— Постой, ты куда?
— Мне холодно… Нужно одеться… или лечь в постель.
— Точно! Лечь в постель. Подожди секунду, не уходи никуда, я прошу тебя, — он притянул ее к себе и поцеловал, — я быстро.
С этими словами Макс натянул джинсы и скрылся за дверью. Через минуту он вернулся с двумя одеялами. Полина совсем продрогла и начала дрожать. Он бросил одно одеяло на пол, другое набросил сзади на Полину и прижал ее к себе:
— Ты дрожишь. Я тебя согрею, — он подышал ей в одеяло.
Полина распахнула одеяло и накрыла им Максима вместе с собой:
— Так я согреюсь намного быстрее. Ты такой теплый, даже горячий.
— Сейчас ты узнаешь, какой я горячий, — от ее близости у Макса обострились все чувства.
— Макс, когда ты так близко… Я становлюсь ненормальная… — Полина провела острым язычком по его груди, легонько прикусила сосок, — просто нимфоманка какая-то…
Макс увлек ее на лежащее на дощатом полу одеяло. Нежно и терпеливо он почти довел ее до экстаза, не торопясь удовлетворять собственную страсть. Полина изгибалась и задыхалась, потом неожиданно крепко его схватила и прижала к своим разведенным бедрам. Макс почувствовал, что входит в нее и испытал невыразимое блаженство. Без презерватива ощущения были еще более острыми, если это вообще было возможно. В последний момент Макс все-таки приостановился, боясь нежелательных последствий.
Спустя какое-то время они лежали лицом друг к другу. Полина лежала на согнутой в локте руке, украдкой рассматривая его лицо из-под полуопущенных ресниц. Макс лежал в такой же позе, поглаживая свободной рукой шею девушки и пропуская сквозь пальцы ее волосы. Отчаянно хотелось спать, но не было сил встать и уйти.
— Ты больше так не делай, хорошо еще что я смог взять себя в руки, — Макс бормотал в полудреме, — так и залететь можно…
— О Боже! — сон Полины как рукой сняло, она в испуге прижала руку ко рту и села, отчего одеяло сползло на живот, обнажив небольшую грудь, которая так удобно помещалась в руке Максима, — это безумие какое-то, я же всегда об этом помнила.
— Всегда, это когда? — Макс приподнялся на локте, благодушного настроения как не бывало. От мысли, что к ней прикасался какой-то мужчина, на душе становилось скверно.
— Никогда… Забудь… У меня никогда не было ничего подобного.
— И много у тебя… было?..
— Макс, это глупо! Тем более странно слышать это от тебя. Ты, что, ревнуешь?
— Нет конечно… Ерунда какая! Как я могу ревновать к кому-то, кто был до меня? Ревность — чувство глупое и непродуктивное.
— В таком случае, я глупая. Я ужасно ревновала тебя к Лере.
Макс обнял ее за шею и притянул девушку к себе:
— Надо было сказать… Мы бы не потеряли столько времени…
— А как теперь быть? Ты же не собираешься… ну… и с ней и со мной?..
— Нет, конечно! За кого ты меня принимаешь? С ней у меня уже давно все ушло…
— Нехорошо как получилось, — Полина обхватила руками колени, — а если она тебя любит?
— Не трави себе душу. Лера любит только деньги и имидж.
— Хотела бы я так думать… — она вдруг улыбнулась, — Костик повесится.
— Это да… — Максим ответил очень серьезно, — я его понимаю, но если увижу рядом с тобой, будет плохо. Всем. И вообще, пока мы вместе, я не хочу видеть тебя с другими мужчинами. Даже танцующей. Особенно танцующей. Потом — сколько угодно…
— Что значит, «пока вместе»? Что значит «потом»? — Полина в недоумении уставилась на Макса, — мы ЕЩЕ не вместе, а ты уже планируешь, как мы будем УЖЕ не вместе? И сколько ты нам отмерял? Месяц, два? Надеюсь, максимальный срок?
Голос Полины был полон сарказма.
— Ну что ты заедаешься, ты же современная женщина. И потом, ты прекрасно знаешь, как я строю отношения с женщинами.
— Знаю. Я все знаю, — Полина возмущенно подхватилась на ноги, — но то, как ты это говоришь… тем более сейчас… Это даже не цинизм… Это… свинство какое-то!
— Не я начал эту тему.
— А я ее закончу!
Полина одела халат, запихнула трусики в карман, и, подхватив одеяло направилась к выходу:
— Надеюсь, у тебя хватит такта не трепаться о том, что здесь произошло. Мы совершили ошибку. Впредь я буду умнее… И тебе советую…
Полина вышла с видом оскорбленного достоинства, хотя это было весьма сложно проделать, будучи в одном халате с одеялом наперевес.
Оставшись сидеть голым на импровизированном ложе, Макс чувствовал себя глупо и неуютно. «Свинство! А не свинство оставлять человека голым посреди кухни?», — он подхватился и начал натягивать джинсы. После чего убрал все следы их безумной ночи. «Мы совершили ошибку… Ты совершенно права, мы совершили ошибку…», — но не смотря на мрачные мысли, он отдавал себе отчет, что давно не чувствовал себя так хорошо и понимал что уберечься впредь от подобной «ошибки» будет нелегко. Проходя мимо балконной двери девочек он заметил, что она плотно закрыта, и шторы задернуты. «Ничего, пообижается и простит», — Максим был рад, что сразу расставил все точки над i, тем более, что решил не растягивать эту историю надолго, иначе он увязнет в ней по уши, и потом будет масса сложностей.
Полина видела сквозь занавески как он прошел, обнаженный до пояса, с одеялом, перекинутым через плечо, и злилась на него, за то что он так красив, за то что у него такие сильные горячие руки, нежные губы, за то что глаза так блестят, за то, что так смотрел на нее когда они занимаются любовью. Она лежала на кровати, скрутившись калачиком и укрывшись одеялом. Ей казалось, что одеяло все еще держит его запах и запах их бурного секса. На какой то совсем короткий миг ей показалось, что она значит для него больше, чем вереница девиц, прошедших через его кровать, и тем острее было разочарование, постигшее ее теперь. «Поделом, идиотка! Как маленькая, в сказку поверила…» Чего греха таить, она уже влюбилась по уши и сегодняшняя ночь была еще одной каплей в чаше ее безответных чувств. Но сейчас она еще в состоянии контролировать свои эмоции (или по крайней мере тешить себя иллюзией на этот счет).
О сне уже не могло быть и речи. Девушка собрала свои вещи, после чего разбудила соседку. Ей было тошно оттого, что придется жить рядом с Максимом еще как минимум три недели. Она к нему привязывалась с каждым днем все больше, а он ее рассматривал исключительно как сексуальный объект, и это было унизительно и больно. Полина подумала, что преждевременно отказалась от Наташиной помощи. Новая подруга была абсолютно права — надо бежать. Немедленно.
Перед отъездом Полина взяла у Наташи ее координаты, после чего они очень сердечно попрощались. Наташа еще раз пообещала ей всестороннюю поддержку, лицо Полины было вымученным и глаза периодически начинали подозрительно блестеть, когда девушка отворачивалась.
Поездка домой далась Полине тяжело. У Макса был отрешенный вид и он старательно сосредоточился на ведении машины. От этого Полина начинала испытывать гнев и ей становилось легче. Лучше гнев, чем боль. Ей вовсе не хотелось садиться в машину рядом с водителем и она самая первая заняла место сзади, после чего упорно делала всю дорогу вид, что дремлет. Как будто по заказу, начался дождь, и девушке казалось, что капли стекающие по стеклу — это ее слезы, которым она не давала свободу… На протяжении всего пути она слышала запах Макса, такой знакомый и родной. К концу поездки она уже начала опасаться, что не выдержит и скажет или сделает что-нибудь, о чем потом будет долго жалеть.
Приехав в город, первым делом завезли домой Леночку. Она пригласила к себе Костю на кофе, и он, жалобно посмотрев на Полину, согласился. Оставшийся путь они проехали в молчании. Также молча они зашли в квартиру, после чего Максим спустился за оставшимися сумками.
Полина скрылась в ванной и не вышла оттуда, пока не услышала стук входной двери, возвещавший о том, что Макс ушел на работу. Ей нужно было время, чтобы привести в порядок мысли и чувства и в конце концов разобраться в самой себе. Прежде всего нужно четко определиться, выдержит ли она связь с Максимом на его условиях. Какое то время она просто лежала и вспоминала восхитительные ощущения, пережитые этой ночью. Очень велико было искушение броситься в этот омут с головой. Но пока у Полины оставалась способность трезво мыслить, в чем она уже начинала сомневаться, она понимала что этот роман ее погубит. Она его полюбит и будет в отчаянии когда он уйдет. Девушка вовсе не тешила себя иллюзией, что окажется той единственной и неповторимой, ради которой Макс вдруг решит измениться.