В связи с тем, что австрийская теория рассматривает централизованную банковскую систему как первоочередную причину возникновения циклов бум—крах, ставших характерным признаком современной рыночной экономики, легко понять, почему массовое одобрение теории рациональных ожиданий влечет за собой неприятие австрийской теории делового цикла.
К примеру, Гордон Таллок в статье «Почему австрийцы ошибаются в отношении депрессий» пишет: «Второе "но", с которым приходится иметь дело, это убеждение австрийцев в том, что предприниматели ничему не учатся. Согласен, что предприниматели могут заблуждаться в начале первых двух [австрийских] циклов и не учитывать, что низкая процентная ставка позднее будет повышена. Однако то, что они и дальше не способны это понять, выглядит маловероятным».
Что австрийская теория может сказать в ответ на это возражение? Если бы люди бизнеса при помощи бесчисленных «специалистов по Федеральному резерву» и эконометристов могли бы предвидеть, что именно готовит Федеральный резерв (или любой другой центральный банк), то не стали ли бы мы свидетелями исчезновения циклов?
Чтобы приступить к рассмотрению этого вопроса, я бы хотел вернуться к метафоре с чересчур деятельным педиатром. Недовольный тем, как растут его пациенты, доктор продолжал выписывать гормоны, которые попеременно то ускоряли, то замедляли рост. Представим, что мы посетили одного из его пациентов после десяти лет «лечения».
Что мы знаем о возможном росте и развитии этого ребенка, не подвергнись он подобному лечению? Уверен, что почти ничего. Ребенок, не исключено, будет выше, чем при естественном развитии, ниже или даже, по воле случая, точно такого же роста. Допустим, в настоящий момент врач применяет гормоны, стимулирующие рост. Но стимулируют ли они рост лишь до того уровня, которого бы ребенок достиг без предыдущей порции гормонов, замедляющих рост, или же пациент будет расти и дальше?
Предприниматели находятся в том же положении по отношению к центральному банку и ставке процента, которая могла сложиться в условиях свободного рынка. Когда именно мы видели такую ставку на рынке? Федеральный резерв постоянно вмешивается в функционирование рынка, стремясь установить конкретную ставку. Можно предположить, что по крайней мере в какие-то моменты ставка, установленная Федеральным резервом, была близка к рыночной ставке, но как узнать, в какие именно моменты? Даже если бы мы каким-то образом узнали, что, к примеру, 12 июля 1995 года процентная ставка соответствовала естественному значению, каким образом связать этот факт с тем, какой эта ставка должна быть сейчас? Эксперты по Федеральному резерву, возможно, могут сообщить предпринимателям, что Федеральный резерв собирается снижать ставку. Однако будет ли это приближением к рыночной ставке с завышенного уровня или, наоборот, дальнейшим удалением от рыночной ставки с уровня, который и так был занижен? Мысль, что предприниматели допускают существенные ошибки из-за того, что по каким-то причинам не могут спрогнозировать уровень ставки процента, равносильна порицанию их за отсутствие сверхчеловеческих способностей.
Между тем предприниматели все же осведомлены о том, смягчает или ужесточает Федеральный резерв в настоящий момент свою политику. Однако наиболее важным для них в этой ситуации является знание того, как долго он будет придерживаться этого курса. У Федерального резерва есть причины, чтобы действовать вопреки любым ожиданиям, формирующимся в деловом сообществе. Если бизнесмены считают, что Федеральный резерв повысит ставки, и поэтому воздерживаются от найма новых работников, запуска новых проектов, заказа новых капитальных товаров и прочего, то тогда Федеральный резерв, наблюдая за динамикой занятости, расходов на капитальные товары и т.д., будет менее склонен к повышению ставок. Федеральный резерв пояснит, что экономический рост, судя по всему, остается «под контролем». Разумеется, верно и обратное: если в Федеральном резерве считают, что предприниматели, активно нанимая новых работников, запуская новые проекты и т.д., не ожидают повышения ставки, то вероятность этого повышения увеличится — экономика «перегревается».
Упомянутое выше мнение Вагнера, что предприниматели более внимательно следят за действиями Федерального резерва, следует дополнить указанием на то, что и Федеральный резерв стал пристальнее следить за действиями предпринимателей. Предприниматели и Федеральный резерв занимаются чем-то вроде игры в покер, и поэтому трудно понять, каким образом можно винить предпринимателей за то, что они не всегда верно угадывают, с какой карты собирается зайти Федеральный резерв.
Кроме того, мы должны рассмотреть вопрос, кто из предпринимателей будет располагать наиболее сильной мотивацией для того, чтобы первым воспользоваться более доступным кредитом, и в какое положение это поставит остальных.
Чтобы упростить задачу, разделим предпринимателей на две группы — А и Б. (Столь резкое разграничение, как будет показано, не является определяющим для нашего анализа; это всего лишь способ упростить картину.) Предприниматели группы А — это те, чей бизнес в настоящий момент является прибыльным, то есть те, кто способны наиболее верно интерпретировать текущие рыночные условия и прогнозировать будущее. Представители группы Б — это предприниматели, балансирующие на грани выживания, терпящие убытки или вообще не располагающие капиталом, «начинающие с нуля», то есть люди, не проявившие особого дара предвидеть будущее состояние рынка.
Теперь давайте вернемся к началу бума. На дворе 1996 год, и Федеральный резерв начинает расширять кредит. Куда направляются новые средства? Представители группы А совсем не обязательно нуждаются в дополнительном кредите. Если они захотят расширяться, у них есть доступ к собственному потоку наличности. До начала экспансии они имели наилучшие возможности для получения кредитов под залог имущества. Вполне вероятно, они уже пережили несколько бумов и теперь, научившись правильно оценивать рыночную ситуацию, подозревают, что присутствуют при начале очередного бума. В подобных условиях, прежде чем принимать решение о расширении бизнеса, они будут предусмотрительны.
Ситуация с представителями группы Б между тем совершенно иная. Их предприятия низкорентабельны, а то и вообще еще не существуют. Ранее им уже отказали в финансировании. Даже если они смогут определить, что являются свидетелями искусственного бума, то в любом случае для них могло бы иметь смысл «попытать судьбу». Сейчас они либо лишены финансирования, либо балансируют на грани разорения. Если они воспользуются бумом, то их ждет несколько лет жизни на широкую ногу. И как знать, а вдруг их бизнес устоит! Или, допустим, они создадут достаточную клиентурную базу, чтобы ее перепродать, а этого, возможно, даже хватит, чтобы затем отойти от дел. В таком случае для них, вероятно, уже будет не важно, разорится ли в итоге их компания.
Они используют дешевый кредит для того, чтобы расширить или открыть свое дело. Нужно учесть, что представители группы А гораздо менее подвержены подобной мотивации — они в любом случае предполагают вести жизнь на широкую ногу, поскольку их бизнес уже успешен.
По мере того как группа Б основывает и расширяет свои предприятия, бум начинает принимать реальные очертания. Тем временем можно наблюдать, что текущее положение представителей группы А тоже изменилось: «Разумеется, для того, чтобы продолжать производство в расширенном масштабе, вызванном ростом кредита, все предприниматели, как те, кто расширил свою деятельность, так и те, кто сохранил прежние объемы производства, нуждаются в дополнительных средствах, поскольку издержки производства стали выше» (Мизес «Человеческая деятельность»).
Несмотря на то что наиболее компетентные предприниматели подозревают, что экспансия является искусственной, большинство из них не может позволить себе свернуть бизнес на время бума. Если же такой возможности нет, они вынуждены все больше конкурировать с группой Б за доступ к факторам производства. Возьмем, к примеру, относящуюся к группе А компанию «Сенсиблсофтвер, инк.» и компанию «Дотти дотком» из группы Б.