Использование принципа улучшения по Парето в качестве критерия для оправдания государственного вмешательства приводит к аналогичным проблемам. Согласно критерию Парето, политика считается оправданной, если положение хотя бы одного человека под воздействием этой политики улучшилось, тогда как положение всех остальных не ухудшилось. В элементарных случаях, где отчетливо видно улучшение по Парето, нам ничего не стоит добиться его по собственной воле. Если я сижу в компании трех своих приятелей и мы все считаем, что нам было бы лучше, сыграй мы в бридж, то можно просто взять и сыграть. Нам нет нужды прибегать к «политике», чтобы начать игру. В реальных же политических ситуациях улучшения по Парето практически невозможно себе представить. Даже политика, которая привела бы к тому, что все стали бы обладателями большего количества товаров, не встретила бы одобрения у многих защитников окружающей среды и аскетов.

Парадоксально, что для оправдания государственного вмешательства в экономику нередко используются расчеты эффективности, ведь единственный способ, с помощью которого можно рассчитать экономическую эффективность — это рыночные цены. Только тогда, когда людям действительно приходится нести издержки, связанные с их выбором, можно быть уверенным, что, по крайней мере по их мнению, выбор стоил этих издержек. О том, насколько высоко студенты оценивают возможность поджечь дом профессора, можно узнать, только если студентам действительно придется заплатить профессору сумму, достаточную, чтобы купить его согласие. Государственное вмешательство разрушает тот самый механизм, с помощью которого рынок добивается эффективных результатов.

Критерий Парето и другие аналогичные показатели представляют собой попытки сформулировать «научный» способ измерения более выгодных экономических результатов, отделенный от ценностного суждения того человека, который классифицирует результат. Однако такие категории, как «лучше» и «хуже», создаются человеческим суждением, а все суждения индивидуальны.

ГЛАВА 12. Хлеба нет, а полно гуталина. Об ограничении нижней границы цен, потолках цен и других способах вмешательства в рыночные цены

Государство периодически считает необходимым вмешиваться в процесс рыночного ценообразования. Подобное вмешательство может принимать различные формы. Нижние границы цен устанавливают узаконенный минимальный уровень цены на определенный товар или услугу. Потолки цен устанавливают узаконенный максимальный предел цены. Целевые цены призваны удержать цену в рамках узкого диапазона: в качестве примеров упомянем курсы обмена иностранных валют, «привязанные» в определенных границах (так называемый валютный коридор), а также планируемые Федеральным резервом уровни процентных ставок. И наконец, фиксированные цены совершенно исключают какую-либо гибкость цен. Примером могут служить тарифы на услуги такси во многих городах.

Рассмотрим несколько наиболее распространенных примеров регулирования рыночных цен.

Ограничение нижней границы цены

Пару лет назад я отправился к своему другу Дику, чтобы показать ему проект закона, над которым в то время работал. Дик — убежденный сторонник интервенционизма. Поскольку в проекте речь шла о новой схеме оказания государственной помощи неимущим, я был уверен, что он его одобрит. Мое предложение заключалось в следующем.

Сегодня многие корпорации в нашей стабильной экономике остались в стороне от всеобщего процветания. Это могут быть ветераны устаревших отраслей, которые оказались не в состоянии перестроиться в достаточной мере для плавного перехода в электронную экономику. Это могут быть и молодые компании, делающие первые шаги в отрасли, чьи мелкие акции недооцениваются инвесторами. Возможно, некоторые компании не по собственной вине переживают на редкость неудачный период: умер генеральный директор, разорился основной заказчик или же новый продукт от конкурента превзошел по всем статьям то, что производили они.

Множество наемных работников, поставщиков, инвесторов и заказчиков рассчитывают именно на эти предприятия. А они тем временем бедствуют всего лишь из-за недостатка капитала. При достаточном финансировании, они могли бы вложить средства в новые заводы или современную технологию и, в результате, помочь другим участникам экономики, покупая больше их товаров, поставляя им более качественную продукцию или же предоставляя рабочие места с более высокой заработной платой. Оказание помощи этим компаниям будет не только жестом милосердия, но и поможет экономике в целом за счет повышения покупательной способности.

В связи с этим у меня предложение. Я рекомендую государству ограничить в целом по стране минимальный уровень курсов акций. По моим предварительным расчетам, вполне подходящим мог бы стать уровень в 10 долларов за акцию. Сразу после принятия моего закона будет запрещено покупать или продавать акции любой компании по ценам ниже установленной суммы. (Разумеется, уровень в 10 долларов за акцию должен относиться ко всем акциям, находящимся в текущем обращении, — нельзя допустить, чтобы беспринципные эксплуататоры пытались обмануть закон, вынуждая компанию производить обратное дробление акций или же выкупать собственные акции.)

Результаты действия этого закона были бы исключительно благотворны. Теперь, для того чтобы увеличить капитал, наиболее нуждающимся корпорациям не потребуется инвестиций со стороны какой-либо другой компании. Имея возможность выпускать акции хотя бы по минимальной цене, они довольно быстро улучшат показатели прибыльности. Приток средств в эти предприятия будет пронизывать всю экономику, способствуя повсеместному процветанию.

— Погоди-ка, Джин, — сказал Дик. — Ты это серьезно?

— Да, вполне, — подтвердил я. — А разве это не стоящая идея?

— Ну, прежде всего, никуда не годится твое утверждение по поводу «резкого роста покупательной способности». Если кто-то покупает эти акции по новой минимальной цене, то денег у них будет меньше, чем они имели бы при старой, более низкой цене. Фактически у них будет меньше денег настолько, насколько их будет больше у компании, о которой идет речь. А поэтому никакого увеличения покупательной способности здесь быть не может.

— Гм, возможно, тут ты прав. Я подумаю над этим. А другие замечания к моему плану есть?

— А как же! Ты слышал, как я сказал: «Если кто-то покупает акции по новой установленной цене»... Но почему они должны их покупать? Если вчера я был готов заплатить за акцию компании «Дотти Дотком» не более 5 долларов, то с какой стати мне вдруг захочется отдать за нее 10 долларов? Только потому, что был принят какой-то новый закон? Я по-прежнему буду платить за товар не больше, чем он, по моему мнению, стоит! Не ты ли всегда защищал теорию субъективной ценности?

— Ну да, я. А что, по-твоему, произойдет с акциями «Дотти»?

— Думаю, они просто перестанут продаваться. Компания, которая и до этого была не в состоянии привлечь необходимый капитал, теперь вообще лишится возможности собрать какие-либо деньги.

— Все это убедительно, Дик. Но самое забавное, что я показывал план нескольким директорам компаний, и все они были от него в восторге.

— А это были директора компаний, чьи акции продаются дешевле 10 долларов за акцию?

— Да нет, вообще-то, у них у всех акции продаются дороже 10 долларов за акцию.

— Тогда конечно он им понравится! Они же пытаются устранить конкурентов. Поскольку их акции в настоящий момент стоят дороже 10 долларов, то они будут продаваться и дальше. При отсутствии же конкуренции со стороны менее дорогих акций спрос на их акции только повысится. Они просто хотят обогатиться за счет менее удачливых. Иначе как прохвостами их не назовешь.

— Знаешь, Дик, ты меня убедил. План у меня довольно непродуманный. Спасибо тебе! Но остается еще один вопрос.