– У нее было что-то серьезное?

– Да вроде как официально ей никто не ставил никакого диагноза, но странности у нее были. Марго как-то сказала, что боится ее. Они и вправду в последние годы старались с ней не общаться, только Элси с ней и возилась. Не хотела бы я повторять всякие непроверенные слухи, Мэриэл, поговорите с Элизабет. Если девочка мертва, она не будет скрывать ничего, вы ведь ищите ее убийцу?

– Да, мы ищем убийцу, – подтвердила я, – еще неудобный вопрос: между тобой и Александром вряд ли действительно что-то было, но почему возникли эти слухи?

– Слухи нужны были для поддержания его имиджа, а я делала репортаж из того района, где они с Марго тогда купили дом, и пару раз была у них в гостях. Очень красивое место в районе северного Тотриджа.

– И к кому перешел этот дом, после гибели Портеров?

– Их наследницей была Джейн, но в момент, когда с ее родителями случилась беда, девочка была не в себе, так говорили. Понимаешь, история очень непонятная, Элси пыталась повлиять на Джейн, но девушка ведь была уже совершеннолетней и могла делать со своим имуществом все, что хотела. Когда ты поговоришь с Элизабет, ты, возможно, разберешься в этой странной истории. Я могу рассказать тебе только об одном разговоре, который у меня был с Марго, незадолго до их гибели. Это единственная информация, которой я точно располагаю, остальное – слухи и разговоры, которые доходили до меня просто в силу того, что у нас с Александром и Марго были общие знакомые.

– Я тебя слушаю, – только и могла я сказать.

Мне действительно нужны были факты, а не слухи о них.

– Все происходило в том самом доме в Тотридже. Мы с Марго были вдвоем. Я должна была наутро уезжать. Мы сидели в гостиной обе были уставшие, разговаривать не хотелось. Вдруг Марго вздохнула и сказала: «Когда мы уезжали из Сент-Ривера, мне позвонила Элси и просила приехать навестить Джейн в клинике, где она проходит лечение, или обследование, я точно не знаю. Она говорила, что девочка очень взволнована, что она хочет меня о чем-то предупредить, но я не смогла пересилить себя, я вдруг почувствовала, что она хочет сказать мне что-то страшное, я не поехала к ней. И Александру ничего не сказала, а сейчас я все время думаю об этом…» Она что-то еще говорила, но я запомнила только эти слова, потому что тогда мы виделись в последний раз, через неделю они вылетели из Мэрвика в Париж, ты знаешь, что их самолет до места не долетел. Потом в какой-то газете появилось сообщение, что самолет, или, вернее, то, что от него осталось, удалось найти быстро, благодаря тому, что Джейн сказала, где это должно было произойти. Полиция тогда взялась за девушку, но что они могли ей предъявить. Последние три недели Джейн находилась в клинике, незаметно покинуть которую было невозможно. А даже, если бы она и улизнула из-под контроля, она что могла иметь отношение к авиакатастрофе, случившейся за тысячи километров от того места, где она находилась? Вот, пожалуй, и все, что я могу тебе сказать…

Когда мы ехали домой, Дэвид вдруг заметил:

– Странно на экране она выглядит такой благополучной, уверенной в себе…

– Она и так вполне благополучна, – возразила ему я.

– Нет, уверенные в себе люди не копаются в своих поступках и словах, – не принял моих возражений Дэвид, – и не пытаются самооправдаться, или она хотела оправдаться перед тобой?

– Да, я толком не поняла, – ответила я полуправдой.

На следующий день мы с Дэвидом отправились в Мэрвик с самого утра. Но перед этим заскочили в полицейское управление. Хотя было еще рано, комиссар Катлер ждал нас у себя в кабинете.

– Вчера, – пришлось признать мне, – мы с Дэвидом очень неплохо провели время в обществе весьма талантливого человека, но с точки зрения полезности этого визита для дела, я в большом сомнении. Мы получили в свое распоряжение весьма странные факты, я даже не уверена, что это факты. Поэтому нашу поездку в Мэрвик считаю крайне необходимой.

– Вы меня заинтриговали, коллега, – серьезно заявил комиссар, – что же такого вы могли узнать?

– Убитая была нам представлена, как некая современная Кассандра, предсказавшая в свое время гибель своих родителей. Кроме того, оказывается, именно она помогла установить место падения самолета, на котором супруги Портер летели в Париж.

– Насчет второго факта скажу сразу, что это была утка. Но полиция в свое время должна была этим заняться, поскольку это беспокоило как раз ту даму, к которой вы отправляетесь. Именно она обратилась в полицию с жалобой на недобросовестную публикацию в газете.

– И чем же закончилась эта история? – спросила я.

– Выяснилось, что материал пришел по почте и был подписан моим непосредственным начальником. Разумеется, подделка. Газета дала опровержение, но как всегда бывает, кто это опровержение читал? Да, поезжайте, поговорите с госпожой Грей. Похоже, она кое-что важное знает.

– Мы отправимся туда прямо сейчас. Но и здесь еще достаточно дел. Надо бы выяснить, как преступник раздобыл аэролизин, как добрался до пиццы? Вы нашли этого Стентнера?

– Сегодня постараюсь ответить на первые два вопроса, это не так сложно, а вот со Стентнером пока мы получили еще одну загадочную историю. По адресу, который он указал в «Папирусе» в пансионате «Юнион», это что-то вроде молодежного общежития, действительно живет молодой человек с этим именем, но его не опознали по фотографии, оставшейся в картотеке Гретта. Кроме того, тот Стентнер, который действительно жил в пансионате бесследно пропал еще неделю назад. Он учится в медицинской академии, на занятиях его нет тоже уже неделю. У него есть мать, которая живет в деревушке Сантве недалеко от старого Гринвера, она утверждает, что и у нее он не появлялся. Так что и за эту ниточку пока не удалось ухватиться.

– Знаете, комиссар, кто-то ведь пойдет по вашему поручению в пиццерию «Патрисия»?

– Да, видимо, нужно выяснить, как там все работает, и кто мог настолько иметь доступ к пицце, чтобы напичкать ее лекарством.

– Пусть ваш человек захватит с собой фотографию лже-Стентнера.

– Мне это тоже приходило в голову, – улыбнулся Эрик Катлер. – Кстати, о технологическом процессе изготовления пиццы мы уже спрашивали, буквально на второй день после вашего отравления. Пришли к выводу, что вероятнее всего лекарство можно было добавить вместе со специями. Но вот кто и как это сделал? В общем, нужно разбираться.

Пока мы ехали в Мэрвик, я пыталась сочинить хоть какую-нибудь разумную версию всех известных нам на тот момент событий. Для этого я попыталась представить, что было бы, если бы все получилось именно так, как это запланировал преступник. Конечно, я не знаю пока его конечную цель, но кое-что мы можем предположить со значительной долей вероятности. Например, что было бы, если бы отравленная аэролизином пицца попала не ко мне, а по назначению, то есть, Роберту Гретту. Чем бы это ему грозило? Если бы он съел всю пиццу, то, несомненно, бы отравился, и шансов выжить у него было бы очень мало. Но чтобы съесть такую пиццу, да еще нашпигованную лекарством, нужно неделю перед этим голодать. На что же рассчитывал преступник? На что покушался? Подумаем дальше. Ну, а если бы он съел не целую пиццу? Скорее всего, он попал бы на какое-то время в больницу, и это было бы очень подозрительно. Полиция и так держала его под контролем. Похоже, есть вариант приемлемой версии! Но нужно собрать факты! Как раз те, о которых мы говорили с комиссаром! Версия может показаться фантастической, но гораздо более правдоподобной, чем ясновидение Джейн.

Джулия Саммерс жила в небольшом, но симпатичном домике в десяти минутах ходьбы от моря. Она ждала нас, так как мы заранее предупредили ее о своем вторжении. Мне показалось, что она чего-то серьезно опасается, но я решила пока не задавать прямых вопросов. Нужно бы разобраться с тем, что тут происходит. Вопросов пока было слишком много, и некоторые были очень нестандартными, мягко говоря.