– Вы хотите сказать, что Луиза и сейчас ничего еще не знает? – удивилась я.

– Конечно, пока не знает. И я хочу вас попросить позволить нам самим ей все сказать. Я звонила ей сегодня и просила приехать, завтра мы ей все скажем.

– Да, конечно, так действительно будет лучше, – было трудно с этим не согласиться.

Тим Солтинг

На следующий день мы позвонили Эрику Катлеру. Он нам сказал, что у него есть новости, но лучше об этом поговорить в его кабинете. Мы тоже не стали выкладывать свою информацию по телефону. Любопытство подстегивало нас, поэтому в здание полицейского управления мы вошли в то время суток, которое еще можно было назвать утром.

Комиссар выглядел уставшим, но не растерянным, похоже, полученная им за время нашего отсутствия информация, кое-что прояснила. Но он не захотел нам ничего рассказывать, пока не выслушал все наши новости.

– Опять наследников стало пятеро, – сказал он, когда я закончила рассказ о нашей поездке, – но следствию это ничем не помогает. Если девушка не знала о том, что она дочь Мориса Парра, то говорить не о чем. Кроме того, где бы она достала такой яд? Единственное, что мне не нравится в этом наборе фактов – это ее присутствие в доме фактических родственников. Странное совпадение.

– А, может это и не совпадение? – вопрос возник в моем сознании, и я мгновенно его озвучила, именно в этот момент я поняла, что мне нужно сделать.

– О чем вы сейчас подумали? – тут же спросил комиссар.

– Нам нужно еще раз поговорить с Робертом Кроуном, но не в его владениях, а, например, здесь, в вашем кабинете, – ответила я.

– Хорошо, так и сделаем, сегодня же позвоню ему, думаю, что он не станет отказываться. Но этот разговор вполне может и подождать. А пока у меня есть новости, которые нужно обсудить прямо сейчас. Я вам говорил вечером перед вашей поездкой в Эрджин, что намерен собрать сведения обо всех, кто, так, или иначе, оказался впутанным в это дело. На следующий день с утра я этим и занялся. Конечно, послал запрос на материалы связанные с удочерением Луизы, но сейчас это уже неважно. Важным оказалось совсем другое. Среди прочего, я запросил в военном ведомстве информацию о службе полковника Зальцмана и капитана Тимоти Солтинга. Да, я выяснил, что именно до этого звания он дослужился, прежде, чем вышел в отставку по состоянию здоровья. Ничего особенного в сообщении об этих двух офицерах не было, кроме одного любопытного факта. Тим Солтинг действительно служил в той же части, что и Зальцман, но тогда, когда полковник уже вышел в отставку. Разминулись они всего двумя неделями. Это, конечно, мелочь, но как же тогда рассказ Солтинга о том, как он поступил на работу к своему бывшему командиру?

– Ну, он мог просто неточно выразиться, или мы могли его не так понять, – предположил Дэвид.

– Я тоже так подумал, поэтому и решил с ним еще раз поговорить, – согласился комиссар, – но мне это не удалось. Тим Солтинг исчез. Его не оказалось в доме полковника, его мобильный телефон отключен. Его нет ни в одной из гостиниц Сент-Ривера, во всяком случае, под своим именем. Я получил разрешение суда на объявление в розыск свидетеля Тимоти Солтинга. Для того, чтобы запустить этот процесс мне понадобилась фотография этого человека. В его комнате в доме полковника остались какие-то вещи, но ни документов, ни фотографий там не было. Тогда я подумал, что его фото должно быть в кадровом архиве той части, в которой он служил. И действительно по моей просьбе мне выслали по факсу эту фотографию. А теперь посмотрите на его портрет и вы.

Если комиссар хотел нас удивить, то ему это вполне удалось. Мы увидели фотографию симпатичного человека в военной форме, но это был совсем не тот человек, с которым мы разговаривали в доме полковника.

– Боюсь, нам придется поискать того господина, которого мы узнали под именем Тима Солтинга – сказала я.

– Это я понял еще вчера, – усмехнулся Эрик Катлер. Вот и предлагаю сейчас подумать, как мы будем решать эту неожиданную загадку. Хотя она может быть и не связана с происшествием в замке Ферни.

– Наверняка мы это утверждать пока не можем, да и загадка сама по себе весьма интересная, – тут же заявил Дэвид с нескрываемым удовольствием.

– Сложность еще и в том, что всю информацию о взаимоотношениях между лже – Солтингом и Дэнисом Зальцманом мы получили из, мягко говоря, не слишком надежного источника, – озвучила я то, что все уже и без меня поняли.

– Да, – согласился Катлер, – нам лучше сразу отбросить все, что он нам говорил и для начала отобрать только те факты, которым мы можем верить.

– Но тогда и вопрос с ампулой остается открытым, – заметила я.

– То, что у полковника была такая реликвия со времен войны, подтвердил и Кроун, – ответил мне комиссар.

– Но был ли конфликт с Парром по этому поводу?

– Вот тут уже ничего нельзя утверждать. Сейчас нам неплохо бы понять, есть ли у нас вообще в этом деле надежные источники информации, – отметил весьма непростую проблему Эрик Катлер.

– Да, согласилась я, – полковник вел такой образ жизни, что найти людей, которые могли бы о нем хоть что-то рассказать, нам будет непросто. Что мы о нем сейчас знаем? Что он ветеран войны, во время войны служил в контрразведке, так?

– Да, после войны получил назначение в учебный полк для старших офицеров, там, в основном читал лекции.

– Еще мы знаем, что он любил балет и регулярно посещал музыкальный театр, – добавил Дэвид, – я думаю, что в этом самом театре нам могут рассказать очень много интересного. Его не могли там не заметить. И, еще, я уверен, что был кто-то, кто разделял это его увлечение. С кем-то он обязательно должен был обсуждать спектакли и премьеры, ведь об этом не заговоришь с кем попало.

– А что, ведь дельная мысль! – я с гордым удивлением посмотрела на своего друга.

– Что ж, друзья мои, – явно повеселел комиссар, – а не сходить ли вам сегодня в театр?

– Давненько я не видел хороший балетный спектакль, – улыбнулся, Дэвид, – но как быть с билетами? Впрочем, позвоню-ка я своему редактору.

Катарина Савельи

Два билета на вечерний спектакль в музыкальный театр удалось достать только благодаря усилиям главного редактора «Интерньюс» Честно говоря, даже если забыть о нашем расследовании, посещение театра, именно этого театра, было для меня очень приятным событием. Возможно, вы сочтете меня старомодной занудой, но я не слишком люблю современную музыку, не то, чтобы я ее совсем отрицала, иногда под настроение я могу послушать и танцевальные мелодии, или рок-композиции, но когда музыки просит моя душа, я предпочитаю слушать классику. Больше всего я, конечно, люблю оперу. Но от хорошего балетного спектакля тоже получаю огромное удовольствие.

Мы попали на замечательный балет Антона Крамера «Ночная элегия» Надеюсь, мой читатель способен меня понять. Погрузившись в звуки, одной из самых красивых балетных увертюр я забыла о том, что меня привело в этот зал, и вспомнила только тогда, когда упал занавес в конце первого акта.

Мы вышли в вестибюль. Здесь суетились нарядные люди. Кто-то брел к буфетным стойкам и барам, кто-то вполголоса разговаривал о чем-то со своим спутником, или спутницей. В общем, царила атмосфера временного пространства для временного единства незнакомых или малознакомых людей. Удивительна вещь происходит в этих театральных «прихожих»: незнакомые между собой люди сближаются, а близкие отстраняются. Вроде все вместе и в то же время каждый сам по себе. Рядом со мной стояла пожилая дама в элегантном вечернем платье. Не знаю, по каким приметам, но я почувствовала, что эта женщина бывает здесь достаточно часто, что бы обратить внимание на пожилого отставного полковника, большого любителя балета.

– Вы не подскажете, где продают программки, – спросила я ее.

– Вон там у двери, ведущей в ложи бельетажа, видите там стоит женщина в униформе, – она показала рукой в нужном направлении и приветливо улыбнулась.