– О! Можешь не продолжать, этим всё сказано, – Владимир заинтересованно посмотрел на бумаги Рима. – Кто-то из математиков сошёл с ума, и ты теперь ищешь причину?

– Слава Богу, нет.

– Самообразуешься? Это похвально, но честно скажу, тебе эти формулы так же понятны, как мне – ваши врачебные закорючки!

– Вот в этом-то и дело! – шумно вздохнул Рим.

– Тогда зачем? Сапожнику тачать сапоги, как говорится.

– Да, «Кесарю кесарево»! Но бывает, просто не обойтись без дополнительных знаний.

– М-да, это точно.

– Вот и ты взял журнал, не имеющий отношения к сапогам и математике, – заметил Рим.

– И всё-таки? Зачем тебе математика?

– Это не составляет тайны, но вряд ли тебе будет интересно.

– И всё-таки, хотелось бы узнать. Хотя бы в общих чертах.

– В общих чертах? Мне необходимо создать математическую модель своей работы.

– А возможно ли строгой логикой объяснить многогранную психическую деятельность?

– Думаю, можно. Я уже кое-что прикинул графически.

– А ну-ка, покажи!

– Вот, – Рим вытянул из-под самого низа вороха бумаг несколько листков.

– Это, пожалуй, не графики, а примерные схемы, – заметил профессионал.

– Вот в этом-то и беда! – отчаянно взмахнул руками Рим. – Не выходит никакой модели! А если научная разработка не имеет строгой и неопровержимой базы, то это уже суть – не наука, а гипотеза. Не более того.

– Конечно, Рим, ты прав, но я никогда и нигде не слышал такого, чтобы медики прибегали к математическим обоснованиям своих научных работ!

– Кому-то ведь надо начинать?

– Верно! – Владимир хлопнул себя по коленям. – А вот вопрос нескромный.

– Задавай!

– Твоя работа, действительно, имеет научный интерес? Или это рутинная кандидатская?

– Нет, это не об интеллекте крыс в условиях средней полосы, и его изменениях под воздействием фаз лунного цикла! Это гораздо важнее.

– Я хотел бы узнать поподробнее! Знаешь, почему?

Рим недоумённо пожал плечами.

– Да потому, что это мой конёк! Моделирование и программирование!

– Ну что ж, если так, я готов объяснить самую суть, – сдался Рим. Он опять извлёк графики, то бишь схемы, и начал вводить нового знакомого в святая святых сокровенной теории, которая, при соответствующей обработке, может и должна превратиться в собственно науку.

Со стороны могло показаться, что два студента-переростка с увлечением занимаются наукой, открывают для себя простые истины. Впрочем, почти так оно и было. Иванов, на удивление Рима, мгновенно ухватил суть работы. Любимову не пришлось прибегать к общераспространённым понятиям для сравнения. Рим в общих чертах разъяснил суть того, что есть, и как он это изменяет. Владимир заинтересовался работой, что-то набросал у себя в записной книжке и заявил:

– В принципе, моделирование возможно. Только чуточку не хватает материала для достоверности.

– У меня ещё будет информация. Сейчас лечится несколько человек. Положительные результаты очень скоро появятся.

– Понимаю, понимаю, но, видишь ли, Рим, в Анализе существует такое понятие… Скажем, вроде эталона.

– Понял, необходим показательно яркий случай, выделяющийся полной безукоризненностью.

– Верно. Суть работы не изменится, только потребуются кое-какие доработки. Поэтому я уже сегодня могу начать занятия над твоей работой.

– А для чего тебе это? – резонно поинтересовался Рим.

– Х-ха! Ты же сам вроде сказал: кандидат, но в будущем доктор, не так ли?

– Так. Значит и для тебя есть какой-то смысл в этой работе?

– А ты как думаешь? Например, я не встречал ещё в мировой практике подобного случая! Сотрудничество точной математики и довольно-таки расплывчатой психики, да и медицины вообще – это же принципиально новый подход в науке! Так что, Рим, мне необходимы все результаты исследований, все цифры: от показателей анализов до количества времени, затраченного на излечение каждого больного. Вот тогда можно будет построить стройную систему. Понимаешь, Рим, ты гениально задумал! Твоё утверждение принципиально не подлежит разрушению: всё станет доказанным и обоснованным.

– Возможно ли?

– В общих чертах я уже вижу перед собой основные положения доказательства.

– А сколько времени это займёт?

– Сколько нужно? Ты уже готов к защите?

– Не совсем. Но не год?

– Нет, не год. В принципе, основные положения и принципы разработаны, остаётся лишь применить их в необычном направлении.

На том и порешили. Владимир дал новому знакомому свою репетиторскую визитку, а Рим набросал несколько рабочих телефонов. Они согласились тревожить друг друга в любое время дня и ночи. С этой целью Любимов сообщил адрес своей общаги.

Лишь когда Владимир собрался уходить, он неожиданно вспомнил о журнале, небрежно сдвинутом на край стола. Он раскрыл ежемесячник на странице содержания. Рим проявил внимание отчасти в силу профессиональной привычки, отчасти из интереса к новому знакомому.

– Чем живёт городская Богема?

– А вот сейчас и узнаем, – Владимир отыскал знакомую фамилию автора.

– Сулимович Л.Д., – прочёл он вслух. – Видишь, он Эл Дэ, а не просто Л.! Вот она, разница между нами! Человек настаивает на указании отчества, не уподобляясь остальным авторам. Заметь: Кулин М., Протасов E., Муртазин А., и так далее. А вот Сулимович полностью: Лев Давидович!

– Знакомый?

– Заслуженный педагог, член-корреспондент! – Владимир язвительно выделил слово «член».

– И что пишет этот член?

– «Униженному учителю от неблагодарной ученицы». Вот это новость! Глянем, в чём суть.

Владимир перелистнул журнал. Статья с длиннющей шапкой, содержащей все звания автора, вещала о проблемах педагогики, затрагивался конфликт отцов и детей, умело перефразированный в дочек-матерей. Далее сообщалась коротенькая история о вражде ученицы с её благодетельницей. Учёная заметила способности ученицы и, не взирая на низкий балл по результатам окончания ВУЗа, оставила таки девушку в аспирантуре. А та, что же? Отплатила, что называется, чёрной неблагодарностью, начала травлю учителя, дошла до суда и измучила свою благодетельницу, довела её чуть ли не до инфаркта! В заключение Сулимович предлагал всей прогрессивной общественности города сплотиться для защиты затравленной учительницы и, впредь, проявлять максимум осторожности при подборе кандидатов для своей научной школы.

Рим бегло ознакомился с содержанием статьи. Судя по фамилиям действующих лиц драмы, он сделал вывод, что это, не иначе, как обычный междусобойчик элитарной части населения города. Ну, пожурят зарвавшуюся ученицу, да на том и дело кончится! Но его заинтересовала реакция Иванова. Казалось бы, какое ему дело до каких-то явно надуманных клановых дрязг? Владимир покраснел и раздражённо захлопнул журнал.

– Рим, мне надо спешить.

– Хорошо, спасибо за помощь!

– Хорошо, спасибо тебе за идею! А то я уже было совсем оброс мохом. Звони! – Владимир в спешке пожал руку молодому врачу и стремглав ринулся из библиотеки.

Рим проводил его взглядом и порадовался, что Иванову не пришло в голову сразу заглянуть в странный журнал со статьёй уважаемого автора с полными инициалами: Л.Д. Из любопытства он перечитал ещё раз статейку, запомнил её суть и принялся собирать свои непонятные умные книги. Его ждал профессор-филолог, а также Сажа в индивидуальной палате.

Тем временем Владимир домчался до дома подруги.

– Представляешь, этот Сулимович Эл Дэ, знаешь его? Так он такое опубликовал! Целый манифест в защиту Карины Львовны! – с порога, безо всяких предисловий, выпалил Иванов.

– Да ты что, Володя! Это же, это же… Война!

– Не стоит драматизировать, пошумят и успокоятся. Просто надо быть начеку.

– Да что ты такое говоришь? Это ведь Карина Львовна сделала! Они ведь друзья с этим заслуженным педагогом. Сейчас такое начнётся! И балл, значит, у меня низкий был, и сама ничего не стою! А то, что половину её докторской написала, это не в счёт? Да ведь она же всё кормит меня завтраками! Вот, скоро, вот завтра защитишься! А когда это завтра наступит? Нет! Сейчас же едем к ней домой! Я ей всё скажу! Пусть немедленно публикуют опровержение или… – Алина задохнулась от негодования.