— Ты сейчас ну точно как моя кошка, когда она прыгнула на ванную, но промахнулась, сметя заодно все шампуни — он прекратил хохотать, но уголки его губ все еще подрагивали, — даже кажется, что сейчас зашипишь.

Ей и самой казалось, что она сейчас зашипит. Теперь всю посуду переполаскивать! Даша рассержено развернулась, собираясь уйти прочь. Перед глазами все еще стояло его лицо, озорной блеск в глазах перед этим «гавом»… Не ожидая от себя, она прыснула в ладошку. Потом вспомнила, как сама испуганно отскочила, сметя все на своем пути, и неудержимый смех вырвался наружу. Глядя, как она пытается справиться с собой, Данька снова расхохотался. Они смеялись уже вместе, и невидимая стена, за которой они не слышали и не понимали друг друга, дала трещину… Она распадалась с каждым встреченным взглядом, каждой улыбкой, адресованной еще не приятелю, но уже и не противнику…

Глава 21

Посуда, наконец, была переполоскана заново, котелок вычищен, а сами «дежурные» мирно пили кофе, размышляя над меню.

— Ну… поскольку неизвестно, когда ребята придут, предлагаю картошку с тушенкой. Если они задержатся, можно будет подогреть.

Они вместе быстро справились с чисткой овощей.

— Ты так ловко управляешься, не ожидала…

— Почему?

— Ну… непривычно, чтоб мужчина умел готовить…

— Здрассьте! Я три года сам живу, что ж мне — с голоду помереть?

Даша бросила на него быстрый взгляд. Она помнила, что его квартира не показалась ей берлогой холостяка.

— Ну… если честно… только ты не обижайся, ладно?

— Да говори уже, раз начала!

— Я подумала, что к тебе кто-то приходит готовить и убирать…

— Ну… вообще-то ты не далека от истины.

Даша промолчала, глядя на него.

— Раз в неделю приходит женщина убираться, иначе… ой, — он поморщился, слегка порезавшись. — А еду покупаю готовую. Ну, или готовлю себе сам.

«А также тем, кого приводишь к себе в дом…»

Даша вздохнула и склонилась над овощами.

…Данил, несмотря на поврежденную ногу, притащил несколько бревен, и положил их одним концом в костер, чтоб они просыхали.

— Погода портится, вечером, наверное, будет дождик, так что надо будет сделать костер большой, иначе потухнет.

Огонь весело потрескивал, и вскоре уже аппетитный запах начал щекотать ноздри, когда начал накрапывать дождик.

Даша приподняла крышку:

— Знаешь, пора бы отнести еду под навес. Картошка уже сварилась, так что настоится. А то, как бы дождь не разбавил.

Она поискала глазами, чем бы взяться за ручку котелка. Даня поднялся с места.

— Сиди, у тебя нога…

— Отойди, ты не справишься, — и, подхватив ручку деревянным бруском, перетащил под натянутый брезент.

Погода продолжала портиться, и Даша накинула на плечи дождевик.

— Не знаешь, чем понакрывать палатки?

— Да, да, ты права, — он без зазрения совести полез в рюкзаки, вытаскивая заготовленные куски клеенки.

Несмотря на дождевик, к тому моменту, когда они накрыли все палатки, Даша успела промокнуть, от активного движения полы плаща постоянно раскрывались. Они присели передохнуть на бревно, все это время Даня следил за тем, чтобы костер не угас, но если дождь не прекратится, им все-таки не удержать его. Даша надеялась, что штаны успеют просохнуть. Сейчас, разгоряченная, она еще не испытывала дискомфорта от мокрой одежды, но по такой влажной погоде они быстро остынут.

— Как там наши? — она обеспокоено поглядела в ту сторону, где скрылась группа.

— Не боись, Степаныч их в обиду не даст. — В этих словах было столько уверенности, что тревога отступила. Дождь мирно шелестел, постепенно стихая, а Даша смотрела на огонь, положив подбородок на скрещенные руки. Ее не смущала тишина между ними, противостояние странным образом улетучилось, и то ладно, большего она и не просила.

— Даш…

— Мм-м?..

— А ты, правда, не знала, что я иду в поход?..

— Неа…

В ее голосе было столько равнодушного спокойствия, что он уже был склонен верить ей.

— Какая же ты наивная.

— Что ты хочешь этим сказать?..

— Твои подруги все время выкидывают фокусы, а ты продолжаешь им верить.

Даша не сразу ответила.

— Они хорошие… Немного «ку-ку», но хорошие. — Она вздохнула. — Знаешь, на первом курсе я была совсем одна… Я ведь из небогатой семьи, и мне позарез надо было вырваться из нашей провинции, — подняв голову, встретилась с внимательным взглядом голубых глаз, — не смотри так, ты ведь не знаешь, в каком положении мы оказались.

— Так объясни мне.

— Да нечего объяснять… Отец работал в оборонной промышленности, потом все стало меняться, зарплата низкая, а он специалист узкого профиля, никому оказался не нужен. Мать на двух работах надрывалась. Все, чего они от меня хотели — это поступления в университет. Ну я и поступила… А тут все такие… А я из провинции приехала, искать лучшей жизни…

— Так ты на бюджете?!

— Ну да…

— Ну ты даешь!

Его похвала оказалась неожиданно приятной.

Даша продолжила:

— А потом папа нашел здесь работу, родители переехали, продали там дом, здесь доплатили, и смогли приобрести двушку. Тесновато, конечно, но маме теперь не надо на двух работах уродоваться. Папа воспрял духом. Они строят планы, радуются жизни!

— А ты?..

— А что я? Я перебралась из общаги… домой. С новой работой доход в семье изменился, папа даже подумывает взять машину в кредит. А Инка с Лидой… приняли меня в свой круг с самого начала. Вот так-то…

Он молчал. Тихо потрескивал костер…

Сумерки постепенно сгущались. Они еще раз насобирали дров, и, пока Даня снимал топориком ветки с больших бревен, Дарья осторожно спустилась вниз по воду — из-за незапланированного полоскания у них практически не осталось запасов.

Набирая вторую бутылку, она заметила краем глаза движение, обернулась.

— Я с тобою поседею раньше времени, — он осторожно продвигался к ней по камням, — ты в следующий раз предупреждай, когда уходишь куда-то, сейчас скользко везде, мало ли…

Он забрал у нее бутылки и медленно двинулся наверх, Даше ничего не оставалось, как только следовать за ним.

— Даш, а кто тебе Тимур?..

От неожиданности она остановилась. Может, ослышалась? Поглядела на Данила, но он, как ни в чем ни бывало, продолжал подъем.

— Ну… это он нашел работу моему отцу.

— Ого… — он все-таки обернулась, — так ты ему должна?..

Не успел он договорить, как Даша прервала его с очевидной злостью:

— Вот уж нет! Он пытался уволить его, когда я отказалась… когда мы порвали. Но отец к этому времени хорошо зарекомендовал себя, и работодатель был только рад заполучить специалиста такого класса… так что ничего я ему не должна!

— Но он, похоже, считает по-другому.

— С чего ты взял?

Даня запнулся. Не хотелось признаваться в том, что он стал невольным свидетелем их скандального разговора, того самого, из которого он сам узнал, что у Даши с Вадимом далеко идущие планы.

Но ему не пришлось ничего придумывать — они уже поднялись, и надо было готовиться к ночлегу.

— Надеюсь, у ребят все хорошо…

— Даже не сомневайся, Степаныч обо всем позаботится — не зря же они сменили маршрут. Но вот завтрашний марш-бросок, вероятнее всего отменяется.

— Не очень-то весело ночевать самим, — девушка затравленно огляделась по сторонам. — Посидим подольше у костра? А то мне не по себе…

Это было еще мягко сказано. От одной мысли, что придется ночевать одной в палатке в почти пустом лагере, становилось жутко и тоскливо, складывалось впечатление, что они совершенно одни на многие километры вокруг.

— Не боись! Это же не северный полюс. Это юг, на дворе май. Все будет отлично. Ты не смотри на мою разговорчивость, на самом деле я суров и немногословен, как Чак Норрис, сумею тебя защитить.

Даша хмыкнула и полезла в палатку, переодеваться. И, тем не менее, настроение он ей поднял.

…Ночь давно вступила в свои права, костер потихоньку затухал, а Данька больше не подкладывал дрова. Они болтали обо всем и ни о чем. Дождь превратился в туманную изморось, но теперь поднялся резкий, холодный ветер, и тучи, похоже, снова были готовы к сюрпризу.