Мистер Редуик, поднявшись из-за стола, протянул мне руку. Высокий, хорошо одетый мужчина примерно моего возраста с маленькими серыми глазками. Пока мы пожимали руки и произносили общепринятые приветствия, он без улыбки изучал меня, потом жестом показал на небольшую софу у стены:

— Как я понимаю, вы полагаете, что мистер Гумбольдт желает видеть вас.

— Я знаю, что мистер Гумбольдт желает меня видеть, — поправила я его. — Вы не стали бы говорить со мной, если бы это было не так.

— Почему вы думаете, что он хочет видеть вас? — Он свел обе руки вместе, сложив кончики пальцев.

— Он оставил пару сообщений для меня. Одно в офисе страхования Арта Юршака, другое в «Айронуоркерс» в Южном Чикаго. Оба сообщения безотлагательные. Вот поэтому я явилась сюда.

— Почему вы не говорите мне, что он сообщил? Зная это, я смогу судить, стоит ли ему лично говорить с вами, или я сумею вести это дело сам.

Я улыбнулась:

— Если вы пользуетесь доверием мистера Гумбольдта, то вам известно, что он сообщил, если нет, в таком случае он предпочтет, чтобы вы не выясняли это у меня.

Взгляд его маленьких глазок стал жестким.

— Вы можете быть уверены в том, что я в доверии у мистера Гумбольдта. Я его исполнительный помощник.

Я зевнула и, встав, принялась изучать гравюру, висевшую напротив софы. На мой непросвещенный взгляд, это был подлинник Наста.

— Если вы не желаете говорить со мной, вам придется уйти, — резко произнес Редуик.

Я не обернулась:

— Почему бы вам просто не справиться у большого дяди? Дайте ему узнать, что я здесь и испытываю нетерпение.

— Он знает, что вы здесь, и просил меня встретиться с вами.

— Как трудно, когда влиятельные люди так упорно не соглашаются с вами, — печально сказала я и покинула комнату.

Я поспешила по коридору, заглядывая в каждую дверь, удивляя тем самым бесконечный сонм прилежных помощников. Одна из дверей вела в огромное помещение. Секретарша, по-моему, это была мисс Холлингсворт, с удивлением взирала на мое появление. Прежде чем она сумела возразить, я вошла во внутренние апартаменты. Редуик следовал за мной по пятам, пытаясь схватить меня за руку.

За махогоновой дверью среди коллекции антикварной мебели для офисов восседал Густав Гумбольдт с нераскрытой папкой бумаг на коленях. Он взглянул поверх моей головы туда, где за моей спиной уже топтался его исполнительный помощник.

— Редуик, мне кажется, я ясно сказал, чтобы эта женщина не беспокоила меня. Вы начинаете думать, что мои решения больше не имеют силы?

Самообладание Редуика улетучилось. Он попытался объяснить, что произошло.

— На самом деле, он сделал все, на что был способен, — с жаром воскликнула я. — Но я знаю, что в глубине души вы будете сожалеть, если не поговорите со мной. Видите ли, я только что побывала в «Айронуоркерс энд Лоан», поэтому знаю, что вы — та самая персона, которая оказывала давление на Кэролайн Джиак, чтобы вывести меня из игры. К тому же остается открытым вопрос страхования жизни и здоровья, которым ведает по вашему поручению Арт Юршак. Я не считаю приличным иметь доверенным лицом человека, который водит дружбу с парнями типа Стива Дрезберга, и специальный уполномоченный по страхованию в штате, вероятно, согласится со мной.

Я ступала по тонкому льду, так как не была уверена, что понимаю смысл их отчета. Очевидно, он многое означал для Нэнси, но я могла только предполагать почему. Я начала витиевато излагать свои подозрения, намекая на дело Джоя Пановски и Стива Ферраро, но Гумбольдт отказывался заглотить наживку. Он шагнул к своему столу и поднял трубку.

— Почему вы солгали мне относительно того судебного процесса? — продолжала я без особой уверенности, видя, что он поднял трубку. — Я знаю, что только ваша самоуверенность обеспечивает вам бесспорные успехи в деле такого масштаба, но, должно быть, вы действительно близоруки, если решили, что я приняла ваши необоснованные утверждения на веру. Слишком много произошло в Южном Чикаго, чтобы я не испытывала подозрений на тот счет…

Меня прервали вошедшие в кабинет трое телохранителей. Мне не могло не польстить, что Гумбольдт считает необходимым вызвать такое количество мужчин, чтобы выдворить меня из здания. Но бравировать я была не в состоянии, а посему мне пришлось покинуть помещение без дальнейших скандалов.

Они выдворили меня из комнаты, приложив усилия, которых не требовалось в действительности, но я успела повернуть голову и проронить через плечо:

— Вам следует иметь более крепких помощников, Густав. Парни, которые сбросили меня в Мертвое озеро, находятся в заключении, и теперь это только вопрос времени, ибо они с радостью признают себя виновными в меньшем преступлении, рассказав полиции, кто их нанял.

Он не ответил мне. Когда Редуик закрывал дверь за мной, я услышала, как Гумбольдт сказал:

— Кто-то должен заткнуть пасть этой надоедливой суке.

Увы, похоже, я крупно поплатилась за соблазн отведать его замечательный коньяк.

Глава 35

РАЗГОВОР У БУКИНГЕМСКОГО ФОНТАНА

Был уже двенадцатый час, когда его громилы перестали сопровождать меня на выходе из этого гадюшника, и пришло время связаться с молодым Артом. Я была неподалеку от своего офиса, но мне хотелось освежиться после посещения Гумбольдт-Билдинг. Я заплатила свои кровные восемь долларов за привилегию быть припаркованной возле его логова в течение часа и оставила свою машину в подземном гараже.

Я совсем забыла про вторжение мистера Контрераса в мой офис в пятницу вечером. Он основательно поработал над дверью. Сначала он выбил отверстие в стекле, чтобы добраться до замка и открыть изнутри. Когда он обнаружил, что там запираемая ключом глухая задвижка, он методично вырубил все дерево вокруг нее и вытащил болт из петли. Увидев размеры содеянного, я заскрежетала зубами, но не упомянула об этом, когда позвонила ему. Было проще договориться с кем-нибудь о починке, чем выдержать поток его раскаяний, и уж точно гораздо легче прибегнуть к посторонней помощи, чем наблюдать за мучениями мистера Контрераса в надежде восстановить задвижку.

Арт подошел к телефону взволнованный. Он говорил со своим отцом, но потребовал от меня заверения, что я сознаю, насколько я ему обязана. С ним, то есть с отцом, очень трудно договариваться, сказал молодой Арт. Это просто пытка, как он выразился. Ох да, он заставил его согласиться прийти к фонтану, хотя тот сказал, что не сумеет сделать это раньше двух тридцати. Его пришлось долго уговаривать — отец невероятно давил на сына, чтобы выяснить, где мальчик скрывается. Словом, если бы я имела хоть малейшее представление о том, как трудно противостоять большому Арту, я, возможно, отнеслась бы к его сыну с большим уважением.

— И еще, не можете ли вы подыскать для меня место получше, чем это? Этот пожилой человек не может оставить меня одного. Он обращается со мной как с ребенком.

Я отвечала более спокойно, чем когда уходила:

— Если вы все еще желаете пойти в какое-то другое место, то у меня нет никаких возражений. Я подумаю, смогу ли я организовать для вас что-нибудь у Мюррея Райерсона из «Геральд стар». Я поговорю с ним после обеда. Конечно, в обмен он захочет какую-нибудь историю…

Я повесила трубку под его пронзительный выкрик: я-де должна обещать, что его имя не попадет в газеты, но я и без того воздержалась бы от упоминания его имени, когда позвонила Мюррею.

— Ты понимаешь, Варшавски, ты — то же самое, что геморрой в заднице, — начал Райерсон вместо приветствия. — Ты даже не проверяешь свою службу ответа. Я оставил около десяти сообщений в течение уик-энда. Что ты сделала с дамой Чигуэлл? Загипнотизировала, что ли? Она не хочет разговаривать с прессой и уверяет, что ты можешь ответить на все вопросы, которые мы задаем ей относительно ее брата.

— Это указание я получила от мисс Чигуэлл по почте, — ответила я, удивленная и обрадованная. — Загляни-ка все-таки в справочнику и пособия для сыщиков и получишь несколько хороших советов, как сделаться невидимым или проникать в мысли другого человека и так далее. У меня просто никогда не было шанса попробовать это прежде.