи. Евреи не могли занимать публичные должности, работать в армии, юстиции или средствах массовой информации, им запрещалось ходить на пляж и в кино, а в парке они могли сесть только на ту лавочку, которая была предназначена для них и выкрашена в желтый цвет, чтобы ее было видно с первого взгляда. А еврейские дети не могли ходить в школу и на карусель, и нацисты надеялись, что евреи поймут, что им в Германии не рады, и уедут в другое место. Нацисты также организовали выставку выродившегося искусства, ENTARTETE KUNST, на которой были выставлены дегенеративные и извращенные произведения еврейских или еврействующих художников и скульпторов, чтобы предупредить немецкий народ об опасности, которую несет в себе нездоровый подход к искусству. (Выродившееся искусство) Нацисты считали, что искусство важно, и что извращенное искусство есть первый шаг к обществу, в котором извращенным будет все, и именно об этом хотели предупредить немецкий народ. Еще они устраивали демонстрации и спартакиады с аллегориями и картинами из человеческих тел и говорили, что немецкий народ не может жить без искусства, потому что немецкий народ зиждется на искусстве как топор на топорище, и звали немецких рабочих на немецкие оперы и устраивали шествия и т. п., и говорили, что не нужно прятать немецкое искусство в музеи, галереи и буржуазные салоны, потому что искусство принадлежит всем. А в 1935 году они приняли закон, который запрещал смешанные браки между евреями и немцами, чтобы спасти арийскую кровь и немецкое искусство от губительного влияния еврейства. И евреи должны были носить на лацкане и на спине шестиугольную желтую звезду и не смели ездить в автобусе и трамвае и посещать арийские прачечные. А в 1938 году в одну ноябрьскую ночь члены немецкой тайной полиции разгромили еврейские магазины, подожгли синагоги и замучили или убили каждого еврея, встреченного на улице, чтобы нагнать на евреев страх и ускорить их уход из Германии. А министр пропаганды сказал, что это ответ немецкого народа на покушение, которое совершил в Париже на немецкого военного атташе один польский еврей. Эту ночь позже стали называть Хрустальной, потому что 7200 витрин еврейских магазинов было разбито, и на улицах валялось множество осколков. И немецкое правительство наложило на евреев коллективный штраф в размере одного миллиарда рейхсмарок за то, что они вызвали справедливый гнев немецкого народа. А швейцарское правительство потребовало от немецких государственных органов метить загранпаспорта евреев большим прописным J, чтобы швейцарские полицейские на границах могли узнать и того еврея, который не выглядел как еврей. А в странах с сильным немецким меньшинством, в Польше и Чехословакии, после войны были организованы массовые переселения немцев, и в чешском Брно немцы должны были носить на рукаве белую повязку с большим печатным N и не смели ездить на трамвае или на троллейбусе. Швейцарское правительство боялось, что все немецкие евреи переселятся в Швейцарию и нарушат этническое сосуществование и национальный консенсус. А немцами считались также евреи, которые до войны были записаны в местных госучреждениях как немцы или имели немецкое имя, и евреи, которые хотя и имели чешское имя, но не говорили по-чешски, а буква J означала JUDE, еврей, а этническое сосуществование и национальный консенсус были столпами Швейцарской Конфедерации.

После второй мировой войны в демократических странах приобрели большое значение молодые люди, потому что возникло общество потребления, и когда молодые люди видели рекламу чего-то молодежного, то хотели, чтобы родители купили им это. В обществе потребления новые поколения детей вырастали в материальном благополучии, и у них были шапки, ботинки, мелки и конструкторы, и они смеялись над родителями, которые рассказывали, как ходили в школу босиком, а шапку делили с братьями. А когда они выросли, то стали говорить, что общество потребления порабощает человека и нужно придумать новый мир, в котором никто не будет порабощен. И в шестидесятые годы молодые люди начали восставать против общества потребления, порабощения, войн, расизма и т. п. Сначала молодые люди начали бунтовать в Соединенных Штатах, потому что американцы в то время вели войну во Вьетнаме и были наиболее прогрессивными в потреблении и имели ванну и телефон и недолюбливали негров, тогда как молодые люди называли негров надеждой человечества. Война во Вьетнаме была первой телевизионной войной в истории, подобно тому, как вторая мировая война была первой радиовойной в истории, а негры в Америке не могли занимать высокопоставленные посты в армии, садиться в автобусе на не предназначенные для них места и посещать туалеты, предназначенные для белых граждан. Некоторыми туалетами могли пользоваться только белые граждане, а негры должны были искать какой-нибудь другой туалет, а в иных случаях туалеты были разделены на два помещения, и на одном было написано БЕЛЫЕ, а на другом ЦВЕТНЫЕ, потому что надпись НЕГРЫ могла быть для негров оскорбительной. (Так неграм лучше) И государственные школы были двух видов, отдельно для белых и для цветных, и карусели и лесенки на детских площадках, и стоянки и лавочки в парках, а в некоторых городах и телефонные будки. Приверженцы ассимиляционной иммиграционной модели говорили, что это проявление сегрегации, а приверженцы интеграционной модели говорили, что это не сегрегация, а дифференциализм, и что, в любом случае, неграм лучше среди своих и в обществе белых граждан они не нуждаются.

Когда люди перестали верить в Господа Бога, то начали искать способ выразить абсурдность мира и придумали футуризм, экспрессионизм, дадаизм, сюрреализм, экзистенциализм и театр абсурда. Дадаисты хотели покончить с искусством и делали искусство из того, из чего раньше оно не делалось, из проводов, спичек, лозунгов, газетных заголовков, телефонной книги и т. п., и говорили, что это новое и абсолютное искусство. Футуристы писали стихи, в которых было много непостижимых слов, например КАРАЗУК ЗУК ЗУК ДУМ ДУМ ДУМ, и пропагандировали нетрадиционное типографское оформление, а экспрессионисты и дадаисты писали стихи на новых, неизвестных языках, чтобы показать, что все языки равны, и понятные, и непонятные, например, БАМБЛА О-О ФАЛЛИ БАМБЛА, а сюрреалисты в свою очередь пропагандировали автоматическое письмо и неизбитые метафоры, они писали, например, МОЯ ВАННА ИЗ ПРОБКИ КАК ТВОЙ ГЛАЗ ЧЕРВЯКА и объясняли почему, смысл ведь сам бьет ключом из этого стиха и это и физическое явление и метафора. Экзистенциалисты же утверждали, что метафизика в упадке и все субъективно, но объективность все-таки существует, и тут мы на неверном пути, потому что самое главное это интерсубъективность. И что нужно, чтобы все было аутентичным, и что история и ее движение проистекают из философского вопроса о том, обладает ли человек способностью к подлинному общению, и если да, то история могла бы быть более осмысленной, чем прежде, если бы была обновлена трансцендентальная инстанция. (Обновление трансцендентальной инстанции) А лингвисты говорили, что коммуникация это вопрос способа деконструкции, и что деконструировать можно разными способами. А пожилые люди говорили, что с коммуникацией дело плохо, потому что люди разучились смотреть друг другу в глаза и отворачиваются, едва встретившись с кем-то взглядом, и что нынче люди смотрят в глаза разве что слепым.

В первую мировую войну погибло девять с половиной миллионов мужчин и шестьсот тысяч женщин. И шесть миллионов мужчин и двести тысяч женщин стали калеками. И семь миллионов женщин потеряли на войне мужей, а девять миллионов детей потеряли отцов. И страны были в долгах, и правительства печатали деньги, на которые ничего нельзя было купить, и инфляция росла, и в 1923 году инфляция в Германии выросла на 2,3 миллиона процентов, и одно яйцо стоило около 810 биллионов марок, а когда кто-то шел купить буханку хлеба, то вез деньги на тележке. И многие люди хотели изменить старый мир до основания и вступали в коммунистические и фашистские партии. А другие вспоминали о довоенной Европе и тосковали по временам, которые стали называть LA BELLE EPOQUE, или Прекрасная эпоха. Бель Эпок была порой, когда развитые промышленные страны имели всего вдоволь, и в магазинах колониальных товаров продавались экзотические овощи и шоколад, и халва, и люди считали, что новое столетие навсегда простится с бедностью и тяжелым физическим трудом и люди будут жить комфортно и гигиенично, и что обязательное школьное образование сделает человека лучше и человечнее. В Прекрасную эпоху люди были вежливее друг с другом, и преступники были деликатнее и не стреляли в полицейских, а молодые люди обращались друг к другу с уважением и без фамильярности и не занимались сексом до свадьбы, а если какой-нибудь парень изнасиловал в поле девицу, когда та возвращалась с работ, и она забеременела, то ребенок отдавался в приют, где о нем пеклись за государственный счет, а если какой-нибудь автомобилист переезжал курицу, то выходил из машины и платил за нее. А мужчины снимали шляпы и не глазели на женщин, с которыми не собирались здороваться, а в Англии мужчины ждали, пока женщина подаст знак, что ее можно поприветствовать, а во Франции мужчины целовали женщинам перчатки, а женщины роняли платочки, которые мужчины потом подбирали и с поклоном возвращали, и женщины не курили, потому что это считалось вульгарным, а мужчины курили виргинские сигары и трубки, и нюхали табак, и поглаживали усы. А по воскресеньям люди ходили в церковь, а люди из города ездили по железной дороге в дачную местность, и дамы носили кружевные чепцы, а господа клетчатые бриджи, и перебрасывались в воде мячом и смеялись, а сюрреалисты и психологи потом говорили, что этот самый мяч был сексуальным символом. После войны стало больше безотцовщины, приютов и сумасшедших домов, зато нюхать табак стали меньше, потому что это было негигиенично. (Почему нюхать табак стали меньше)