Билл чувствовал опустошенность и растерянность. Пустоту.

Юри…

Надо с ним познакомиться.

И поговорить.

По-мужски.

И яйца ему оторвать!

Ублюдку!

Его Том не может быть геем!

Он же… Он же… Он же еще четыре недели назад… Билл сам видел! Собственными глазами!

Том чрезвычайно довольный выпорхнул из спальни и налетел на сидящего на полу брата, едва не свалившись. Удивленно посмотрел на него, чуть прищурившись, словно пытаясь понять, слышал он что-нибудь или нет.

— Где хочу, там и сижу! — зло огрызнулся Билл, резко поднимаясь.

На мгновение ему показалось, что Том хочет похвастаться. Даже не показалось, он почувствовал это. Брат приоткрыл рот, но вместо радостной тирады всего лишь хмыкнул и проследовал в ванную.

«Натрепался, теперь дрочить пошел? — мысленно зашипел ему вслед. — Гей… Я — брат гея…»

Он слышал, как Том быстро принял душ, потом куда-то позвонил, торопливо собрался и ушел. Излишне торопливо…

Билл нервничал весь вечер. Не расставался с телефоном. Совсем ничего не ел, мотаясь по квартире из угла в угол. Он топтался перед запертой дверью, борясь с искушением вскрыть спальню и узнать, кто такой Юри. Том ушел налегке. Ноутбук остался в комнате. Но, увы и ах, если Том сменил везде пароли, везде отрезал ему доступ к себе, то глупо надеяться, что он не запаролит по-новому ноут. Том может быть кем угодно, только не последним идиотом!

Том не пришел ни ночью, ни утром, ни на следующий день к вечеру. А рано утром второго дня Билл поднял всех на уши, закатив истерику, что его брата похитили какие-то пидорасы и удерживают силой. И самое ужасное, до Тома никто не мог дозвониться.

Через час после тревожного звонка, квартиру наводнили странные люди: приехали менеджеры в полном составе, охрана едва ль не всем подразделением, Густав с Георгом. Приехали «люди в штатском» и не то детективы, не то полиция. Пока всех ждали, народ сидел со скорбными лицами, словно в соседней комнате остывают пятки. Билл затравленно смотрел на гостей и судорожно грыз ноготь. В голове крутились страшные картинки с мерзкими подробностями. Юри… Это все Юри виноват!

— Надо вскрыть его комнату, — слабым голосом сказал Билл. — Он с кем-то через Интернет познакомился, недели две назад. Там ноутбук остался. Думаю, что можно будет как-то вычислить, куда он пошел…

Тоби тяжко вздохнул, и они всей делегацией отправились ломать дверь.

— Замок фиговый, если честно, — после осмотра сообщил Тоби. — Но если вскрывать без инструментов, можно коробку повредить и наличник сломать.

— У меня брат пропал!!! Какая коробка!!! Какой наличник!!! — завопил Билл, вытаращив глаза.

Тоби чуть отошел, примерился ногой к месту удара. Отрепетировал. Замахнулся…

— Эй! Вы что тут делаете? — раздался недовольный голос позади всех. — Охренели что ли совсем?!

Том стоял с небольшим рюкзачком на плече и удивленно рассматривал людей, столпившихся около его комнаты. По масляному взгляду и абсолютно наидовольнейшей физиономии Билл понял, что брат вернулся с блядок.

— Убью, суку! — взвыл он, бросаясь на Тома с кулаками.

Вместо того чтобы помешать младшему близнецу добраться до старшего, все милостиво расступились, повинуясь каким-то внутренним инстинктам. Да и сам Том несколько растерялся от такой бурной реакции. Поэтому Билл беспрепятственно пронеся сквозь толпу и со всей силы двинул Тому по скуле. Это потом, секунду спустя, телохранитель раскидал их в стороны, как взбесившихся котят. Потом и Тома резко дернули за руку и поволокли куда-то. Билл вырывался из крепких рук двух мужчин, лягался и орал матом, требуя немедленно его отпустить и дать возможность прихлопнуть эту мразь. Эта мразь тоже что-то начала орать из гостиной, перекрикивая не менее громкие крики двух продюсеров.

— Успокойся! — тряхнул его Тоби. — Люди кругом.

Билл оскалился и зарычал, но вопить перестал, лишь тяжело дышал и гневно сверкал глазами.

— Где он? — рявкнул на охранника.

— Билл, остынь! — схватил его за руку Густав. — Там Дэвид и Питер.

— Плевать на них! — сдул падающие волосы с лица.

— Билл… — Густав многозначительно посмотрел ему в глаза. И Билл понял — не надо, итак все плохо, будет только хуже.

— Я просто послушаю, что он говорит, — замучено пробормотал парень. — Он же потом мне не скажет…

Друг отошел в сторону, пропуская его.

Билл остановился около гостиной и прислонился к стене. Дэвид орал на Тома за то, что тот выключил телефон и был недоступен несколько дней. Питер не менее громким тоном сообщал, что так делать нельзя, подкрепляя свои слова отборным матом. Точнее фраза, про то, что так делать нельзя, была единственной приличной из всего того, что он говорил. И в один голос они вопили, что ради его идиотской сучности тут собралась такая толпа народа и хорошо, что еще никто не успел подключить важных и очень занятых людей. Том их не особо слушал, не оправдывался, а лишь огрызался, что у него в его законные выходные есть личная жизнь, он больше не собирается ее афишировать, хватит с него, надоело, что все лезут в его личную жизнь своими грязными руками. Казалось, эти трое сейчас подерутся.

Билл вернулся на кухню, достал из холодильника водку, налил и выпил залпом. Злость сменилась опустошенностью. Усталость опустилась на плечи. Раньше бы Том никогда так не уехал, не отключил телефон, не пропал. Ведь он знает, что Билл будет волноваться. Знает, что сойдет с ума. Знает, что изведет себя, накрутит, навыдумывает невесть что. Он повернулся в сторону двери и тоскливо посмотрел в проход. Там, за этими стенами, в глубине квартиры ходят какие-то совершенно чужие люди, что-то говорят, что-то думают, что-то делают. Никому из них сейчас нет дела, что где-то там сидит абсолютно потерянный и раздавленный парень, единственное желание которого — взять нож и вскрыть себе вены.

Мимо пролетел Том. Заметив на столе бутылку, нервно схватил ее, плеснул алкоголь в стакан брата и судорожно выпил. Зашипел болезненно, хватаясь за разбитый и кровоточащий уголок губ. Нижняя часть левой щеки потемнела и припухла. Черт, как сильно ударил… И синяк огромный… Не загримируешь… Билл пристально смотрел ему в глаза. Потом брезгливо скривился, словно увидел кучу дерьма, встал и пошел спать. К черту студию, к черту всех, ему нужен полноценный отдых в собственной постели.

Если раньше Билл еще как-то пытался привлечь внимание брата, то после истории с исчезновением, серьезно обиделся и перестал с ним общаться вообще. Дома он избегал любых встреч с ним. В студии, если надо было что-то сказать ему, говорил об этом кому-то из присутствующих друзей, даже если Том стоял рядом: «Георг, твой друг лажает сегодня на каждом аккорде. Густав, скажи этому придурку, что я жду его около машины. Дэвид, передай ему, чтобы не опаздывал».

Том не обращал на обиды младшего брата никакого внимания, вел себя как прежде, с той лишь разницей, что раньше он ходил хмурый, а сейчас светился не хуже стоваттной лампочки.

Друзья не выдерживали. Подходили, просили их помириться, объясняли, что со стороны они выглядят, как обидевшиеся дети, что это глупо, смешно и нелепо. Вот-вот выйдет новый альбом, потом тур, где надо жить бок о бок в постоянном стрессе, поддерживать, помогать. Билл психовал, взрывался и орал, размахивая руками и вытаращивая глаза. Том смеялся и отшучивался. Потом они садились в машину Тома и молча ехали домой. Молча поднимались в лифте в квартиру. Молча расходились по своим комнатам, чтобы завтра так же молча приехать обратно в студию.

А вечерами наступало время Юри. С того дня, как Том впервые не ночевал дома, а приятно провел время в компании новых друзей, Билл все пытался понять, изменилось ли что-нибудь в поведении брата, в его походке, жестах, словах, стал ли он таким, как они — жеманным, приторным, игривым. Вроде бы нет. Лишь глаза блестели мечтательно да на лице светилась улыбка. Его брат был абсолютно счастлив. Счастлив до довольных повизгиваний, когда вдруг выпадали незапланированные выходные, и он вновь исчезал в неизвестном направлении, отключая телефон, оставляя дома ноутбук, чтобы через несколько часов вернуться домой сытым, чрезвычайно довольным, в приятном полу-расслабленном состоянии и благодушном настроении.