— Значит, поэтому ты не любишь рисовать стилусом?

— Когда Роэли только подарил мне мой первый планшетник, я пробовала им работать. Но, иногда, я просто протыкала острым концом экран…

— А что Роэли думает по этому поводу?

Айя поднялась с кровати и, схватив свой рюкзак, надела его на плечи.

— Столовая откроется через несколько минут. Я пойду.

— Подожди, я тебя провожу.

Орайя быстро метнулся к кровати и, накинув на себя майку, направился к выходу.

— Ты же не умывался…

— От меня что, воняет? — приподнял брови Сиа.

— Нет, — хмыкнула Айя и улыбнулась.

— Да, заткнетесь вы оба или нет?! — раздался голос Террея, который к этому моменту уже был не в состоянии спать.

Йори начал приглушенно смеяться, закидывая на него свою ногу.

— Ванная свободна… — ответил Орайя и, открыв дверь в отсек, подал знак Айе, что пора уходить.

— Уберись, извращенец! — прошептал Террей, пытаясь подняться с койки, но Йори его не отпустил.

— За извращенца ты мне еще ответишь, — снова засмеялся Йори и прижал к себе Террея, проникая рукой под резинку его штанов.

Матриати хотел было врезать ему, но, в последний момент, просто закрыл глаза и откинулся на подушку.

Проследив за тем, чтобы Айя поела, Орайя вернулся в отсек и обнаружил Эрику, сидящую на кровати деревийки и пытающуюся включить ее планшетник.

— Положи на место! — прогремел голос Сиа и Эрика, от неожиданности, подскочила на месте. — Еще чего… — прошептала тианка, продолжая вводить всевозможные пароли для того, что «войти» в операционную систему.

Орайя подошел к ней и, выдернув из рук белый монитор, бросил его на свою кровать.

— Это омерзительно — рыскать по чужим вещам в поисках чего-то интересного. Захочет, сама покажет тебе все, что тебя интересует. А не захочет — так тебе и надо.

— Она — дочь Роэли! И девчонка что-то скрывает! Неужели, ты так и будешь смотреть на все стороны, дожидаясь, когда она подставит тебя?

— Хочешь в душу к ней залезть? Там и так уже насрано!

— Какая душа? Это же планшетник! Обычный компьютер, в котором она постоянно что-то рисует!

— Это — ее планшетник, не твой. Еще раз увижу, что пытаешься его взломать, скажу Кимао.

— А я и так все слышу, — простонал зрячий, вжимаясь носом в шею спящей Данфейт.

— И что ты думаешь по этому поводу? — засмеялась Эрика.

— Думаю, что у тебя руки чешутся.

Орайя внимательно посмотрел на брата и направился к своей кровати, запрыгивая на нее.

— То есть ты — за него?

— Я — сам за себя. И взламывать чужие планшетники не собираюсь.

— Я просто беспокоюсь за нее, — тут же отчеканила Эрика.

— Беспокоишься, как же, — хмыкнул Орайя.

— Да, беспокоюсь! У нее проблемы с головой! А это и наши проблемы тоже!

— Мне интересно, ты хотя бы знаешь, где она работает?

— Знаю… — неуверенно произнесла Эрика.

— А имя ее начальника знаешь?

— Ну…

— Майор Паттерсон. А что она делает в санчасти, знаешь?

— Бумажки клеит!

— Вчера клеила. А вообще — полы моет.

— Что?

— Что слышала!

— У малышки точно не все дома…

— Просто, жертвовать чем-то ей не трудно, в отличие от тебя.

— Это самооценка заниженная, а не жертва, — ответил Бронан, поднимаясь с кровати и потирая отекшие веки.

— На счет самооценки ты не прав, — ответил Орайя. — Она знает себе цену, только обнажать этого не желает. Судя по всему, ее научили помалкивать. Хотя, от Роэли ничего другого ждать не приходится. Наверняка, папашке наплевать на то, чем она живет.

— Почему ты так решил? — не поняла Эрика.

— У нее есть талант, только не тот, который нужен ее отцу. Вот, научись она материализовать в пространстве предметы — другое дело, а тут… мазня какая-то…

— Ты что, в психологи подался?

— Нет, — ответил за брата Кимао. — Просто он у нас — творчески одаренная личность.

— Тебе лучше заткнуться, Кимао.

— Если отец не ценит твоего таланта в музицировании, то я, наоборот, тобой восхищаюсь.

Орайя откинулся на кровати и закрыл глаза.

— Ты играешь? — подала голос Данфейт.

— Он у нас пианист, — засмеялся Кимао.

— Забейся, зрячий!

— Потому он так прекрасно понимает заблудшую душу несчастной Айи. Гений ты наш, непризнанный! — расхохотался Кимао, за что получил от Данфейт кулаком в живот.

— За что? — закашлялся зрячий.

— За язык твой длиннющий!

— Тебе же нравятся мой язык! Сама говорила!

Данфейт поднялась и села в кровати, гневно сверля зрячего глазами.

— О-о-о… — произнесла Эрика, ретируясь под одеяло.

— Что Вы там про языки говорили? — спросил Йори, выходя вместе с Терреем из ванной.

Орайя не оценил их юмора. Схватив планшетник Айи, он ушел мыться, хлопнув за собой дверью.

— Ты смотри, сейчас будет таскаться с ним весь день, как дурень! — засмеялся Кимао.

— Умолкни! — ответила Данфейт и снова легла, натягивая на себя одеяло.

— Эй, ты куда разлеглась! А я?

— А ты иди на другую койку. И язык свой с собой забери.

— Я же пошутил… — обиженно произнес Кимао.

— Зато я не шучу, — ответила Данфейт и, пихнув его бедром, скинула с кровати.

Айя вошла в операционную и, склонив свою голову, поздоровалась со всеми. Ей никто не ответил. Операционная бригада была занята тяжелым случаем — женщиной, пострадавшей от взрыва. Почему их доставляли на военный комплекс? Почему не отправили туда, где медиков было больше, а условия — подходящие? Айя не раз задавала себе этот вопрос, но ответа, естественно, получить не могла. Ее дело маленькое: открывать, подавать, вытирать, мыть. Женщина на столе дернулась и анестезиолог, судя по всему, не в первый раз выдал матерное выражение.

— Да, вырубишь ты ее, наконец, или нет! — закричал хирург, держа салфетку в руке.

— Я не знаю, почему она не отключается! Дозировки итак уже зашкаливают!

— Ты сколько часов не спал?

— Не важно?!

— Сколько часов ты не спал?! — повторил свой вопрос хирург.

— Вызови кого-нибудь, — шикнул анестезиолог своей медсестре, и та тут же обратилась к Айе.

— Сходи в реанимацию. Найди кого-нибудь и приведи сюда.

— Хорошо, кивнула Айя и, взглянув на женщину, содрогающуюся на столе, выбежала из операционной.

Что-то было не так. Что-то не давало ей покоя. Она еще не осмыслила… Не поняла, что увидела, но она что-то видела… нечто странное…

Айя, вдруг, остановилась посреди коридора и обернулась назад.

— Нет… Юга, НЕТ!!!

Девушка метнулась обратно и, когда двери перед ней уже распахнулись, когда взволнованные лица уставились в молчании на нее, что-то стрельнуло Айе в лицо. Она упала на пол, не понимая, почему ничего не слышит, почему голова ее так сильно кружится. Она заскользила на полу, пытаясь открыть свои глаза и подняться с колен.

Что-то уперлось Айе в ногу. Девушка шарахнулась и, распахнув глаза, уставилась на обрывки кожи на оторванной руке… Она услышала сигнал кардиомонитора. Этот писк… Протяжный… Будто датчики подключены ко всем сразу…

Айя подняла глаза и посмотрела на женщину, стоящую перед ней. Она не улыбалась, и, казалось, что в ее глазах, на дне которых Айя отчетливо видела мерцающее свечение, таилась только жестокость и некое извращенное удовлетворение.

— Очень интересно, — произнесла незнакомка и, схватив Айю за шиворот, поволокла за собой.

Девушка зацепилась руками за дверной проем, но женщина, резко схватив ее за шею, заставила Айю разомкнуть пальцы.

— Кто вы? — прокричала девушка, даже не пытаясь сопротивляться больше.

— Я-то кто — понятно. А вот ты кто такая?

В коридоре послышались вопли. Сотрудники, выходившие из операционных, тут же прятались обратно, как только на глаза им попадалась женщина в окровавленной больничной ночной рубашке, тащащая за собой не менее окровавленную Айю.

В коридор вышла старшая медсестра, Катрин Милли, и замерла, останавливаясь в центре.