Вот он и воспоследовал, второй Сумгаит, но уже в Баку, в черные январские дни. Кровь вновь была запланированной.
Приложили свою каинову печать к антиазербайджанским страстям и русские литераторы, деятели культуры. Остановлюсь лишь на двух примерах.
Альберт Лиханов, тогдашний председатель Советского детского фонда имени Ленина, в еженедельнике «Семья» обронил фразу с вопросительным знаком: «Кто виноват, что сегодня маленький азербайджанец с труднообъяснимой ненавистью смотрит на ровесника-армянина?». Где видел этого маленького азербайджанца детский писатель, если он не был в Азербайджане в эти два года? Если он не видел азербайджанских детей, изгнанных из родных мест в Армении, шедших босиком по заснеженным перевалам? Почему его тревожит лишь многострадальный армянский мальчик? А ведь мог бы написать Альберт Лиханов, будь он честным человеком, а не подпевалой с чужого голоса, вполне объективную фразу: «Кто виноват, что сегодня маленькие азербайджанцы и армяне с труднообъяснимой ненавистью смотрят друг на друга?». И это был вопрос, на который действительно следует искать ответ — в той же Москве, в тех кабинетах, пороги которых обивал председатель Детского фонда.
Нет, Альберт Лиханов бросил свой плевок в создание образа людоеда-азербайджанца, не только взрослого, оказывается, но и мальчишки.
В бакинской кровавой каше прольется в январе и кровь невинных детей: 15 школьников ранено, трое погибнет. В чем их вина?
Всемирно известный академик, российский интеллигент с безупречной репутацией Дмитрий Сергеевич Лихачев то ли по рассеянности, то ли с услужливой подачи собкора «Литературной газеты» наносит в те дни оскорбительный удар по самолюбию и достоинству целого народа:
«Если бы азербайджанцы знали культуру армян, они не позволили бы себе разрушать древние армянские церкви».
В Баку в дни погрома пострадала одна церковь, и я называл уже имя виновного, махнувшего ручкой в ответ на полученное сообщение: «Ничего, пусть порезвятся». К азербайджанскому народу ни этот московский выдвиженец, ни толпы подогретых безнаказанностью бандитов отношения не имеют. Преступна и власть, и ее блюстители, допустившие такое.
Академику Лихачеву, соавтору Николая Самвеляна, должно было быть известным, что сталось с могилой великого классика азербайджанской поэзии Ашуга Алескера в Гейче (Севане), где памятник Самеду Вургуну в Мегринском районе Армении и какова, наконец, судьба Азербайджанского драмтеатра в Ереване. Это печальное уточнение в мысль о знании культуры другого народа для любого беспристрастного исследователя. Увы, разрушители хорошо знали, на что замахиваются, знали, что эти реликвии и очаги значат для соседнего народа. Ведь и храм Христа Спасителя в Москве, взлетевший в воздух в начале тридцатых по приказу Лазаря Кагановича и Анастаса Микояна, стал жертвой геростратов, хорошо понимавших крамольную роль храма для безбожного тоталитаризма. Важно не только знание культуры, но нравственность общества и власти. «Смею вас заверить, — отвечал академику Лихачеву в открытом письме поэт Сиявуш Мамедзаде, — что наш народ (народ, а не кучка погромщиков) знает культуру соседнего народа, живя с ним бок о бок на протяжении веков… Послушайте трудовые песни землепашцев — «Оровел» и «Холавар», вслушайтесь в музыку народных танцев «кочари» и «яллы», в азербайджанские мотивы, преломленные в хачатуряновском балете «Гаяне» или спендиаровской опере «Ануш», вспомните небольшую пьесу Джалила Мамедкулизаде «Кеманча», созданную в 1918 году, когда поющие струны будят в сердцах, ослепленных враждой, добрые, лучшие чувства, и вам предстанет, пространство духовной памяти, отнюдь не замкнутой в национальной клетке».
«Литературка» это ответное письмо не опубликовала, и суждение Дмитрия Сергеевича Лихачева об азербайджанском народе, по сути отождествленном с толпой разрушителей, о народе с многовековой культурой, поколебало представление об академике как о совестливом подвижнике духа, которому дорога честь любого народа в многоязыкой державе.
Это представление укрепилось через два года на вечере памяти Низами Гянджеви в Эрмитажном театре в Петербурге, когда присутствовавший там академик Лихачев покинул зал, не сказав двух слов на торжестве.
А то, что пожар национальной розни в середине января 1990 года был занесен извне, не скрывала тогда даже газета «Правда». Ее спецкорры А. Горохов и В. Окулов писали так: «Что стоило, как камень с обрыва, столкнуть в противоправную пучину того же земледельца, бежавшего под страхом смерти из Армении в индустриальный Баку, человека, лишившегося крова и, как правило, с далекой от идеала политической закалкой, что стоило такого раскаленного от гнева человека, обиженного на судьбу, на армян, на Советскую власть в конце концов, спровоцировать на бесчинства. (Подчеркнуто мною — Ю. П.).
А ведь именно часть беженцев Армении и стала движущей силой погромов и грабежей, случившихся в Баку в ночь с 13на 14 января», — заключала «Правда».
Чтобы явственнее представить настроение митинговой столицы Азербайджана в те дни, следует отметить и такой немаловажный факт. 12 января 1990 года несколько вертолетов из Армении опустились близ селения Гушчу Ханларского района. Высадившиеся из вертолетов люди, вооруженные современным оружием, стали поливать автоматным и пулеметным огнем мирных жителей. В самом начале нападения были убиты и ранены десятки людей, среди которых дети, женщины, старики. Местным жителям, вооруженным охотничьим оружием, удалось организовать оборону и дать отпор террористам.
Вышедшая на следующий день газета Народного фронта «Азадлыг» обратилась к читателям:
«Итак, налицо еще один факт, что Армения ведет против азербайджанского народа необъявленную войну. То, что ее не объявляет Армения, понятно, то, что об этом молчит Москва, нам тоже не привыкать. Но как понять то, что наше собственное руководство об этом молчит? Как понять его преступную бездеятельность в данной ситуации? Играя эмоциями собственного народа, ие способствует ли оно завтрашнему кровопролитию?». Заметка заканчивалась призывом: «Все на защиту Отечества!».
Политическая тактика Народного фронта резко переменилась. Этибар Мамедов, заместитель председателя НФА и член Комитета национальной обороны, по образованию историк, отец двоих детей, объяснял на заседании клуба «Московская трибуна» свершившиеся события накануне своего ареста в постпредстве АзССР в Москве. Правда тех дней была такова.
Акция в Баку, по словам Э. Мамедова, готовилась давно. Обстоятельства изменились, когда в НФА стали преобладать силы, добивающиеся новой программной цели: суверенитета за рамками Союза.
Тем самым азербайджанское демократическое движение опередило своих единомышленников в Прибалтике: те пока добивались экономического суверенитета от Москвы.
Когда стало известно, что третья конференция НФА назначена на 6–7 января 1990 года, была предпринята попытка сорвать конференцию и расколоть движение. 8 января был избран междлис Народного фронта, раскола не произошло. После этого акция по введению чрезвычайного положения в Азербайджане начала проводиться в жизнь с помощью Кремля, так как стало ясно, что НФА получит большинство на выборах. Этибар Мамедов в те дни лично предупреждал зам. министра внутренних дел республики о готовящихся армянских погромах, но никто ничего не предпринимал.
После высадки десанта с вертолетов близ селения Гушчу за пределами НКАО (армянских боевиков было около 500 человек) правление НФА решило организовать отряды самообороны. Во время переговоров лидеров НФА с руководством республики последние, по свидетельству Этибара Мамедова, заявили: мы готовы привлечь вашу молодежь в МВД и организовать рабочие дружины на предприятиях с целью посылки их в район боевых действий.
12 января был создан Комитет национальной обороны и 13 января объявлено об этом.
Слово — Этибару Мамедову:
«В этот же день начался митинг и одновременно погромы армянского населения. Я обратился к министру внутренних дел А. Мамедову с требованием привлечь наши отряды к наведению порядка в Баку и задействовать тот контингент внутренних войск, который находился в Баку. Никаких действий не последовало. Ночью я сам объезжал город — ни одного солдата, ни одной патрульной машины я не видел. В районе вокзала убили двух армян, облили бензином и сожгли. Рядом находилось отделение милиции Насиминского района, где было полтысячи солдат ВВ, они ничего не сделали, проезжали мимо на машине, видели толпу. Никаких действий власти не предпринимали. 13–14-го погромы продолжались. 15-го наши отряды начали контролировать город. Были эпизодические погромы пустых квартир, человеческих жертв практически не было. Мы начали эвакуацию армян в безопасные места».