Напряженная борьба разгорелась в категории среднего веса, где чемпиону мира американцу Станчику противостояли два советских атлета — Аркадии Воробьев и Трофим Ломакин. Отличился Трофим, завоевав золотую медаль олимпийского чемпиона. В тот же день стало ясно, что сборная СССР обошла в командном зачете сборную США, выиграв при соотношении очков 40: 38. Это была первая и поэтому особенно знаменательная наша победа над американцами.

XV летние Олимпийские игры принесли успех советским атлетам по многим видам спорта. Для буржуазных журналистов и представителей спорта это было сенсацией. А мы радовались этим успехам, воспринимая их как закономерное явление, как достойную награду нашим спортсменам за талант и труд. Мы были уверены в этой победе, потому что наши команды представляли страну, в которой, как нигде больше, созданы все условия для подлинного расцвета физической культуры и спорта.

В ноябре 1952 года в составе сборной СССР я выехал на товарищеские соревнования в Чехословакию. Уже на пражском аэродроме один из корреспондентов спросил нас:

— Будете бить рекорды как в тысяча девятьсот сорок шестом году?

Этот год запомнился чешским болельщикам. Тогда советские тяжелоатлеты впервые посетили Чехословакию. За время выступлений Григорий Новак девять раз перекрывал всесоюзные и мировые рекорды. Имя Григория стало здесь особенно популярным еще и потому, что фамилия Новак очень распространена в Чехословакии, примерно так же, как у нас Иванов. Говорят, что только в одной Праге несколько тысяч Новаков. Здесь даже есть специальный «Клуб Новаков», и нашего Григория избрали почетным членом этого клуба.

Как только мы устроились в гостинице и немного отдохнули, наши друзья-спортсмены повезли нас осматривать Прагу. Заехали мы во Дворец тяжелой атлетики. Здесь нам показали хранящуюся как в музее штангу — советскую штангу, на которой в 1946 году советские штангисты установили столько рекордов. Уезжая, наши ребята подарили ее чехам.

— Мы бережно храним этот снаряд, как самую дорогую память, — сказали нам. Здесь же во дворце мы встретили двух всемирно известных штангистов — Пшеничку и Скоблу. Оба они уже сами давно перестали выступать, но вырастили себе замечательную смену. Сын Пшенички — штангист, мастер спорта, участник XV Олимпийских игр, а сын Скоблы — метатель, пользующийся мировой славой, неоднократный чемпион Европы.

И чехословацких впечатлений меня, пожалуй, больше всего поразило посещение города Готвальдова, центра обувной промышленности. Сейчас здесь все предприятия являются народным достоянием, а когда-то они были собственностью фабриканта Бати. Старые производственники рассказали нам, как этот миллионер издевался над трудовым народом.

— Батя сам был во всей округе и законом и расправой. Ему принадлежали полиция, суд, банки, магазины…

— Что хотел, то и делал, кровопийца, — рассказывали рабочие.

Нас познакомили с директором одной обувной фабрики. При Бате он десять лет был чернорабочим, хотя и тогда уже предложил два усовершенствования, принесшие хозяину тысячные прибыли. За это ему выдали… на четверть пива. Мы видели ночные санатории для рабочих, новые жилые дома, а главное — мы видели счастливые, радостные лица людей, обретших свою родину. 27 ноября мы встретились в товарищеском матче со сборной Чехословакии. Героем дня стал Трофим Ломакин, набравший в сумме 422,5 килограмма — на 5 килограммов больше, чем в Хельсинки. Но еще лучший результат показал он в городе Острава — центре каменноугольной промышленности страны. Там он установил три новых всесоюзных рекорда — 135 килограммов в рывке, 167,5 — в толчке и 432,5 — в сумме троеборья. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы Ломакин надолго стал любимцем чехов.

Поездка в Чехословакию принесла и мне большую радость: я показал в сумме троеборья 430 килограммов. Это означало, что кризис закончился и началось медленное движение вверх. Значит, не напрасны труды, значит, избранный путь оказался правильным!

Следующее испытание пришлось держать уже в новом, 1953 году. Солнечным, теплым апрелем встретил нас, участников очередного чемпионата страны, древний Таллин.

На этот раз Куценко не выступал — он перешел на тренерскую работу. Моим соперником считался военный моряк из Балтийска Евгений Новиков. И раньше мы знали большие успехи Евгения в жиме, но оказалось, что за последнее время он хорошо подготовился и в двух других движениях. Предстояла интересная борьба. В жиме я остановился на 130 килограммах, тогда как Новиков легко взял 140. Десять килограммов «форы» на таком соревновании означали многое.

— Женя, давай на первое место! — кричали в зале. Там было много моряков, товарищей Новикова, искренне желавших ему победы.

Следующий этап — рывок. По жеребьевке Новиков должен был выступать первым. Он закончил движение на 125 килограммах. Я решил пропустить этот вес и сделать первый подход на 127,5.

— К штанге вызывается Алексей Медведев, — слышу знакомые слова. Иду спокойно. Вот уже руки ощутили холодное прикосновение металла, вот уже потянул огромный вес на себя и чувствую, как непокорный снаряд летит за спину.

Вздох разочарования проносится по залу. Я иду, чуть сгорбившись, за кулисы и невольно вспоминаю, что именно с этого веса начались мои неудачи в Каунасе. «Неужели то же самое повторится и сейчас?» — промелькнула мысль. «Нет, не должно повториться», — убеждаю себя. Ведь самое страшное для спортсмена — это потерять веру в свои силы, поддаться панике.

Второй подход. На этот раз вес взят. А на следующей последней попытке я показываю 132,5 килограмма. Семь с половиной килограммов отыграно. Уже легче!

Начинается последнее движение — толчок. Здесь все должно было решиться. Мы оба начинаем со 160 килограммов — почти предельного для нас веса, — чтобы оставить себе две попытки. Оба берем вес.

— На штанге сто шестьдесят пять килограммов! — разносит репродуктор.

Вторая попытка неудачна для обоих. В третьей первым выхожу я и фиксирую вес. Зал дружными аплодисментами приветствует этот успех. Теперь все дело за Новиковым. Ценой невероятного усилия он берет штангу на грудь, но при этом касается коленом пола. Нарушение правил. Дальше работать нет смысла. Он кладет штангу на помост и первым подходит ко мне, протягивает руку.

— Поздравляю с победой!

Вернувшись в Москву, я прежде всего поехал к Роману Павловичу.

— Ну, брат Алексей, расскажи, что ты там чувствовал на пьедестале почета?

— Да ничего. Приятно было — не скрою.

— Приятно, это ты прав, конечно. А все-таки, смотри, не заболей теперь высотной болезнью.

— Это еще что за болезнь такая?

— Очень обыкновенная. Ты теперь вон на какую высоту забрался. А на высоте, знаешь, частенько случается — голова начинает кружиться.

— Что вы, Роман Павлович, — сказал я совершенно уверенно и твердо, — со мной этого никогда не случится.

— Ну вот и хорошо. Помни, ты теперь чемпион Советского Союза. Это не только гордо звучит, но и ко многому обязывает. Продолжай упорно тренироваться, учись… Впереди столько нерешенных задач!

18 августа 1953 года в спортивном клубе «Крылья Советов» проходили состязания на первенство общества. Это был тот самый зал, куда несколько лет назад я вошел ничего не знающим новичком. Зал, в котором на протяжении многих лет, не жалея сил и времени, я изучал технику и тактику борьбы, учился побеждать вес.

В этот памятный августовский день среди многочисленных зрителей были мои учителя и наставники, старшие товарищи. Я видел на местах почетных гостей Александра Михайловича Базурина, Романа Павловича Мороз, Григория Ирмовича Новака и Якова Григорьевича Куценко.

— На штанге сто тридцать восемь килограммов, — объявил судья, и голос его на этот раз показался мне взволнованным. — Это на пятьсот граммов больше всесоюзного рекорда, установленного в тысяча девятьсот сорок девятом году заслуженным мастером спорта Яковом Куценко.