— Десять? Ишь ты… Ну ладно. Заверни-ка вот эту…

— Простите, — обратился к старику Гарри. — Вы не уделите мне полгазетки? А то не во что завернуть курицу.

— Пожалуйста!

Шпион разорвал газету пополам и отдал одну половину Гарри.

— Тысячу благодарностей.

— Не стоит…

Гарри завернул курицу в газету и пошел к своему вагону — он ехал в другом вагоне. Размеренно шагая, он внешне безразлично шарил глазами по газете. Ничего нет… Перевернул сверток обратной стороной — тоже чистые поля… Тогда он слегка развернул газету с одной стороны, с другой и, наконец, увидел то, что искал: на полях газеты пестрели какие-то расчеты, подсчеты. Несведущему человеку показалось бы, что кто-то подсчитывал на полях газеты свои расходы, потому что под колонками цифр возле итоговых сумм стояли надписи «руб.» и «коп.». Так хозяйка, придя с базара, берет карандаш, бумагу и начинает подсчитывать, сколько же она истратила денег.

Но Гарри знал, в чем тут дело. Он привел сверток в порядок. Вернувшись в купе, где ехал вдвоем со старушкой, Гарри положил покупку на стол, оторвал от газеты кусок, потом еще один клочок с подсчетами, которые так заинтересовали его по дороге в вагон. Обрывки он смял и сунул в карман. Когда поезд пошел, Гарри взял полотенце, мыльницу и отправился в туалет. При всей проницательности человека, если бы таковой следил за Гарри, нельзя было бы подметить ничего подозрительного в поведении спортсмена.

Между тем Гарри, запершись в туалете, развернул газетные клочки и принялся расшифровывать донесение Томпсона. Трехзначное число, стоявшее в первом столбике цифр, говорило о том, что надо взять передовую статью этого номера газеты, отыскать седьмой абзац и прибавить ко всем прочим числам цифру 1. Иначе говоря, первое число представляло собой сочетание цифр 1, 7 и 1. Нижестоящие числа были трехзначными и двухзначными. Первая цифра каждого числа означала порядковый номер строки в абзаце. Две другие — или одна, если это было двухзначное число, — означали порядковый номер буквы в строке. Но буква будет правильно найдена лишь в том случае, если к этому двух или однозначному числу будет прибавлена единица. Если бы в первом трехзначном числе, являвшемся ключом, третья цифра была не единица, а, например, тройка, то тогда следовало бы прибавлять тройку. И так далее. В расчет не брались только итоговые суммы под каждым столбиком, потому что эти числа зависели от остальных и являлись просто маскировкой.

На большом клочке газеты был именно седьмой абзац из передовой статьи. Справляясь с таблицами цифр, Гарри быстро выписал на полях того же клочка газеты буквы и получил три фразы: «Приходи в два часа ночи ко второму купе, передам портфель. Сфотографируешь чертежи в туалете и вернешь. Если не удастся в два, то жди в коридоре».

Вернувшись в купе, Гарри принялся за курицу. Потом завернул в газету косточки и выбросил в окно. Старушка дремала в уголке, прикрыв ноги простыней. Гарри тоже лег — до двух часов было еще много времени, надо выспаться…

Наступил вечер. Во второе купе принесли чай. Уловив момент, шпион бросил по небольшой крупинке усыпляющего порошка в стаканы Юрия и Захара. Оно должно было подействовать через полчаса-час.

Чай выпили, проводница убрала стаканы. Старик и Захар закурили и вышли в коридор. Молодого человека с глазами навыкате уже не было в купе . он вышел часа полтора тому назад.

— Ну, я спать, — сказал Юрий, зевая. — Чертовски устал за день. Так и валит с ног. Просто удивительно. Ничего как будто бы и не делал, а вот на тебе.

— В дороге всегда так, — заметил старичок, тоже собираясь ложиться. — Как будто бы ничего и не делал, а устаешь больше, чем на работе. В нервах все дело. Нервы устают. Ну, спокойной ночи.

Старик накрылся простыней, тяжело вздохнул. Инженеры тоже легли. Через несколько минут в купе уже слышалось мирное посапывание Захара, ровное дыхание Юрия. Томпсон открыл глаза, настороженно посмотрел на спутников, взглянул на часы: без пяти минут час…

Следующий час показался Томпсону бесконечным. Когда поезд останавливался, он с тревогой вслушивался в шаги проводницы: не ведет ли она нового пассажира в их купе? Если бы в купе появился новый человек, операция с чертежами была бы поставлена под серьезный удар. В течение часа старый шпион раз двадцать проклинал себя за то, что не назначил встречу с Гарри Строкером в час ночи, что не купил билет на четвертое место в купе.

Когда до двух часов осталось несколько минут, он поднялся со своего места и вынул портфель из-под подушки Юрия. Затем осторожно приоткрыл дверь… выглянул — Гарри стоял неподалеку возле окна.

Услышав скрип отодвигаемой двери, он быстро оглядел коридор и схватил портфель, протянутый ему Томпсоном. В следующий момент он уже шел в конец коридора. Зайдя в туалетную, Гарри запер дверь и достал из портфеля папку. Портфель опустил на пол, папку положил на угол умывальника. Раскрыв папку, он обнаружил в ней несколько чертежей, какие-то бумаги, пачку газет в самом низу. На чертежах в правом нижнем углу было написано от руки черным карандашом «Соленоид». Значит, те самые чертежи, которые нужны Моррилу…

Он приколол один лист к двери и сфотографировал его. Так Гарри проделал со всеми листами чертежей. Потом положил все в портфель и вышел. Когда закрывал за собой дверь, вдруг увидал на полу уборной какой-то листок, сложенный вчетверо. В это время в тамбуре стукнула дверь. Гарри подхватил листок, сунул в карман пиджака и достал портсигар…

Проводник, проходивший из одного вагона в другой, увидал обычную картину: в коридоре, напротив уборной стоял пассажир и закуривал. Окно приоткрыто. Лицо у пассажира безразличное, глаза усталые. Вероятно, бессонница одолевает, вот и вышел покурить…

Уловив момент, когда в коридоре было пусто, Гарри вернул портфель Томпсону и перешел в свой вагон. Двери он отпирал собственным ключом с трехгранным отверстием.

Положив портфель на место, Томпсон лег. С плеч точно каменная гора свалилась. Все закончилось благополучно. Обойти этих молокососов, спящих сейчас сном праведника, оказалось очень легко. Ну и легкомысленный народ… Теперь можно было бы поезд этот оставить. Выдумать какую-нибудь историю: мол, передумал сейчас ехать. Или там еще что-нибудь сочинить, более правдоподобное. Впрочем, что бы ни придумал, есть риск вызвать подозрение. Во всяком случае, у этих парней может возникнуть недоумение. Пусть даже самое легкое. А всякое недоумение заставляет голову работать, задавать различные вопросы: что и как, почему да отчего. Дальше — больше. Глядишь, и подозрение возникнет. Нет, лучше всего доехать до Айлы вместе с инженерами.

Часть III

Глава 1

Опасная дорога

Айла была расположена в котловине. С трех сторон ее подковой охватывали горы с чахлой растительностью на склонах и голыми вершинами. С четвертой стороны — с юга — открывалось ярко-синее море. Оно было под стать городу с его ослепительно белыми зданиями санаториев и домов отдыха, проглядывавшими сквозь развесистые кроны каштанов и листья пальм, с его стройными кипарисами и аллеями пирамидальных тополей, с его чистыми заасфальтированными улицами, скверами, усыпанными благоухающими цветами.

Солнце заливало этот курортный город точно по заказу, когда у перрона вокзала остановился авроропольский экспресс. Время подходило к полудню. Выйдя из вагона, Юрий и Захар на минуту остановились, поджидая старика.

— Ну, до свидания, Игнат Ефимович, — сказал Юрий старику. — Запомнили адрес?

— Запомнил. Бывайте здоровеньки. Загляну как-нибудь.

Томпсон пожал инженерам руки и затерялся в толпе.

Молодые люди окинули глазами перрон, надеясь найти кого-нибудь из своих знакомых работников завода. Но хотя они и давали телеграмму, встречать никто не вышел. Мимо катился поток пассажиров с вещами в руках, кто-то кого-то встречал, слышались радостные возгласы, смех, возбужденные голоса, поцелуи.