— Вот как? — с явной неохотой откликнулся Эдвард, понижая голос. Он не любил разговаривать на эту тему.

— Я помню, что уже спрашивал тебя раньше. Тем не менее… — Джейсон сделал глубокий вдох. — Не случалось ли со мной чего-нибудь, что могло бы объяснить мой страх? Скажем, давным-давно? Не оказывался ли я вблизи сильного пожара? Не мог ли увидеть что-нибудь такое, что, в общем, здорово напугало меня?

— Перестань, сынок, — сказал Эдвард. — Будь это так, я бы давно рассказал тебе обо всем. Мы с твоей матерью всегда беспокоились о твоей фи… Такое забавное слово, как оно правильно произносится?

— Пирофобия, — прошептал Джейсон.

— Да, вот именно. Она вернулась?

— А она никогда далеко и не уходила, — отозвался Джейсон, стараясь, чтобы голос его прозвучал как можно небрежнее. — Мне просто стало интересно, с чего все началось.

Эдвард громко вздохнул.

— Джейсон, пожалуйста, поверь, если бы мне было известно — нечто подобное, я бы давно рассказал тебе об этом.

— Ладно, верю. И последний вопрос. Пит МакГрей ничего не рассказывал?

Несколько мгновений Эдвард хранил молчание. Джейсон прекрасно понимал: отцу не понравилось, что он впутывает в это дело Пита. Но у него не было выбора. Он должен использовать все возможности, какими бы призрачными они ни казались.

— Нет, сынок, я никогда не слышал, чтобы он говорил об этом. Поверь мне.

Джейсон откинулся на спинку кровати и убрал со лба прядь волос.

— Я все понимаю, папа. Просто я должен был услышать это еще раз.

На том разговор закончился.

— Ничего нового, — сообщил он Кайле. — Отец ничего не смог добавить к тому, что я знал и без него. Хотя иного я и не ожидал.

— Тогда что же все-таки происходит? — пробормотала Кайла. Она покачала головой. — Быть может, все это не имеет значения, ты опять должен забыть о тех воспоминаниях и перестать думать о них.

Джейсон серьезно сомневался, что окажется способен на это.

Всего несколько дней назад он мог считать себя везунчиком.

У него все шло как по маслу. Господь и родители наградили его острым умом и приятной наружностью; в колледже он всегда получал хорошие отметки, нашел приличную работу и замечательную жену. Все было в порядке. В полном порядке.

«Мое прошлое выглядит абсолютно чистым, — подумал Джейсон. — На нем нет никаких шрамов и ожогов».

Вот только в этом, пожалуй, Джейсон ошибался. Причем, как выяснилось, довольно сильно.

Ночь была благоуханной и юной, а уста Кайлы — теплыми и мягкими. Он скользнул губами по ее стройной шее и спустился ниже, к полным грудям и твердому животу. Там он принялся исследовать языком ее самую потаенную часть. Она слабо застонала, приподнялась на постели и обняла его руками за плечи. Он поцеловал ее, она соблазнительно улыбнулась и вновь опустилась на подушки. Джейсон вошел в нее сильным рывком и на мгновение закрыл глаза. Одарив ее любящим взглядом, с удивлением увидел усмешку на ее лице. Знакомые ямочки на щеках не исчезли, зато искорки в глазах потухли. В глазах, которые вдруг полыхнули чернотой, непроглядной, как врата в ад.

На ее правой щеке появилось серое пепельное пятно. Оно стало осыпаться чешуйками кожи, и он уловил едкий запах дыма. Затем вспыхнула ее левая щека. В ту же секунду загорелась и правая. Языки пламени вырвались у нее изо рта, огненными змейками пробежали по волосам, поползли по рукам, груди и перекинулись на ноги.

Он в ужасе отпрянул. Огонь пожирал ее. На мгновение Джейсона охватила паника. Но в следующий миг он сообразил, что это не может происходить наяву. Кайла исчезала у него на глазах, а он сидел и смотрел на существо, состоявшее из бешено пляшущих языков пламени. Огонь должен был поджечь уже всю комнату, но этого не произошло. Заживо сгорала одна лишь Кайла. Однако и она уже перестала быть Кайлой, превратившись в огненное создание. Неужели это с ней он только что занимался любовью?

Существо выпрямилось во весь рост. Горящие руки потянулись к нему, и из самого сердца ревущего огня до Джейсона вновь донеслось шипение, звучавшее, как и в прошлом кошмаре.

Мауки… Мауки…

Огненное создание поползло к нему, и он неуклюже попятился, упав с кровати…

Он очнулся.

Оказалось, что размахивает руками. И по-прежнему лежит на кровати, а не упал с нее. Рядом с ним мирно и спокойно спала Кайла. Стояла ночь, было темно, но огня Джейсон нигде не видел. Это сон, всего лишь сон. Очередной кошмар.

Сердце билось в груди, как загнанное. По лицу его стекали капли пота. Он задыхался. И до сих пор ощущал запах горелой плоти.

Перед внутренним взором Джейсона по-прежнему стояло пламя, а в ушах звучал жуткий голос.

Прошло много времени, прежде чем его дыхание выровнялось, а сердце перестало учащенно биться. Однако Кайла рядом с ним даже не пошевелилась. Она преспокойно спала.

Он на цыпочках вышел на крыльцо, опустился в кресло-качалку, обхватил голову руками и закрыл глаза.

С того дня они больше не говорили о его страхах. Ужинать отправились в ресторан «Малибу Палм» и прекрасно провели время.

Когда легли в постель, он чувствовал себя усталым, но счастливым и верил в то, что ночь пройдет без сновидений. Увы, он опять ошибся.

Джейсона охватило отчаяние. С того момента, как он получил первый снимок, сделанный «Полароидом», события приобрели непредсказуемый оборот. Они возродили к жизни его страх огня. Этот очень старый ужас, преследовавший его еще в те времена, когда он был маленьким.

А потом Джейсон вспомнил еще кое-что.

И воспоминание это ударило его кулаком в лицо.

Глава восемнадцатая

МАПИТАА

Часы показывали десять минут четвертого. Стояла глухая ночь, но спать Джейсону совершенно не хотелось. Он встал с кресла-качалки, в котором сидел на крыльце, и направился в кабинет, включив свет, открыл дубовый шкафчик. На верхней полке стояла коробка, которую он перевозил с собой с места на место, не давая умереть своему прошлому.

Джейсон, поставив коробку на стол, на несколько мгновений застыл, глядя на нее. Вокруг царила тишина. Она успокаивала. Он вновь ощутил умиротворение и внутреннее спокойствие, что, скорее всего, не продлится долго. Из коробки Джейсон достал предмет, лежавший сверху. Это был фотоальбом в зеленовато-голубой обложке, в котором хранились его детские фотографии. Джейсон положил альбом рядом с коробкой. Затем вынул оттуда несколько тетрадей, исписанных листов бумаги и стопку фотографий.

Мальчишкой он очень любил рисовать. Сейчас искал свои старые рисунки и, наконец, почти на самом дне нашел их. Недолгое спокойствие вновь покинуло его.

На многих рисунках бушевало пламя. Горящий дом. Объятое огнем дерево. Даже пылающее солнце.

Глядя на свои рисунки много лет спустя, Джейсон вынужден был признать, что не отличался ни особым талантом, ни воображением. Откровенно говоря, ему до сих пор их не хватало. Рисунки были грубыми, абстрактными, детскими.

А вот одержимость огнем, совершенно очевидно, присутствовала в нем всегда.

На очередном рисунке он увидел с десяток могил. Покосившиеся могильные плиты торчали из земли под самыми невероятными углами. Наверное, это кладбище. Он положил лист бумаги на стол и развернул его. Опять огонь. Надгробия окутывало большое красное облако, очевидно, знак яростного зарева. На могильной плите в центре детской рукой было начертано слово.

«Мапитаа».

Это он помнил. Рисунок с надписью.

Он откинулся на спинку кресла, запустил ладони в волосы, а потом указательными пальцами обеих рук принялся массировать переносицу.

Мауки. Мапитаа.

Слова были разными, но чем-то очень похожими друг на друга. «Мапитаа» он написал сам, четверть столетия назад.

Господи, но что же оно означает? Откуда оно взялось?

И вдруг перед его мысленным взором встал дядя Крис, человек, одурачивший их всех. Он никому и никогда не жаловался на то, что страдает неизлечимой формой рака, успешно скрывал и депрессию, в которой из-за этого пребывал. И, самое главное, не признавался, что мучившая его боль была невыносимой. Он свел счеты с жизнью, повесившись, и оставил после себя одну лишь записку. Джейсон мог бы помочь ему, однако дядя Крис не дал для того и тени шанса. Он никому не предоставил возможности предложить ему помощь и поддержку.