— Вы всерьез думаете, что справитесь со мной?! — воскликнул он. — Сами же видите, я и без книги заказов сейчас вместе с вами двигаюсь к цели!

— Только потому, что выследили меня!

— Я и дальше буду следовать за вами! Эвелин пожала плечами.

— Надеюсь, рано или поздно мне удастся перехитрить вас. А если нет, договариваться с вами я все равно не стану… — Эвелин встала. — Хотите, чтобы я остановила поезд?

— Нет, я ухожу. Добавлю только, что было бы разумнее отдать мне доставшуюся вам книгу заказов. — О том, что на таможне, когда осматривали багаж Эвелин, он успел заметить лежавшую в небольшом желтом чемодане книгу, Гордон упоминать не стал — В этом случае я готов предложить вам пятьдесят процентов…

— Я считаю до трех, а потом дерну тормоз. Каторжник, словно опереточный герой, щелкнул каблуками:

— До встречи!

— Раз… два…

Дверь купе захлопнулась.

Гордон вернулся к своему товарищу, сидевшему в дальнем купе третьего класса. Прежде чем выехать из Лондона, Гордон отыскал двоих своих старых знакомых.

— Девчонка упрямится, — сказал он первому из своих сообщников. — Как мы и предполагали, Райнер.

Райнер, седой, угрюмый мужчина в пенсне, делавшем его похожим на коммивояжера, хотя на деле он был грабителем и убийцей, ответил неприятным плаксивым голосом:

— Ладно, ладно… это мы все уладим. У тебя, случайно, нет сегодняшней газеты?

…Внутренне Эвелин восприняла слова каторжника с гораздо меньшей уверенностью, чем проявила внешне. Судя по всему, у нее было и впрямь немного шансов выйти победителем в борьбе с Чарльзом Гордоном, мастерство которого в области преступлений было засвидетельствовано самим Скотланд-ярдом.

Но что оставалось делать? Ради законного наследства войти в компанию с рецидивистом? Вести переговоры с убийцей? А как не раз говорил дядя Бредфорд? «Честность, как и настоящий портной, торговаться не умеет».

Будь, что будет! Она станет бороться до конца!

Повсюду имеется полиция, везде найдутся настоящие джентльмены, готовьте встать на защиту женщины. А если нет? Ну что ж, значит, оставаться ей такой же бедной, как и до сих пор.

А что еще ей может грозить?

…Когда поезд пришел в Париж, она получила ответ и на этот вопрос. Невысокий седой носильщик подбежал к ней и, схватив желтый чемоданчик, понес его к выходу.

Эвелин с остальным багажом стояла, дожидаясь, когда носильщик появится снова.

Он не появился через десять минут, вообще больше не появился. Вместе с ним исчез желтый чемоданчик, хранивший в себе ту самую книгу заказов. Если бы Эвелин могла час назад заглянуть в купе третьего класса, то узнала бы в носильщике Райнера, только перед самым прибытием поезда надевшего кепи и форменную куртку, необходимые для исполнения задуманной роли.

«Хорошо еще, — подумала Эвелин, — что нужную страницу я вырвала из книги и, сунув в папку, оставила в другом чемодане».

Гораздо менее забавным это показалось Гордону, который, тщательно просмотрев книгу, обнаружил, что исчезла как раз та страница, где должна была быть запись о продаже Будды.

— Не понимаю, — заметил Ракнер, пару минут понаблюдав, как Гордон колотит себя кулаками но лбу, — чего ты так нервничаешь? Будем и дальше следить за девчонкой, вот и все. Рано или поздно выяснится, кого она разыскивает в Париже. Там, стало быть, и алмаз будет.

— Ох, какой же ты оптимист! Откуда ты знаешь, что она не сумеет вновь обвести нас вокруг пальца?

— Надеюсь, что не сумеет. Сейчас за ней следит Окорок. Может, нам и вовсе не понадобится этот адрес, который мы не узнали из-за того, что тебя выпустили чуть позже, чем хотелось бы. Главное проклятье тюремной жизни — не можешь уйти как раз тогда, когда больше всего хочется. Где будем обедать?

Временами неожиданные, совершенно будничные вопросы Райнера доводили каторжника чуть не до нервного припадка.

— Спасибо! Я уже сыт по горло!

— Тогда предлагаю выпить кофе в «Роме», но только наверху. Там его варит одна турчанка и… Ты что делаешь?!

Тяжелая книга пролетела, на волосок не задев голову Райнера.

Сразу после обеда Райнера позвали к телефону кафе «Рома».

— Она четырежды пересаживалась с одного транспорта на другой, — доложил Окорок. — Похоже, подозревала, что за ней следят, и хотела оторваться. Разумеется, не получилось. В конечном счете зашла в дом на улице Мазарини, 7, а оттуда направилась на Сальпетриер, 12 к директору туристской конторы «Колумб». Сейчас она беседует с ним, а я стою в телефонной будке напротив и, как только она выйдет, снова сяду ей на хвост. Скажи Гордону, что на Мазарини, 7 девушка интересовалась какой-то вдовой, миссис Брандес, а ей сказали, что в той квартире живет сейчас Эдвард Уилмингтон, директор «Колумба». Будда либо у него, либо она хочет таким образом выйти на его след. Хорошо, если бы Гордон нашел этого Уилмингтона и напрямую поговорил с ним.

— Передам. Скоро он будет здесь.

— Кончаю! Она выходит…

— Алло!… Погоди…

— Что тебе?

— Ты, случайно, не знаешь — есть сегодня бега? Окорок бросил трубку.

В доме на улице Мазарини, 7 Эвелин ждала печальная весть. Мать капитан-лейтенанта Брандеса уже полгода покоилась на кладбище. Вскоре после этого умерла и ее дочь, миссис Уилмингтон. После этого директор «Колумба» жил в квартире один. Несчастный человек — потерять за такое короткое время и тещу, и жену…

По дороге на улицу Мазарини Эвелин и впрямь сделала несколько пересадок, чтобы затеряться среди толпы на случай, если каторжник следит за нею. Несколько раз она оборачивалась, но Гордона нигде не было видно.

Похоже, что ей удалось-таки уйти от слежки!

Она, однако, ошибалась.

Окорок все время следовал за ней. Оглядываясь назад, Эвелин не видела каторжника, а того плотного мужчину в кричаще ярком костюме, с отеческой улыбкой подававшего на другой стороне улицы ребенку укатившийся мяч, она раньше никогда не встречала. А этим улыбчивым мужчиной как раз и был Окорок, прозванный так за упитанность и глупость.

С улицы Мазарини Эвелин поспешила в «Колумб» и вскоре сидела уже перед мистером Уилмингтоном.

Директор оказался худощавым, изысканно одетым мужчиной с голубыми глазами, прекрасными манерами и, несмотря на седину, моложавым видом. Почитающийся всеми несчастным шурин капитана Брандеса и, весьма вероятно, владелец статуэтки ценой в миллион фунтов.

— Меня зовут Эвелин Вестон.

— Чем могу служить, мисс Вестон?

— Я разыскиваю одну старую семейную реликвию. Небольшая четырехугольная коробочка, на крышке которой фигурка Будды, сидящего с опущенной головой.

— Что-то подобное мне приходилось видеть.

— Насколько мне известно, пятнадцать лет назад она была куплена капитаном Брандесом, а затем оказалась у покойной миссис Брандес…

— Догадываюсь, о чем идет речь. Такая статуэтка и впрямь была, кажется, у моей покойной тещи. Она, бедняжка, любила подобные безделушки. Сейчас все ее вещи хранятся у меня.

Эвелин с трудом, потому что в горле у нее пересохло от волнения, проговорила:

— Да, да… Я хотела бы купить эту статуэтку… Старая семейная…

— Сожалею, мисс Вестон, но вещи, оставшиеся мне от покойной тещи, я не распродаю.

— Но все же — статуэтка Будды находится у вас?

— Теща оставила много подобных безделушек. Она любила их, это память о ней, и ни с одной из них я не расстанусь. В семье английского джентльмена так поступать не принято…

— Но ведь, насколько я знаю, эта вещица принадлежала капитану Брандесу…

— Расставаться с памятью о моем несчастном шурине я намерен еще менее. Ни статуэтка Будды, ни какая-либо другая из вещей не продается. — В этот момент зазвонил телефон. Уилмингтон договорился с кем-то встретиться вечером, а потом попросил секретаршу заказать у Феликса Потэна холодный ужин на двоих. Затем он — уже довольно сухим тоном — закончил разговор с Эвелин. Девушке так и не удалось окончательно выяснить — сохранилась статуэтка Будды или нет?

Скорее всего, если статуэтка вообще еще существует, она валяется где-то на квартире Уилмингтона.