Объяснения были туманные. Видать сам «знаток» не понял как это возможно, но проникся уважением.
Про казака же вообще ничего слышно не было. Он как пропал тогда, после стычки, так и как в воду канул. Впрочем…
Чего и добивались.
Наконец, в один из прекрасных дней, аккурат за пяток дней до нового года в дверь городской штаб-квартиры братьев постучали.
На пороге стояли две особы, на лицах которых было написана крупными буквами решимость и сур-ровость.
Когда они уже вошли Натин обернулась к следующей за ней по пятам барышне и представила её.
— Паола Ди Джакомо. Под моей защитой.
Паола скромно сделала книксен.
Братья же от этого слегка прибалдели.
Григорий даже чуть не брякнул своё любимое «Ахренеть-не-встать!». Ведь слова «под моей защитой» произнесены были не как банальная реплика или пояснение, а не менее чем объявлением статуса при официальном лице.
После небольшого «официального ужина», который, похоже, становился традиционным, приступили к делу. К тому делу, за каким пришла Натин к братьям.
Весь ужин братья приглядывались к Паоле. Ведь дамочка была для них абсолютно новой, и незнакомой. Первое, что бросалось в глаза, так это то, что она умеет пользоваться столовыми приборами и умеет себя вести за столом. Это говорило за то, что она — не из простолюдинок. В семье, из которой она происходила, был достаток и некий уровень благосостояния. Возможно некий, хоть и мелкий, но титул. Дворянский. На последнее намекала приставка «ди» перед фамилией.
У Натин Паола пользовалась некоторым уровнем доверия, так как за всё время пребывания у братьев, она старалась вести разговор только на итальянском. То есть на её родном языке.
Но, было заметно, что пока она говорила на итальянском — ничего серьёзного не обсуждалось. Окончательно об этом уровне стало ясно, когда Натин заговорила о деле.
На санскрите.
Перед этим, она повернулась к Паоле и кивнув, извинилась.
— Извини. Но нам надо сейчас поговорить о своём. На своём иномирном языке.
— Чай для гостьи будет в неограниченном количестве? — шутливо спросила она на итальянском у братьев.
— И печеньки тоже. — добавил Григорий по-русски, но тут же поправился и повторил это же на итальянском.
— Я вижу, ваша спутница, пользуется у вас неким уровнем доверия, — начал Василий на санскрите, перед этим также извинившись и кивнув Паоле. — Насколько много она о нас знает?
— Мало знает. — ответила Натин. — Я сказала ей только одно. Что мы, трое не из этого мира.
— Была такая необходимость? — спросил Григорий.
— Да. Она видела слишком много. Она видела, как я расправилась с охраной того вельможи, что пленил её в Италии.
— Так сплетни не лгут, что вы кинулись спасать её? И у вас, кроме этого, иного мотива не было?
— Да. — коротко ответила Натин и, почему-то поморщилась, как будто этот ответ ей самой очень не нравился.
— А почему, если не секрет? — тут же заинтересовался автор бестселлера «Вендетта по-корсикански». Кстати говоря, у издателя данное название вызвало некоторую нервозность и он предложил альтернативное — «Честь или смерть». Но не прошло. Настояли на первом варианте.
Натин слегка улыбнулась и сказала по-итальянски.
— Она оказала мне несколько услуг. Очень ценных, перед тем, как её изловил тот вельможа. Я чувствовала себя обязанной. А когда оказалось, что бандиты графа убили её родителей, пытавшихся уговорить его отпустить дочь, то взяла с собой. Она бы там не выжила. Граф разорил её семью полностью.
— Думаю, что ей в России понравится. — заметил Григорий.
— С нами — понравится! — загадочно бросила Натин и тут же перешла на санскрит.
— Каковы ваши стратегии тут, в этой стране и регионе?
— Намерены встроиться в процесс? — почти как утверждение спросил Григорий.
— Да. Я — прогрессор. Тем более, что желаю, наверное не меньше вашего, вернуться домой. И довести возложенное на меня дело до конца.
— Но ведь вы сами сказали, что для того, чтобы отсюда выбраться нужен звездолёт. — удивился Василий. — Собираетесь здесь его, «на коленке», собрать?
— «На коленке»? — проявила непонимание Натин.
— Идиоматический оборот. Означает: «Сделать что-то в совершенно кустарных условиях. Руками. Собирая изделие на коленке».
— Хорошо. Запомню. — ухмыльнулась Натин. — Хорошая шутка. Но вы сами понимаете, что с той промышленной и технологической базой, что есть сейчас, сделать звездолёт невозможно в принципе. А это значит, что надо поднимать какую-то из стран.
— Да. Мы понимаем.
— И выбрали эту страну?
— Да. — мягко улыбаясь, утвердил Василий.
— И по какому принципу выбирали?
— Если процесс пойдёт так как и в той реальности, которую вы закрыли, то через семнадцать лет, эта страна сделает колоссальный рывок в социальном развитии, получив, практически независимость от Европы и САСШ.
— А это действительно было так в той реальности? — с сильным сомнением выговорила Натин.
— Да. Тот пресловутый социализм, о котором трындят социалисты в Европе, они построили. Опираясь на свои ресурсы, и на основе тех социальных отношений, что есть сейчас здесь. И вышел он далеко не таким как представляли в Европе.
Натин нахмурилась и надолго замолчала. Через некоторое время даже раздражённо начала барабанить пальцами по столу. Паола вопросительно посмотрела на свою патронессу. Та не среагировала, продолжая барабанить по столу кончиками пальцев.
— Что-то не так? — наконец нарушил молчание Василий.
— Да всё не так! — как-то очень нервно выговорила Натин. — Если то, что я видела в Европе верно, если верно то, что я читала в их газетах, то… У этого мира нет шансов. Ни единого. Система, что образовалась здесь и укрепляется…
Она назвала некий необычный термин. Причём выговорила его с каким-то особым омерзением.
— А раз так, то нам надо что-то предпринять до 1940 года. Или кардинально изменить ситуацию в этом мире… что мне представляется почти нереальной задачей… Или построить звездолёт. Что есть задача того же порядка. Короче — мы влипли.
— А если это не «мёртвая зона», а «минусовая»? — вдруг спросил Василий, который над теми словами Натин долго размышлял.
Натин бросила быстрый взгляд на Василия и у неё лицо слегка разгладилось.
— Я тоже над этим думала. Если это действительно «минусовая», то у нас есть некий шанс. Всё-таки прошлое. Если «альтернатива» — то никакого. Обычно «альтернативы» в вопросах диких случайностей, очень жёсткие. И не повторяют их у себя.
— А вы считаете, что тогда… в том мире всё было на какой-то случайности?
— Скорее всего даже цепь случайностей. Посмотрите вокруг, чтобы убедиться.
Натин широким жестом, изящно, махнула рукой вокруг.
— То есть, у вас полный пессимизм по отношению к этому миру? — заключил Григорий. Ему стоило изрядных усилий сохранить спокойствие выслушивая приговор из уст прогрессорши.
— К сожалению, да. Таких, в том числе и мёртвых миров, вокруг очень много. Этот пучок вероятностей… Он весь какой-то ЗЛОКАЧЕСТВЕННЫЙ. В большинство мёртвых миров здесь, даже заглядывать, бывает, смертельно опасно. Вам повезло, что вы изначально не попали в такой мёртвый мир. Иначе бы выгребались из него… долго. Или вы как разведчики только по периферии пучка «чиркнули»?
— Что-то типа того! — отбрехался Василий и поспешил сменить мрачную тему. — Но ведь всё равно что-то надо делать! Я, и мой брат — мы лично сложа руки сидеть не собираемся, дожидаясь кончины этого мира.
— Я тоже. Но то, что я видела сама, то, что мне показывали в Университетской Библиотеке Миров — просто ужасно.
— Тем больше будет у нас стимулов поднапрячься. — подхватил Григорий. — Но… по вашим оценкам сколько примерно этому миру жить осталось?
Натин снова стала барабанить стол пальцами и скосила глаза в сторону.
— Думаю… От шестидесяти до ста сорока лет. — что-то высчитав в уме, выдала она. — Либо тотальная война с применением преимущественно ядерного оружия, либо биологическая война. В последнем случае получаем полностью выжженный мир. С полностью деградировавшей биосферой.