Я прикусил ее нижнюю губу. Затем прервал поцелуй, смотря в ее глазах всего лишь с несколькими дюймами пространства между нами.

— Не уходи от меня, — вздохнул я. — Было так трудно завоевать тебя.

Сэм взяла мое лицо в свои руки, притянув меня к себе, так чтобы она могла оставить краткий, нежный поцелуй на моих губах.

— Я не собираюсь, — прошептала она и поцеловала меня снова, и снова. — Я не собираюсь, Тони. Никогда. — Ее губы вдруг стали на вкус солеными и влажными, но не разрешала бы мне посмотреть на нее. Она просто поцеловала меня, и поцелуй стал глубже, сильнее, и голоднее.

Хорошие слезы, сказал я себе. Должны быть. Я слизнул их с ее губ, встречая ее голод с тем же рвением на еще один долгий момент. Время, казалось таким незначительным, когда я был с ней.

— Страшно, как легко я могу заставить тебя плакать, — тихо сказал я напротив ее потом.

Губы Сэм растянулись в улыбке.

— Ты можешь только потому, что я люблю тебя.

Запуская пальцы в ее волосы, я поцеловал ее в лоб, затем прижал к своей груди, положив подбородок на макушку. Она идеально подходит мне.

— Я так устала, — прошептала Сэм возле моей рубашки. — Я чувствую, что могу уснуть прямо здесь.

Было хорошо, что мы все получили отговорки, чтобы остаться дома вместо школы завтра. Сэм могла поспать.

— Пошли, отведем тебя внутрь, и в постель, Банджи.

Она позволила мне провести ее до дома, зажав под рукой. С ключом Кэрри, который она ей дала сегодня, отперла дверь, потом повернулась ко мне. Я готов был сказать "доброй ночи", но Сэм не отпускала мою руку.

— Ты можешь поспать здесь сегодня вечером? Там, со мной. Не так, как… ты знаешь. Рядом со мной, так что я не буду одна?

Кэрри, конечно, не будет против, но я знал, что моя мама до сих пор ждала меня. Я сказал ей, в полицейском участке, что я только отвезу Сэм в дом моей тети, а потом вернусь домой. Я послал ей короткое сообщение, сказав, что я буду дома завтра утром.

Сэм улыбнулась мне, когда я положил трубку обратно в карман. Мы прокрались наверх, в ее комнату, и она упала на кровать, на спину.

— Какой странный день… — растянула она слова.

— Безусловно… — Я открыл гардероб, зная, что у Кэрри всегда хранится запасная одежда на верхней полке для детей, которые приехали сюда. Белая футболка и легкие серые хлопковые шорты подойдут на ночь. Поворачиваясь к Сэм, я дал ей полуулыбку. — Не возражаешь, если я сбегаю в душ? Я чувствую себя промокшим до костей.

На меня она не посмотрела, просто пренебрежительно махнула рукой.

— Иди. Я приготовлю постель к этому времени.

С одеждой под рукой, я пошел в ванную. Следующие три минуты я наслаждался горячими брызгами воды, согревающими меня сверху вниз. Черт, я так нуждался в этом. Я вытерся полотенцем, провел рукой по влажным волосам, затем скользнул в одолженную одежду.

Когда я вернулся в комнату, зрелище Сэм по-прежнему лежащей на кровати, заставило меня улыбнуться. Молча, я подошел к ней. Глаза ее были закрыты, дыхание глубокое и ровное. Она выглядела очаровательно.

Стоя на коленях перед ней, я расстегнул ее ботинки и осторожно снял с её ног, по одному за раз. Потом её носки

Штаны?

Я задавался вопросом, встав снова. Никто не мог спать в армейских штанах. И то, как она лежала наполовину на кровати, не доставит трудностей, чтобы снять их, не разбудив. Толстовка доставит немного больше проблем, и тогда я невольно разбудил ее.

Её глаза открылись в уставшие щели.

— Тони? — прошептала она, но я сомневался, что она действительно увидела меня.

— Ну же, детка, — прошептал я, когда поднял ее на руки, понесет вокруг кровати и осторожно положил ее вниз. Её голова утонула в подушке. Она уже провалилась в сон прежде, чем я смог натянуть одеяло на ее тело.

Я выключил свет, затем тоже скользнул под одеяло. Во сне Сэм повернулась и уткнулась носом в меня. Я вдохнул прекрасный аромат ее волос, когда заснул с моей девочкой в моих руках.

Эпилог

Я проснулась утром в объятиях Тони. Я всегда делала по утрам в субботу. В течение последних четырех месяцев он спал в моей постели каждые выходные. Иногда я спала в его, но мы оба предпочитали спать в моей комнате, потому что Кэрри была намного менее надоедливая и любознательная, чем Эйлин Митчелл.

Поднимая голову от его груди, я посмотрела на его прекрасное лицо.

— Привет, — сказала я.

Тони улыбнулся.

— Привет, тебе.

— Сколько времени?

— Слишком поздно, чтобы поразвлечься в постели, если ты хочешь выглядеть блестящие и приятно, когда твои родители приедут.

Я наклонила голову, чтобы взглянуть на часы на моей тумбочке.

— Десять тридцать? Дерьмо! Почему ты не разбудил меня? Они будут здесь через полчаса. — Вылезая из протестующих объятий Тони, я схватила пару обрезанных джинсов и синюю футболку и бросилась в ванную, где поспешила через мою утреннюю рутину.

Когда я вышла пятнадцать минут спустя, Тони застелил кровать, прибрал пол, и избавился от нашей сброшенной одежды с прошлой ночи. Одетый в черные джинсы и рубашку, он стоял перед зеркалом и проверял, как выглядело лучше, верхняя пуговица расстегнутая или застегнутая.

Я подкралась сзади него. Стоя на цыпочках, положила подбородок на его плечо и встретилась с его взглядом в зеркале.

— Ты нервничаешь? — дразнила я его.

Тони прищурил лицо таким образом, что мне захотелось поцеловать его.

— Я собираюсь встретиться с генералом Генри Саммерсом через несколько минут. — Он повернулся и обнял меня. — Так или иначе, я чувствую, что должен побрить голову и одолжить твою армейскую одежду.

Я громко рассмеялась и сказала:

— О нет, Энтони Митчелл, не надо. — Я взъерошила его великолепные золотые пряди, которые он зачесал на одну сторону, пока они не упали своим обычным прекрасным способом на лоб, снова. Затем я расстегнула воротник его рубашки, давая ему возможность дышать и, надеясь, расслабиться. — Ты слишком сильно беспокоишься. Мои родители замечательные. Ты полюбишь их.

— Я уверен, что они такие. Я просто волнуюсь, что они могут не одобрить меня, как парня их дочери.

— Кто вообще может не одобрить тебя? — Поднимаясь на цыпочки, я снова прижала быстрый поцелуй к его губам. Затем расстегнула пуговицы на манжетах и закатала рукава до локтей. — Не могу поверить, что ты выбрал рубашку с длинными рукавами. Ты не подаешь заявление на работу в правительство.

Я закончила с первым рукавом, когда шум подъезжающей машины к дому Кэрри донесся через открытое окно. Прилив волнения, схватил меня за нос. Я улыбнулась лучезарной улыбкой Тони, потом развернулась на каблуках и выскочила за дверь. На полпути по коридору, я поняла, что Тони не идет. Я запнулась, поплелась обратно, и поволокла его со мной в этот раз.

Он так сопротивлялся, я чувствовала, что волочу лошадь позади себя.

— О, ну давай же, — скулила я. — Он не собирается застрелить тебя.

Тони глубоко вздохнул, но не стал двигаться быстрее. На площадке посередине лестницы, я услышала знакомые голоса моих родителей, приветствующих Кэрри, которая встретила их на улице. Я больше не могла держать свой восторг в узде. Выпуская руку Тони, я прыгнула вперед и направилась к двери. Внизу, у ворот, мои мама и папа стояли рядом с Кэролайн, болтая, смеясь, пожимая руки. Мой отец был в своей обычной армейской одежде, а мама была в ярко-желтом весеннем платье, которое она, должно быть, купила недавно, ее волосы завязаны в высокий хвост.

— Пап! Мам!

Они повернулись ко мне, их выражения меняются от дружественного к блаженному.

— Сэмми! — закричали оба, и мой отец развел руки. Я бросилась к нему и закинула свои руки вокруг его шеи. Он крутил меня вокруг и вокруг и вокруг. Я была на вершине мира.

Он поставил меня, чтобы я могла раздавить мою маму в сердечном объятии. Было так хорошо чувствовать ее снова. Вдохнуть ее знакомый запах духов. Услышать от нее слова: