Он закусил губу. Быть может, рассказать ей о фотографиях, сделанных «Полароидом»? А если рассказать, то что именно?

«Сначала я сам должен все хорошенько обдумать. Я не стану ничего ей рассказывать. Пока».

Джейсон постарался изобразить на лице самую широкую улыбку, на какую был способен.

— А, у меня был тяжелый день, вот я и говорю всякую ерунду.

По выражению лица Кайлы он понял, что она ему не поверила. Скрестив руки на груди, Кайла задумчиво уставилась на Джейсона.

— С тобой все в порядке? Ты выглядишь огорченным.

— Просто устал, — быстро ответил он. Слишком быстро. — Сумасшедший день в офисе. Я тебе рассказывал.

— И это все?

— Разве этого мало?

— Хм, — пробормотала Кайла. Постояв в нерешительности еще мгновение, она пожала плечами и отправилась в спальню одеваться.

Остаток вечера и все следующее утро Джейсон старательно избегал любого упоминания о фотографиях, направляя разговор так, чтобы он касался исключительно работы и предстоящей вечеринки у Эдварда. Первым же делом с утра они позвонили ему и поздравили с днем рождения.

— Еще один шаг к последней черте, — проворчал Эдвард. — А дети говорят мне, что я должен быть счастлив.

Но Джейсон понимал: отец шутит.

Как всегда, он покатил вслед за Кайлой по шоссе Пасифик-Коуст-хайвей и помахал ей на прощание, когда она осталась на федеральной магистрали номер 405, с которой машина Джейсона свернула к автостраде. Обреченно встраиваясь в медленно ползущую вереницу автомобилей, он ощутил угрызения совести. У него возникло такое чувство, будто он скрывает от Кайлы интрижку на стороне. Это противоречило его натуре. Джейсон никогда и ничего от нее не утаивал.

«Сначала я должен сам во всем разобраться», — подумал он, в глубине души сознавая, что ничего у него не получится.

Утро выдалось благословенным — ему не досаждали своими проблемами ни Бабз, ни Кэрол, ни Брайан. Но он по-прежнему не мог сосредоточиться на работе. Перед его мысленным взором неотступно стояли два снимка, сделанных «Полароидом». Первый попросту поверг Джейсона в недоумение, но после появления второго дело приняло серьезный оборот; пугающе серьезный. Кто-то мог угрожать ему смертью.

Оставшись один в своем кабинете, он выложил обе фотографии на стол перед собой и начал внимательно изучать их. На одном ли кладбище они сделаны? Джейсон принялся выискивать схожие черты и нашел их. Та же самая череда невысоких деревьев. За сооружением в форме пирамиды — что это, могила или скульптура? — беспорядочно громоздились те же покосившиеся могильные плиты.

Это уже кое-что для начала. Это одно и то же место.

Вот только где оно находится?

Джейсон перевернул фотографии, в сотый раз всматриваясь в надписи на обороте. А потом задал себе очередной, не менее интересный, вопрос:

«Это действительно угроза?»

Что же в точности гласят написанные строчки?

«ТЫ УМЕР. ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО ЖИВЕШЬ, НО ТЕБЯ НЕ СУЩЕСТВУЕТ».

В буквальном смысле надпись означала: он перестал быть живым и только считал себя таковым, но на самом деле им не являлся. Здесь не говорилось прямо о том, что кто-то хочет убить его; речь шла о простой констатации самого факта его смерти.

В общем, ситуация складывалась совершенно нелепая, и он никак не мог разгадать истинный смысл слов.

Джейсон вдруг вспомнил оживленную дискуссию, которая некогда произошла у него с друзьями. Присутствовали Ларри, Вик и Стюарт, его однокурсники по колледжу. Разговор шел обо всем и ни о чем; тем не менее, иногда они засиживались до утра. Их любимым «топливом» для приятных и бессмысленных бесед служили «Четыре розы» да еще несколько банок «Будвайзера». Бурбон и пиво. Стью, который сейчас работал на какую-то компьютерную компанию в Фениксе, штат Аризона, в те времена любил разыгрывать из себя философа.

Так вот, именно в этот день он рассуждал о том, жив ли в данный конкретный момент. Они говорили о феномене времени. Стью утверждал: такого понятия, как «сейчас», не существует. «Все, что вы говорите или делаете, происходит „сейчас“ только после того, как мой мозг обработал поступившую информацию, — говорил он. — А это происходит на долю секунды позже, чем вы действительно сказали или сделали что-либо. Наши несовершенные органы чувств вынуждают нас постоянно отставать от времени. Так что, по сути, мы абсолютно не представляем себе, что происходит „сейчас“». Стью закончил свою речь на странно триумфальной ноте: «Быть может, я даже не живу. Ну, докажите мне, что я жив именно „сейчас“».

Подобного рода философские измышления никогда особенно не интересовали Джейсона. Обычно именно он и прерывал их.

Джейсон откинулся на спинку кресла, задумчиво уставившись в потолок.

В голове у него неустанно крутились одни и те же вопросы. Кто послал фотографии? Была ли это угроза? Или нечто иное, чего он пока не может понять?

В том, что касалось работы, это был потерянный день. Джейсон решил уйти пораньше и приехал домой еще до того, как вернулась Кайла. Он старался думать обо всяких мелочах, но безуспешно. После того как они приняли душ и переоделись, он уже собрался закрыть за собой входную дверь.

— А подарок? — осведомилась Кайла, вопросительно подняв изящную бровь. — Ты какой-то рассеянный сегодня.

Джейсон недовольно скривился, вернулся в дом и достал из кухонного стола ящик для инструментов, который они решили подарить отцу, празднично упакованный в яркую бумагу. Подобного с ним еще не случалось. Собственно говоря, это он частенько указывал Кайле на то, что она что-нибудь забыла.

Он был очень доволен выбранным ими подарком. Эдвард любил собственноручно заниматься ремонтом, но за долгие годы лишился нескольких молотков, отверток и прочих инструментов, кладя их куда-то, где не мог потом найти.

— Ты сегодня какой-то рассеянный, верно? — повторила Кайла, когда он задним ходом сдавал автомобиль с подъездной дорожки.

«Неужели это настолько заметно?» — удрученно подумал Джейсон. Первый полароидный снимок не произвел на него особого впечатления, а вот появление второго заставляло предположить: положение становится опасным.

И вновь он задумался над тем, не рассказать ли Кайле о фотографиях, однако потом мысленно покачал головой. Они направлялись на вечеринку; его признание безнадежно испортит ей весь вечер.

Позже.

— Я устал, — сказал он. — Автомобильный король нанес мне тяжелый урон.

Даже для собственного слуха слова его прозвучали неубедительно. Он никогда не умел врать по мелочам.

— У тебя много работы в последнее время, верно? Много суеты, а тут еще эта кампания для столь неблагодарного клиента. Потерпи, скоро отпуск.

Расслышав в голосе Кайлы сочувствие, он с облегчением вздохнул.

Джейсон кивнул, надеясь, что сделал это с достаточным энтузиазмом.

— Жду не дождусь отпуска.

Когда Эдвард открыл им дверь, дом уже был полон гостей. В гостиной болтали друг с другом несколько знакомых — люди, которых Джейсон встречал исключительно на подобных мероприятиях. Члены семьи, друзья Эдварда, соседи, кое-кто, кого он знал еще с Корнелла.[8] Эдвард явно от души наслаждался происходящим. Его жизнерадостное расположение духа ясно показывало: никто еще не сподобился упомянуть о дяде Крисе, но это был лишь вопрос времени, рано или поздно болезненную тему непременно затронут.

— С днем рождения, папа! — сказала Кайла. Она крепко обняла его и расцеловала в обе щеки. Джейсон, улыбнувшись, протянул отцу ящик для инструментов, завернутый в цветастую подарочную бумагу. — Это все, что у меня есть, — извиняющимся тоном сообщила ему Кайла.

Эдвард, развернув сверток, сказал, что они напрасно потратились — подарок получился слишком уж дорогим.

— Не говори ерунды, папа, — заявил отцу Джейсон.

Полушутя-полусерьезно они разыгрывали давно принятый и устоявшийся ритуал.