Но недавно в городе появились новые люди и местные, что называется, поджали хвост. Пришельцы были отлично вооружены, снабжены радиосвязью и транспортными средствами, дисциплинированы и после нескольких стычек доказали свое право быть независимыми. Они расположились в трех домах, где жили их дальние родственники, нагло вели себя на местном базаре и танцплощадках, по-хозяйски прохаживались по центральным улицам. Местные власти, давно научившись ладить со своими «абреками», делали вид, что ничего не замечают.

Вчера вечером, когда Мгер с Клавой возвращались из клуба военного городка, трое из приехавших пристали к ним. Как и следовало ожидать, это плохо кончилось для наглецов, одного из них остальным пришлось тащить с поля сражения под руки. В этом не было еще ничего особенного, но когда Мгер через час после возвращения зашел к Клаве в комнату, расположенную на втором этаже особнячка, в котором они жили, то обнаружил лишь следы крови, ведущие к распахнутому окну, выходящему на террасу. Ночью позвонил телефон и незнакомый голос предложил Мгеру на выбор: пользуясь служебным удостоверением, помочь проникнуть на территорию склада, где хранились законсервированные бронетранспортеры, или получить голову своей подруги в бочонке молодого вина.

Мгер мог обратиться за помощью к командованию, но тогда Клава была бы наверняка убита. Он решил позвонить мне.

– Успокойся, Мгер. Клаву мы выручим. В конце концов, что стоят несколько ржавых бронетранспортеров? Пусть заберут их и подавятся. Тем более, что мы их кое-чем нафаршируем. Ты лучше скажи мне, ты не болен? Что с тобой?

– Не знаю. Вчера, когда мы дрались, один из них влепил мне заряд аэрозоля из баллончика. Ну, я почихал немного, а вот сейчас что-то не по себе. Ерунда, пройдет. А баллончик я у него отобрал.

Он вытащил из кармана пластмассовый цилиндрик размером с батарейку от фонарика и протянул мне. На донышке я прочел шифр: С/УХ, 1985 – 10 – 2. Текст надписей на боковой поверхности баллончика был почти стерт, остались лишь обрывки отдельных слов на немецком, французском и английском языках. Я взвесил баллончик на ладони, потом встряхнул его. Он был почти не израсходован.

– Ты легко отделался, Мгер. Это смесь ортохлорбензолмолонодимитрила, вызывающего слезоточение и удушье, с нервно-паралитическим фосфоросодержащим газом того же типа, что зоман, табун и зарин. Какая здесь вчера была погода?

– Когда мы выходили из клуба, моросил дождь и был сильный ветер.

– Это тебя и спасло. Иначе сделай ты два-три вдоха и… Заграничная штучка, у нас таких не выпускают.

– Что будем делать, Джек?

– Когда они обещали позвонить снова?

– Ничего не сказали. Я уже с ума схожу!

– На то и расчет. Ладно, ложимся спать. Когда позвонят, соглашайся на все. Мы их переиграем, не сомневайся.

Они не звонили два дня. К концу второго я начал нервничать почти так же, как Мгер в день моего приезда. Он, напротив, успокаивался и становился все более уравновешенным по мере того, как его физическое состояние возвращалось к норме. Когда утром третьего дня телефон, наконец, зазвонил, мы с Мгером были примерно в одной «кондиции». Он снял трубку.

– Я слушаю.

За истекшее время я успел присоединить отводной наушник, так что мог слышать весь диалог.

– Ну как, согласен?

– Это не телефонный разговор. Надо обсудить кое-какие детали.

– Дэтэли-мутэли… Хорошо, бери друга, приходи к фонтану, вас проводят в дом, поговорим.

Они следили за Мгером, и мой приезд не остался незамеченным.

– Когда?

– Какой ты непонятливый! Прямо сейчас. Твоя подруга уже соскучилась.

– Слушай, если с ней что-нибудь случится, пожалеешь, что на свет родился, клянусь!

– Вах, какой страшный! Не бойся, она целая, как будто только что мама родила.

– Ладно, сейчас выходим.

– Жду, дорогой.

Прежде, чем идти на рандеву, мы обсудили, следует ли брать с собой оружие. Поскольку об этом разговора с похитителями не велось, мы вправе были вооружиться до зубов: надеть бронежилеты, взять автоматы, гранаты и так далее. Однако, такие предосторожности часто сами по себе являются фактором, провоцирующим столкновение. А в данном случае его, по возможности, следовало избегать, учитывая, что Клава все еще в их руках. Поэтому мы отправились к фонтану налегке.

Он представлял собой круглый цементный бассейн, в центре которого из пасти странного существа, изображавшего, вероятно, по замыслу скульптора резвящегося дельфина, но больше похожего на объевшуюся пиявку с выпученными глазами, била струйка воды. От площади, мощеной булыжником, во все четыре стороны расходились вниз узкие улочки, утопавшие в зелени. Мы не простояли и пяти минут, как из одной, натужно ревя мотором на крутом подъеме, появилась «волга» черного цвета. Она остановилась в пятидесяти метрах от нас, и два человека, не спеша, направились к фонтану. Пока они приближались, я успел хорошо их рассмотреть. Один был явно местный, в каракулевой папахе и с такими кривыми ногами, что даже широкие брюки не могли этого скрыть. Второй, высокого роста, показался мне знакомым. Когда они подошли вплотную, я узнал его. Это был один из охранников, сопровождавший меня во время первого визита к Антону, тот самый, который так неудачно пытался скрутить меня, что стукнулся затылком о паркет. Вероятно, он тоже узнал мое лицо, потому что вдруг остановился и немного попятился. Его спутник удивленно взглянул на него и покачал головой.

– Садитесь в машину, поедем к начальнику, – сказал человек в папахе.

Не говоря ни слова, мы с Мгером расположились на заднем сидении «волги». Там же сидел коротко подстриженный русоволосый молодой парень с невыразительным лицом, одетый в синий спортивный костюм, как будто он собрался на тренировку. В руках у него был АКС-74 со сдвоенным магазином, перевязанным синей изоляционной лентой. Обычная охрана во время деловых поездок в этом неспокойном районе.

После десяти минут езды мы оказались у металлических ворот усадьбы, в глубине которой виднелся довольно большой белый дом с претенциозными колоннами, поддерживающими треугольный фронтон портика.

Нас провели через прихожую, заполненную оживленно разговаривающими на местном диалекте вооруженными людьми, потом мы поднялись с нашими провожатыми на второй этаж и прошли по длинному полутемному коридору, в конце которого открылась дверь, ведущая, как оказалось, на застекленную террасу.

Здесь все было готово к дипломатической встрече. На низком столике располагалась ваза с цветами, вокруг нее стояли бутылки с шампанским и местными винами, тарелки с закусками, фрукты и сыр. Через мелкий переплет стеклянной стены виднелись горы и крыши домов, полускрытые за густыми кронами деревьев. Кроме нас и двоих сопровождающих на террасе был еще только один человек. Тот самый «клубмен» с бритой головой, который вместе с греком (или армянином?) сидел рядом с Антоном за журнальным столиком.

Охранник, мой старый знакомый, можно сказать, даже крестник, сразу же вышел, а человек в папахе остался и сел в кресло рядом с «клубменом», гостеприимным жестом указав нам на два оставшиеся свободными места за столом. Судя по всему, он был главарем местных друзей Организации.

Бритоголовый некоторое время рассматривал нас, потом усмехнулся и сказал приятным тенорком (я впервые услыхал его голос только здесь):

– Ну вот, Джек, мы снова с вами встретились. И почти так же, как в первый раз. Рад видеть вас в добром здравии.

Я ничего не ответил, решив подождать, пока он скажет что-нибудь определенное, поскольку был не в настроении обмениваться светскими любезностями. Меня удивило, что он решил заявить о нашем знакомстве при Мгере. Плохой признак, но, к сожалению, я тогда не придал ему должного значения.

– Меня вы можете называть Аркадием, а это – он слегка повернулся к человеку в папахе, – мой хороший друг, у которого я в гостях, для вас он… ну, скажем, Ахмет.

Кривоногий кивнул, соглашаясь.

– Наши люди немного погорячились. Мы ведь не знали, что это ваша знакомая, – сказал он почти извиняющимся тоном.