Пока лучи чистейшего света и заклинания магов рвали на части орочьих воинов, я подхватил оседающую на землю Сильвию и бережно опустил перед собой, едва ее голова опустилась мне на колени, как изо рта вампирши хлынула кровь. Она молчала, не пыталась говорить. У меня горле встал комок, мешающий дышать, говорить. Точно такие же зеленомордые ублюдки недавно пытали меня, а теперь решили отнять самое дорогое, что у меня осталось. Все, что она могла это стиснуть от боли зубы и молчать, щенячьи преданным и полным мольбы взглядом уставившись мне в глаза. По ее щеке катилась слеза, достигнув губ она смешалась с кровью и красной каплей упала с подбородка. Я прижал ее голову к груди, но перед глазами все равно было ее лицо, в котором не было отчаяния, горечи или сожаления, нет, в нем была только боль и какая-то детская надежда, что я смогу все исправить, в то время как я не мог ничего. Я посмотрел на сферу божественного света, на Туруса, на лбу которого от напряжения собирались бисеринки пота, на судорожно сжимающих накопители магов - всем им не было ни какого дела до той, что сейчас умирала. Будь я проклят, если снова попрошу помощи этого святоши или пойду на поклон к своенравным богам, мне плевать на человеческих магов, все, что могут они, сможет тьма!

- Гленд! - я подскочил к сконцентрировавшимся на бое сосредоточенным магам, схватил за шиворот своего демонолога и швырнул в сторону Сильвии. - Черти пентаграмму призыва.

- Но...

- Я сказал черти! - от боли Гленда выгнуло дугой, мое слово закон, ослушание боль, этот крест на каждом присягнувшем. - Вызови Горлума.

Ползающий на коленях Гленд стал торопливо вычерчивать вокруг Сильвии замысловатый рисунок призыва ее же собственной кровью. Да, в моем состоянии невозможно пробиться в доминион, а усилия одного единственного демонолога тщетны, понадобились бы десятки замученных жертв, но будет вполне достаточно и страданий тысячи погибших на передовой солдат. Близость перехода поможет излечить смертельные раны Сильвии и ей не придется неизвестно сколько ждать когда я перестану быть беспомощным словно младенец. Надеюсь не смотря на отдаление от битвы у Горлума получится..., в любом случае кое-что он сделать сможет...

- ПОВЕЛИТЕЛЬ! Горлуму трудно, но он ответил на зов! - провыл сотканный из черного дыма силуэт, постепенно обретающий плотность и четкость. Я заглянул в самую глубину глаз моего темного создания, казавшиеся двумя провалами в самую глубину ада, сулящие века непрерывных мучений, и вместе с тем беззаветно преданные и родные. Я понимаю, ему тяжело, до сих пор ни один призыв без моего участия не был успешным, и он смог пробиться только потому, что в центре пентаграммы лежит и умирает Сильвия с частью моей тьмы в своей душе. До этого мне хватало ума не экспериментировать и не толкать членов клана в круг призыва, но время не терпит.

- Горлум! Отдай мне силу! Всю силу!

- ПОВЕЛИТЕЛЬ! - как ребенок обрадовался демон, довольный что может угодить своему создателю. Он с присущей ему пугающей непосредственностью стал выполнять приказ. А после в меня ударила целая река накопленной силы, рвущаяся из доминиона к своему господину.

Хлынувший поток буквально смел стены тюрьмы, возведенные шаманами для моей темной сути и стал разрушать не приспособленное для такой энергии смертное тело. Стремительно нараставшие мышцы растягивали и рвали кожу, одежда превращалась в пропитанные густой черной кровью лохмотья. Трещали кости, ломались и заново срастались ребра, выгибались суставы... Я менялся. И все это сопровождалось болью, дикой, необузданной адской болью, заставляющей сознание забиться глубоко во тьму, оставляя на поверхности беснующееся, кричащее животное. А апофеозом изменения стали распахнувшиеся во всю ширь черные кожистые крылья и лопнувший на шее рабский ошейник.

- Я ВЕРНУЛСЯ!!!

Турус.

Мне пришлось вступить в бой и призвать на помощь все доступные силы, дарованные Пресветлой своему верному служителю. Сфера света - сильнейшее оружие инквизиции, выжигающее скверну и тьму, сокрушающее любого врага, посмевшего бросить вызов воле богини, щит и меч ордена инквизиции, слитые воедино. После недолгой молитвы Пресветлая сама наполнила их силой, даруя надежную защиту и оружие своему жрецу. Мне, как простому смертному, приходилось прилагать большие усилия, чтобы держать такую огромную мощь под контролем, не будь я инквизитором и вся божественная сила давно бы вырвалась в стихийном выбросе, выжигая все в радиусе нескольких сотен метров, настолько сильна была милость, дарованная Пресветлой.

От состояния предельного сосредоточения не смог отвлечь и открытый шаманами переход, плевать, среди орков нет истинных мастеров, и портал проработал не более пяти секунд, прежде чем заросший прокол в пространстве не разорвал пополам застрявшего меж двух точек воина. Все усилия брошены только на одно - максимальный контроль. Сфера не только уничтожала врагов но и снимала усталость, восстанавливая часть потраченных сил, в том числе и магических, только благодаря моим усилиям маги не только до сих пор стоят на ногах, но и все еще продолжали сражаться. От напряжения пот градом катился по лицу, капал на белоснежные одежды жреца, не просто, очень не просто в одиночку оберегать и поддерживать целую армию, к сожалению, сосредоточившись на одной задаче я не заметил, как Анст снова затеял игру с силами тьмы.

Этот безумец призвал демона, на которого по какой-то причине не среагировала защитная сфера. Будь проклят тот день, когда я повстречал его на своем пути! Мало того, что этот сумасшедший эльф согласился принять в себя тьму и все изменяющий хаос, по сути добровольно пойдя инициацию тьмой и перерождение в демона, он решился сделать это здесь! Глупец! В пятнадцати метрах от инквизитора с активированной сферой! Отвлекшись, я начал терять контроль и сфера стала постепенно терять очертания, превращаясь из оружия и надежной защиты в алхимическую бомбу, опасную для стоящих рядом магов. Их же просто сметет от такого количества бесконтрольной божественной силы, и мне не оставалось ничего, как всю ее направить на уничтожение зарождающейся темной твари.

Глава 12. Демон или ангел

Демоническая плоть податливо горела в пламени света, стекая грязными черными кляксами и словно кислота разъедала почву. Фигура, сгорающая в огне не извивалась от боли, открытый в молчаливом крике рот замер, так и не успев издать ни звука. Тот, кто еще совсем недавно предстал демоном начал преображаться вновь, с жадностью, присущей созданиям хаоса и тьмы пожирая истинный свет. Плоть демона горела и плавилась, но опадая обнажала не желтые плотные кости, как ожидали многие, а болезненно бледную плоть благородного эльфа. Кроваво-черные крылья, пронизанные сетью наполненных осязаемой тьмой капилляров, покрывались белоснежными как снег и жесткими словно сталь перьями, скрывая под собой черноту. Прямо под носом у магов рождалось нечто новое, новое и настолько удивительное, что этого не мог представить ни один из ныне живущих, ведь только что смертный, самый обычный смертный принял в себя как божественный свет так и первозданную тьму, густо перемешанную с липким будто смола хаосом и страданиями, и остался при этом в живых.

- Да кто же ты такой...?! - В замешательстве произнес один из магов и звенящая тишина стала ему ответом. Единственная, кто не замер в оцепенении была неописуемо красивая женщина, что еще минуту назад умирала внутри пентаграммы призыва, ее списали, о ней забыли, на языке ворочился только один вопрос: "Как?!". Она неуверенно, покачиваясь из стороны в сторону от слабости и беспокоящих ран сделала несколько шагов в сторону... существа и тяжело опустилась на одно колено.

- Повелитель! Покарай наших врагов! - произнесла женщина, не отрывая восторженных глаз от сочащейся тьмой фигуры с белоснежными испускающими теплый мягкий свет крыльями. Взмах, и немногие сумели устоять на ногах от порыва сильного ветра, поднявшего целый столб пыли и пожухлой травы. Когда воздух очистился на этом месте не было никого и ничего, ни пентаграммы, ни призванного демона, ни белокрылого. Только женщина все так же стояла на коленях не в силах подняться и скалила непропорционально длинные клыки в обворожительной, но пугающей своей жестокостью улыбке, всматриваясь в даль, туда, где по прежнему, не смотря ни на что, шел бой.