– Я не знаю почему, – честно ответила она. Это наказание, да, но архангелы могли выбрать любого и принести в жертву, так почему именно она? Ей было интересно, но в конце концов это уже не имело значения, решила Лилли.

Поразительные глаза Азагота сощурились.

– Тогда почему ты согласилась стать моей супругой?

Лиллиана не была уверена, что готова ему рассказать. На ум приходили ненамного более унизительные и оскорбительные вещи, чем попытка объяснить, что нахождение здесь было менее неприятным из двух ужасных вариантов.

– Сперва, почему бы тебе не рассказать зачем тебе это нужно?

Если сначала она думала, что у него холодный взгляд, то теперь глаза Азагота покрылись льдом.

– Очевидно, я желаю супругу.

– Но почему?

Он улыбнулся, такой же замороженной улыбкой, как и его глаза.

– Сколько тебе лет? – спросил Азагот, игнорируя ее вопрос.

– Скоро будет мой четыреста тридцать шестой день рождения.

Он с отвращением фыркнул.

– Так трогательно юна. – Его взгляд проделал долгое, оценивающие турне по ее телу, и Лиллиана ощетинилась. – И ты одела белое. Твоя идея? Или архангелы отправили тебя ко мне с видом девственницы приготовленной для вулкана?

Это он верно подметил.

– Это была не моя идея.

– Но девственница ли ты? – спросил Азагот, и вау, у него есть яйца не так ли. Нет, девственницей она не была – по крайней мере, не в одном из смыслов этого слова, но черт возьми, не собиралась дарить ему удовлетворение своим ответом. Пока Лиллиана сохраняла молчание, Азагот выругался. – Ты девственница, отвечай?

– Говоришь так, словно спросил, не таракан ли я. Насмешка звучала получше.

– Девственный таракан. – Его рот дернулся в усмешке. Что за странное чувство юмора. Азагот вернулся к своему столу и вытащил пакет из выдвижного ящика. Обернутая золотым шелком упаковка, была перевязана красным атласным бантом. Он протянул его ей. – Ты оденешь это.

Она не знала, что находилось внутри пакета, но с таким его отношением скоро узнает.

– У меня есть своя одежда, но спасибо.

– Твой багаж с Небес задерживается, – сообщил он, и Лиллиана заподозрила, что он имеет к этому какое-то отношение. – Так что, нет, у тебя нет одежды. Будешь носить, то, что я тебе дал.

Тогда ладно. Вопрос больше не состоял в том, понадобятся ли ей все тридцать дней, чтобы решить хочет ли она остаться. Вопрос был в том, как скоро она сможет отсюда выбраться. Если так будет продолжаться, она окажется за дверью уже через час. К черту хроногласс. Эктомия начинала казаться все лучше и лучше.

– Знаешь, что, – отрезала она. – Я одену то, что находится в этом пакете, если ты начнешь использовать такие слова как "пожалуйста" и "спасибо". И если перестанешь быть таким придурком.

Одна темная бровь приподнялась.

– Невинный маленький ангел показывает зубки, – мечтательно произнес он. – Мне это нравится.

Лиллиана стиснула зубы.

– Хорошо. Теперь может ты покажешь мне мою комнату?

– Нашу комнату, – поправил Азагот наслаждаясь происходящим. – С этого дня мы делим кровать. Мы делим все.

***

Азагот не был уверен, что и думать о удивительном ангеле, появившемся на его пороге, но он был абсолютно уверен, она оказалась здесь не по своей воле. Азагот мог бы поставить на кон свои жемчужно-белые клыки, что ее заставили связать с ним свою судьбу. Он мог бы поклясться, сделка была преподнесена как «выбор».

"Ты можешь сделать то, что мы "советуем", или же твоя жизнь станет сущим адом".

Слова, произнесенные ему архангелом Габриелем, звучали в его ушах, как будто это было вчера. Да, то, что архангелы назвали "выбором", больше походило на удар молнии в направлении, в котором, они хотели, чтобы ты пошел.

Когда он ждал реакции Лиллианы на его сообщение, он внимательно окинул ее взглядом. Ладно, возможно дважды, потому что, черт побери, она была прекрасна.

В отличие от большинства ангелов, которые приходили к нему, Лиллиана никоим образом не смахивала на маленькую или нежную особу.

Она была похожа на женщину, которая могла постоять за себя в физическом бою с ним, а потом расплыться лужицей в экстазе, когда бой окончится, и он окажется между ее ног. Он обожал это в женщинах.

Кроме этого, у нее было много других достоинств.

Длинные, пушистые ресницы обрамляли глаза цвета чистейшего янтаря, а хорошо очерченные черты лица были неподвластны возрасту.

Женщина-ангел была высока, стройна, с плавными изгибами во всех нужных местах, а также подтянутыми мышцами, придававшими ей ауру воинственной амазонки.

Ее каштановые волосы струились по тонким, но сильным плечам, и он задался вопросом, были ли они такими же шелковистыми на ощупь как казались.

– Одна кровать, да?

Ее вопрос был риторическим, поэтому он скрестил руки на груди и ждал ее подлинной реакции. В действительности у него была другая комната, подготовленная для нее, но он хотел посмотреть, как она справиться с ним.

С ним нелегко было иметь дело, и любая женщина, утратившая самообладание в течение нескольких минут после встречи с ним, не останется здесь.

Несмотря на то, что он вчера сказал Мариэлле, он не будет принуждать кого-либо остаться. Он был холодным, бессердечным ублюдком, но даже он не хотел тратить вечность на кого-то, кто не мог не пасовать перед ним. Он мог смириться с ненавистью, но не мог смириться со страхом.

Плачущая, сжимающаяся от страха женщина в его постели просто не подходила ему. С другой стороны, страстный секс может быть чертовски жарким, мать его.

Так что же Лиллиана выберет? Борьбу или бегство? Ненависть или страх? Упрямый блеск в ее глазах сказал ему, что кроткое принятие происходящего, не вариант. Отлично. Он также не хотел бесхарактерную женщину в жены.

Она вздернула подбородок и посмотрела на него тем, приводящим в бешенство взглядом, которым смотрели все ангелы. Как будто он был настолько ниже их, даже со своими собственными владениями, слугами и таким влиянием, о котором большинство архангелов могли только мечтать.

– Я надеялась, что у нас будет время, чтобы узнать друг друга, – сказала она решительно, – но давай договоримся. Тронь меня без моего согласия, и останешься без руки.

Значит борьба, а не бегство. И возможно с оттенком ненависти. Однако, ей следует поработать над своими угрозами.

– Никогда не угрожай кому-то лишением конечностей, когда можешь прозвучать более кровожадно. В следующий раз попробуй что-то вроде: «Прикоснись ко мне без моего согласия, и я выпотрошу тебя зубами, а потом придушу твоими же кишками». – Он представил себе, как она это произносит и его штаны стали неприлично тесноваты. – Вот видишь, насколько лучше это звучит?

Она уставилась на него.

– Если ты дашь мне бумагу и ручку, я это запишу.

Ему начинала нравится эта цыпочка.

– Предполагаю, что ангелы запечатали портал следом за тобой, и ты не можешь уйти, если только я тебя не вышвырну? – Она коротко кивнула, и Азагот махнул рукой, предлагая последовать за ним. – Пойдем. Я покажу тебе нашу комнату. – Он подвел ее к огромным двойным дверям в задней части кабинета и в следующее мгновение они широко распахнулись.

Лиллиана остановилась в дверях, разглядывая его спальню-игровую комнату.

– О Боже! Какая безвкусица! – выдохнула она. – Скажи мне, что я могу сделать здесь ремонт.

А ведь Зубал предупреждал его, что женщины не умеют ценить декор в стиле пещерного человека. Или в стиле комнаты пыток. Похоже он оказался прав.

– Конечно. Но никакого дизайна с морской или американского юго-запада тематикой.

Она тут же парировала.

– Я больше подумывала о прямых, тонких линиях минимализма, который в первую очередь предусматривает скамью для порки.

Черт возьми! Она нравилась ему все больше и больше. Жаль, что придется разбить ее маленькое, окруженное ореолом сердечко.