– А что говорил по поводу этого перстня несостоявшийся грабитель?

– Он сказал, что вытащил из ящика, в котором хранилась коллекция, все, что там было, но не помнит такого кольца. Может, его там и не было?

– Шайн знал, что за ним ведется наблюдение?

– Во всяком случае, мог и заметить. Никто этого особо не скрывал.

– Значит, мог заметить и убийца.

– Мог, конечно.

– Он с кем-нибудь встречался после освобождения? Или, быть может, хотя бы говорил по телефону?

– По телефону он говорил трижды. Со старой знакомой, как мы предположили. Еще два раза он звонил в кафе на муниципальной площади. Но говорил только с барменом. Бармен выкрикивал в зал имя Сэм, но там не было того, кто был ему нужен. Теперь с этими сведениями нужно еще поработать.

– Все, что вы мне сейчас рассказали, очень интересно и несколько меняет мое представление об этих событиях. Думаю, что было бы неплохо присмотреться к соседям Софии. Если она рассказала о себе всю правду, а я думаю, что это именно так, то ее жизнь вряд ли могла пересекаться с жизнью Грегори. Но ведь кого-то он искал в этом доме? Кого? Зачем? Хотя здесь может оказаться и что-то вовсе безобидное: например, он искал дешевое временное жилье. Эрджин – недорогой, но все же курортный городок. Гостиница, или пансионат для Шайна – роскошь, а вот снять комнату…

– Может быть, и так, но за это не убивают!

– Заметьте, что убийца, скорее всего, ждал свою жертву у квартиры Софии. А может, он сам дал этот адрес…

– Опять же возникает интерес к живущим в этом подъезде… Хотя, возможно, и наоборот, зачем убийце наводить следствие на дом, в котором он живет

– Стоит присмотреться не только к живущим в этом подъезде, но и к имеющим ключи от одной из четырех квартир, что вы скажете о таком варианте?

– Да, возможно и такое… В Эрджине уже собирают для нас информацию обо всех, кто живет в этом доме или жил в последние лет десять. В базе данных центрального управления на этих людей нет ничего интересного. Все они законопослушные граждане… В общем, пока у нас нет ни одного досье и ни одной стоящей зацепки.

По дороге мы не стали отвлекать Софию разговорами. Хотелось просто подумать, чем мы и решили занять себя в пути. Я, например, сообразила, что о краже в доме Кранца наверняка писали газеты. Прямо из машины позвонила Дэвиду. Нужно сказать, что я забегала к нему в редакцию перед отъездом, чтобы хотя бы коротко рассказать то, что не составляло секрета для прессы. На данный момент это было достаточно много информации. Но Дэвид был так занят, что нам даже не удалось толком поговорить. Сейчас мы восполнили этот пробел в нашем общении и проболтали почти час. Кроме всего прочего, я попросила моего друга посмотреть архивы газеты семилетней давности и найти все сообщения, так или иначе связанные с ограблением в доме коллекционера. Он обещал это сделать и переслать все найденные материалы по электронной почте.

Когда мы приехали на место, было уже довольно поздно. Комиссар отказался от не слишком настойчивого приглашения госпожи Робинс и отправился в гостиницу. Это было совсем рядом.

Квартира, в которую мы вошли, была действительно просторная. Она состояла из двух уютных спален, разделенных квадратным холлом. Мебели было немного: у стены стоял большой телевизор на низенькой тумбочке незатейливого дизайна. Напротив мягкий диван, обитый темно-серым ребристым материалом, и два таких же кресла. Посредине низкий столик: то ли очень старый, то ли стилизованный под старину. София предложила поужинать. Я сказала, что по вечерам стараюсь не есть, но с удовольствием выпью чаю.

Во время чаепития мы разговорились о вещах, очень далеких от проблемы, ради которой я здесь оказалась. Выяснилось, что мы любим читать одни и те же книжки, а вот музыкальные предпочтения у нас несколько отличаются, хотя не настолько, чтобы мы не могли оказаться в одном концертном зале. Вскоре нам уже было проще обращаться друг к другу просто по имени, причем в той форме, которая обычно принята между друзьями. На разговор о соседях мы перешли как-то совсем незаметно. Выяснилось, что даже своего ближайшего соседа Иона Сонечка знает очень мало. А уж старика со второго этажа вообще видит очень редко, да и ни разу с ним не разговаривала, если не считать обычных приветствий при встрече.

– А сколько примерно лет этому Боулу? – вырвался у меня неожиданный вопрос.

– На вид ему не больше сорока, – ответила София после некоторого раздумья.

– Он живет один?

– Да, он разведен уже несколько лет. Иногда к нему приезжает дочь. Девочке лет восемь.

– Он ни разу не пытался поухаживать за тобой?

При других обстоятельствах если бы я и задала этот вопрос, то, видимо, не в такой форме, но тут он у меня, что называется, вырвался и очень смутил мою собеседницу.

– Ну, если быть откровенной, то я чувствую, что нравлюсь Иону, однако наши отношения никогда не выходили за пределы добрососедских. Ион всегда очень внимателен и приветлив…

– Понятно. Впрочем, вряд ли это имеет отношение к делу, – я вдруг вспомнила о существовании жениха и поняла, что мой интерес был несколько некстати.

Мы еще немного поболтали, но усталость давала себя знать, пора было отправляться спать, на завтра было намечено много дел.

Когда я проснулась, то не сразу сообразила, где нахожусь. Я почти никогда не ночую в незнакомых квартирах. Часто бываю в других городах, но там, как правило, останавливаюсь в гостиницах или заведениях, которые их заменяют. Бываю, конечно, хоть и редко, у друзей, живущих не в Сент-Ривере. Но это не считается, так как эти квартиры мне хорошо знакомы.

Однако я быстро все сообразила и посмотрела на часы. Было шесть утра. Я накинула халат и вышла их комнаты. Вкусно пахло кофе и тостами. Хозяйка собиралась на работу.

– Я не думала, что ты так рано встанешь, – улыбнулась Сонечка, – кофе будешь?

– Конечно, только умоюсь и переоденусь, – бодро ответила я.

– Давай, а я пока приготовлю.

После легкого завтрака София уехала на работу, а я включила компьютер, чтобы посмотреть, нет ли материалов от Дэвида. Хотя времени прошло не так уж много, кое-что я все же получила. Очевидно, это были материалы, которые хранились в электронном архиве газеты. Там было несколько деталей, о которых не упоминал комиссар Катлер, но это были мелочи, которые ничего не добавляли к фактам, уже известным. Правда, Дэвид писал, что продолжает поиск, и существовала еще надежда отыскать важный факт, который помог бы распутать это дело. Но пока нужно встретиться с комиссаром. Может, у него есть что-нибудь новое. Никаких идей у меня так и не появилось, хотя я понимала, что, скорее всего, события последних дней как-то связаны с тем, что произошло семь лет назад. Ведь Шайн был на свободе всего месяц, почти все это время он был под наблюдением. Конечно, его телефонные разговоры толком не прослушивались, и никто не контролировал его почту. И над этим стоило подумать. В отчетах наблюдателей было упомянуто, что Грегори трижды звонил по телефону. Номера, по которым он звонил, были установлены. Один раз он звонил женщине, с которой, возможно, когда-то был в дружеских отношениях. Они были примерно одного возраста. Разговор был в спокойном тоне и достаточно долгим. По крайней мере, так его описал наблюдатель. У полиции тогда не было повода выяснять содержание этого разговора. Но теперь ситуация изменилась. Надо бы спросить комиссара. Два других звонка были сделаны в небольшое кафе, расположенное на муниципальной площади в Сент-Ривере. Но оба раза это был короткий разговор с барменом, который брал трубку. Очевидно, тот, кого ожидал там найти Грегори, так и не пришел.

Без наблюдения полиции Шайн прожил всего четыре дня. Что же случилось за это время? С кем он успел встретиться или поговорить? Судя по всему, в центральном управлении смерть Шайна связывают с пропавшим перстнем. И действительно это единственный факт, который мог бы дать какой-то понятный повод для убийства этого человека. Впрочем, смысл этого повода был слишком туманным. Да, пора мне повидать Эрика Катлера. Я взялась за свой телефон…