— Чересчур одинаково, — сморщила носик Лючия. — Это может скоро надоесть.

— Ну уж нет! — запротестовал Морис. — Это как раз то, что нужно для счастливой совместной жизни.

Лючия удивленно посмотрела на своего любимого. Она знала, что любит его, что он нужен ей, но почему-то пока не думала о совместной жизни с ним. А как же Паоло… Она не хотела думать об этом.

— Давай пока не будем говорить ни о какой совместной жизни, — строго сказала она. — Мне кажется, что я люблю тебя, но о совместной жизни говорить не надо. Давай сменим тему. Например, тебе понравились Италия и Селла Ронда?

— Классно! — сразу ответил Морис. — Замечательные трассы, красивейшие горы, но особенно хороши женщины, а больше всего одна итальянка из Рима, с зелеными глазами!

Лючия счастливо улыбнулась и погладила его по чуть шершавой щеке.

С удовольствием поедая тосканскую брускетту — большую гренку с помидорами, она хитро посмотрела на молодого человека.

— А как тебе Канацеи и другие альпийские городки, через которые вы проезжали на машине?

Морис помолчал, наслаждаясь сочным куском мяса, но все-таки поднял вверх большой палец.

— Удивительные городки, — проговорил он, — такое впечатление, что многие здания сохранились с XVII века.

— В Кавалезе есть даже постройки XV века, — с гордостью сказала Лючия. — А некоторые уголки этого городка даже напоминают Венецию. Например, горбатые мостики над речушками, похожи на мосты над каналами.

— Я не был в Венеции, — признался Морис, — к сожалению…

Лючия всплеснула руками:

— Неужели не был?! — и добавила: — Как бы я хотела показать тебе Венецию! Это удивительный город, который, по-моему, просто создан для любви.

— Так давай поедем в Венецию! — предложил Морис. — Это же недалеко отсюда.

— Часа за четыре можно добраться, — подтвердила Лючия, всерьез задумавшись над этим предложением. — Надо подумать. Венеция прекрасна в любое время года, даже в феврале. Жаль только, что кончился карнавал.

— Ничего, что кончился, — Морис прижал девушку к себе, — на карнавал мы с тобой поедем в следующем году. А через пару дней махнем в Венецию. Хочу, чтобы ты показала мне этот город. Я давно мечтал посмотреть Венецию.

Лючия погладила его по щеке, и их губы снова слились в долгом поцелуе.

— Ты не забыл, — медленно проговорила девушка, — что приехал сюда не со мной?

— Катрин сказала, что послезавтра уедет домой. И попросила завтра напоследок покататься вместе с ней.

— Ну, тогда будет видно, — неопределенно проговорила Лючия, не желая возвращаться к теме, от которой они отошли.

Она взглянула на свои часики и ахнула:

— Начало третьего! А мы не проехали еще и половины пути! Вот уж поистине счастливые часов не замечают!

Морис улыбнулся и обнял ее.

— Да, надо ехать. — Он встал и протянул Лючии ее куртку.

Солнце было уже не очень жарким: оно готовилось к закату, торопя припозднившихся лыжников.

…Без единой остановки они проехали три километра до нового подъемника, а когда остановились, опираясь плечами на палки и тяжело дыша, с восторгом посмотрели друг на друга, не в силах вымолвить ни слова. Чуть отдышавшись, Морис наконец сказал:

— Ай да мы! Первый раз я испытываю такое единение с женщиной на склоне! Оно близко к сексуальному!

— Ну да! — Лючия рассмеялась. Она чувствовала то же самое, но ответила шуткой: — И не надо никакого секса! Спуск по Селла Ронде вполне заменяет его.

Морис тоже смеялся, запрокинув голову. Лючии очень нравилась эта его привычка.

— А представляешь, после такого катания еще и хороший секс! После этого останется только умереть, — серьезно сказал Морис.

— Я, конечно, хочу жить, — продолжила его мысль Лючия, — но согласна умереть с тобой в постели после такого катания.

Ей стало жарко, она расстегнула молнию куртки и свитера, приоткрыв ложбинку на высокой груди. Морис прильнул к ней губами и, с трудом оторвавшись, глухо проговорил:

— И я тоже, но только одновременно с тобой…

Лючия, спохватившись, замахала руками:

— Что это мы о смерти? Нельзя так, прости нас, Дева Мария!

И, быстро перекрестившись, вознесла к небу свои дивные зеленые глаза.

— Ах ты, католичка моя родная! — улыбнулся Морис. — Конечно, мы с тобой будем жить долго и счастливо.

Девушка притворно нахмурилась, махнула рукой, и оба ринулись вниз по склону.

…Когда они вошли в гостиницу, то сразу увидели Катрин. Она сидела в том самом кресле, в котором вчера Морис два часа поджидал Лючию.

— Я уже думала, что вы не приедете, — сквозь зубы проговорила она, не поздоровавшись с Лючией и стараясь не смотреть на нее.

— А куда бы мы делись? — беззаботно заметил Морис.

— Ну, могли бы заночевать в одном из городков по дороге, — небрежно проговорила она. — Почему бы нет?

Лючия почувствовала, как кровь приливает к ее щекам, хотя понимала, что на этот раз Катрин изменил ее аристократизм.

Она все-таки кивнула сопернице и быстро пошла к себе в номер. Девушка скинула одежду и отправилась в душ. Под сильной струей горячей воды, снимающей напряжение усталых мышц, она испытывала смешанные чувства: некоторого стыда, беззаботной радости и, как ни странно, гордости за свою любовь. Она провела руками по своему телу: высокой упругой груди, тонкой талии, переходящей в стройные округлые бедра. Как хотелось, чтобы всем этим наслаждался ее любимый мужчина… Будет ли такое когда-нибудь? В ней поднималось желание прижаться к его сильному, атлетически сложенному телу, слиться с ним…

В ресторан она спустилась, когда уже все поели, — специально, чтобы не встретиться с Катрин. Благодаря нескольким упражнениям аутотренинга ей удалось настроить себя на спокойное ожидание, избавиться от неловкости за невольное вмешательство в чужую семейную жизнь. Католическое воспитание, которое она получила в детстве в частном пансионе, все-таки давало себя знать. Чувства долга, греха, ответственности, присущие любому порядочному человеку, были у нее преувеличенными и постоянно боролись с современным миропониманием, общительностью и вполне светским самоощущением.

«Ну и хорошо, что завтра я покатаюсь одна, — думала Лючия, — соберусь с мыслями, отдохну, позагораю». Однако ее тут же пронзило желание снова видеть Мориса, касаться его рук, целовать серо-голубые глаза, гладить загорелые слегка шершавые щеки, вкладывать свою руку в его сильную мягкую ладонь.

А за окном синел ближний склон, с которого они спустились с Морисом три часа назад. Лючия решила, что даже не пойдет сегодня гулять, чтобы не видеться с ним, хотя ей так не хватало его поцелуев. Она включила телевизор и, наблюдая за азартным соперничеством игроков-эрудитов интеллектуального шоу, не заметила, как прошел вечер. Потом показывали старую милую мелодраму, которая убаюкала ее окончательно.

День четвертый

Беспокойство и радость

Сегодня Лючия решила освоить новый район катания — в зоне перевала Пассо Сан Пелегрино на плато под вершиной Чима Уомо — самой высокой в этом регионе: больше трех тысяч метров над уровнем моря. Уж тут-то она наверняка не встретит Мориса с женой. Трассы здесь довольно сложные, но интересные и снежные, так как народу не слишком много и почти нет сноубордистов, быстро сдирающих свежий снежный покров. Но Лючии почти «не каталось» без Мориса, и она облюбовала себе закрытое от всех ветров местечко в удобном шезлонге на террасе высокогорного ресторанчика. Потягивая глинтвейн, она просто расслабилась, сняла флисовый свитер и приспустила с плеч футболку. Загорать так загорать…

За полтора часа, которые она провела на террасе, к ней пару раз «подкатывали» кавалеры, привлеченные ее какой-то завораживающей энергетической воронкой, втягивающей в нее мужчин. Но Лючия, отнюдь не расположенная ни флиртовать, ни даже беззаботно общаться, встречала их таким холодным взглядом, что они поспешно ретировались.

Прокатившись по нескольким новым трассам, она рано вернулась в гостиницу и засела за свою архитектурную книжку. К обеду пришла одной из первых и, спрятавшись за колонной, высматривала среди спускавшихся лыжников Мориса. Пришлось признаться самой себе, что очень соскучилась по нему.