Когда он ушел, та девушка, на которую обратил внимание Бруну, спросила у Жасиры:

— Медзенга — это фамилия здешнего хозяина? Что-то она мне напоминает. Кажется, я слышала ее в детстве.

— Не выдумывай, — раздраженно бросила ей Жасира. — Ты же говорила, что не помнишь даже своего настоящего имени, так как же можно вспомнить имя этого богача?

— Ко мне понемногу возвращается память, — нисколько не обидевшись, пояснила девушка. — Луаной меня действительно назвали в больнице, куда я попала после аварии. Мы ехали в грузовике, он перевернулся, это я хорошо помню. Мои родители и все другие люди, кто был в той машине, погибли. Поэтому врачам и пришлось выдумать мне имя и фамилию — Бердинацци. Мне тогда было лет двенадцать… Потом я долго скиталась по чужим людям, работала на тростниковых плантациях…

— Это я уже слышала, — прервала ее Жасира. — Ты хотела рассказать другое — как к тебе возвращается память.

— Ах, да, — спохватилась Луана. — Это началось не так давно. Я вспомнила, что моя фамилия, кажется, действительно Бердинацци. Еще смутно припоминаю, как мой отец рассказывал, что у него были кофейные плантации, но они все достались его брату, с которым он рассорился.

— Так ты была богата? Может, тебе стоит поискать родственников, — посоветовала Жасира.

— Я не уверена в своих родственниках, — сокрушенно покачала головой Луана. — Может, мне припомнились какие-то давние сны? Может, я где-то слышала фамилию Бердинацци, а потом мне приснилось, что она — моя? Я ведь ничего о себе не знаю! Сейчас вот мне показалось, что фамилию Медзенга часто повторял мой отец…

Жасира, сочувственно глядя на Луану, тем не менее решилась на откровенный разговор с ней:

— Ты хорошая девушка, Луана, только чересчур красивая. От тебя даже этот Медзенга не мог оторвать глаз. Не обижайся, но мне бы не хотелось, чтобы ты и дальше жила с нами. С тех пор как Режину подобрал тебя где-то на дороге и привез сюда, мне нет покоя.

— Да как вы могли обо мне такое подумать?! — возмутилась Луана. — Я ненавижу мужчин! Мне и с тростниковых плантаций пришлось уйти только потому, что там был один мерзкий тип. Я его ранила ножом, когда он вздумал ко мне сунуться.

— Я верю тебе, верю, — попыталась успокоить ее Жасира. — Не слепая же я! Вижу, что ты девушка порядочная. Но и то, что мой муж опекает тебя не только из сострадания, — тоже вижу. Может, попросишь управляющего дать тебе какую-нибудь работу здесь, на ферме?

— Кто меня возьмет — без документов, без рекомендаций? — грустно молвила Луана, и Жасира, тяжело вздохнув, вынуждена была с ней согласиться.

На следующий день Бруну вновь прилетел в Перейра-Баррету и весело сообщил Маурити:

— Я заявил в Бразилиа, что пригоню к Дому правительства пятнадцать тысяч быков, если эти безобразия не прекратятся. Так что наша гости, полагаю, вскоре нас покинут.

Он не ошибся: прибывший сюда же лидер безземельных приказал им свертывать лагерь и уходить в другое место.

Жасира и Режину стали собираться в дорогу, а Луана рискнула обратиться к Медзенге:

— Можно мне остаться здесь до той поры, пока я не найду какую-нибудь работу? Я прибилась к этим людям случайно.

— И тебе совсем негде жить? — озабочено спросил Бруну.

Луана отрицательно покачала головой и кратко изложила свою историю.

— Думаю, для тебя здесь найдется подходящая работа, — ответил Бруну, а Маурити тотчас же добавил:

— Будешь помогать моей жене по хозяйству.

Луана поблагодарила добрых сеньоров и Маурити с нескрываемым удовольствием проводил ее на кухню, где Жени — его супруга — в это время стряпала ужин.

Бруну тоже был весьма доволен собой, оттого что помог девушке, но после ужина к нему обратилась взволнованная Жени:

— Увезите Луану куда-нибудь на другую ферму! Пусть она помогает Донане и Зе.

— Но почему? — изумился Бруну. — Она тебе не понравилась?

— Дело не в этом. Просто я не хочу, чтобы она разбила нашу семью. Маурити так и пожирает ее глазами!

Бруну отнесся к просьбе Жени с пониманием и увез Луану к Зе ду Арагвайе.

— Позаботься о девушке, — сказал о ему и Донане. — У нее нет родителей, она с детских лет не знает, что такое дом.

Зе, провожая хозяина к самолету, не удержался от вопроса:

— Где вам удалось откопать этот бриллиант?

— Мне не нравится твой тон, — строго одернул его Бруну. — Смотри, чтоб к этой девушке никто пальцем не прикоснулся! Скоро я опять к вам загляну, а пока — надо ехать домой. Не был там уже две недели. Можно представить, сколько глупостей натворили за это время мои дети!

Приехав домой, он не застал там ни жены, ни детей. Зато от Димаса узнал, что Маркус и Лия купили новую яхту, на которой, вероятно, сейчас и проводят время.

Бруну ничего не осталось, как пойти спать.

Утром же выяснилось, что дома, кроме него, ночевала только Лия.

— Где Маркус? — сердито спросил он у дочери.

— Наверное, остался на яхте.

— А мама?

— Не знаю, — развела руками Лия. — Она собиралась в Сан-Паулу за покупками.

— На это требуется так много времени?

Лия предпочла промолчать.

— Сеньор, звонит жена сенатора, ищет здесь свою дочь. Лилиана не ночевала дома, — сообщила вошедшая Жулия. — Что ответить?

— Лилианы у нас нет, так и скажи. А может, ты знаешь, где она? — обратился Бруну к дочери. — На яхте? С Маркусом?

— Да, она была с Маркусом на яхте, — неохотно подтвердила Лия.

— Я оторву ему голову! — вскипел Бруну. — Он забыл, что Лилиана — дочь моего друга? Ну, пусть только заявится!..

Эту угрозу услышала вернувшаяся домой Лейя и, приняв ее на свой счет, поспешила оправдаться:

— Твой гнев совершенно неуместен! У меня сломалась машина!

— Что ж, такое порой случается, — язвительно усмехнулся Бруну. — Подождем теперь, как объяснит свое отсутствие Маркус.

Лейя изобразила на лице обиду, поспешила в свою комнату. Лия последовала за ней.

— Мама, тебе не кажется, что ты слишком рискуешь? Эти твои поездки в Сан-Паулу…

— Как ты позволяешь себе разговаривать с матерью! — прикрикнула на нее Лейя. — Оставь меня! Я устала с дороги.

Бруну тем временем уехал по делам и лишь вечером смог высказать сыну все, что о нем думает.

Маркус в свое оправдание говорил, что старую яхту продал дорого, а новую купил дешево, и клялся, что с Лилианой у него отношения сугубо дружеские, платонические.

Бруну в конце концов махнул рукой и удалился в спальню. Больше всего ему в тот момент хотелось спать. А Лейе, наоборот, хотелось загладить вину перед мужем, и она стала приставать к нему с любовными ласками. Бруну довольно грубо пресек эти намерения:

— Иди к себе. Я устал.

— Не пойду! — заупрямилась она. — Мне надо с тобой поговорить.

— Господи, о чем еще можно говорить! — с досадой произнес Бруну и услышал обескураживающий ответ:

— О разводе!

— Это действительно что-то новенькое, — согласился Бруну. — Ты хорошо подумала?

— Да! — ответила Лейя. — Мне надоело жить, вот так, без мужа. Ты все время думаешь только о быках!

— Но именно быки оплачивают все ваши глупости — яхты, машины, разбитые Маркусом витрины. Теперь вот — развод. Сколько он будет стоить?

— Оставь свою дурацкую иронию! — рассердилась Лейя. — При разводе я получу то, что принадлежит мне по праву: половину всей нашей общей собственности, в том числе и всех быков!

— А ты не хочешь вспомнить, как эта собственность была нажита? Я взял тебя в жены со всеми долгами твоего отца, лет десять их выплачивал, а потом накапливал все то, что мы сейчас имеем. Ты же палец о палец не ударила за все это время.

— Теперь это не имеет никакого значения! — отрезала Лейя.

— Ну, в таком случае — разводись, — уже вполне серьезно заявил Бруну. — И забирай всех своих быков, то есть ни одного!

— С этим мы разберемся в суде! — самонадеянно бросила Лейя.

— Что ж, тебе предстоит нелегкая задача, — ответил Бруну. — Подавай на развод хоть завтра. А сейчас оставь меня в покое.