В двадцати шагах от Ананы вожак залаял, и стая замедлила движение. Неужели обезьяны решили, что с человеком легче справиться, чем с голодными львами?

Нет, они по–прежнему двигались к роще марширующих растений.

Анана подождала, пока последняя из обезьян не прошла мимо, и побежала к горе.

Внезапно позади послышались крики и шум. Анана замедлила бег и обернулась. С ее губ сорвалось проклятие. Из рощи выскочили Уртона и Маккей. Вопреки ее ожиданиям, они не стали обходить растения, а побежали напрямик. Как видно, Уртона помнил, что эти деревья не опасны для людей. Надеясь застать Анану врасплох, мужчины бежали изо всех сил.

Да, они действительно удивили ее. Но и им тоже пришлось поудивляться. Выскочив из–за деревьев, они нарвались на передние ряды бабуинов. Вожак стаи бросился на Уртону, а трое больших самцов метнулись к Маккею.

Дяде ничего не оставалось делать, как только применить лучемет. Вожак упал, рассеченный надвое с головы до ног. Две дымящиеся половинки разлетелись в стороны на несколько шагов. Если бы Уртона промедлил еще секунду, бабуин вцепился бы ему в горло.

Анана покачала головой. Дела становились все хуже и хуже.

Глава 11

Вскоре властителю пришлось еще раз потратить драгоценную энергию лучемета. Маккей оказался в кольце разъяренных обезьян. Негр пригнулся, готовясь к схватке, и крикнул Уртоне, чтобы тот стрелял немедленно. Властитель колебался — он не хотел прибегать к лучемету, поскольку берег заряд для племянницы. Но, видимо, Уртона побоялся продолжать погоню в одиночку. Три самца полетели кувырком, и обрубки их обгоревших тел упали прямо у ног Маккей. Черная кожа наемника стала серой.

Остальные бабуины грозно зарычали и подняли крик. Однако их ярость уступила место страху, и они не осмелились снова напасть на людей.

Анана повернулась и побежала к горе. Минут через десять она оглянулась и увидела, что преследователи остались почти на том же месте. Боясь повернуться спинами к обезьянам, они медленно отступали. А стая следовала за ними на безопасном расстоянии, ожидая случая, чтобы наброситься на них. Надеясь испугать бабуинов, Уртона с криком махал лучеметом и каждые несколько секунд делал ложный выпад, но обезьяны, отступив назад, рычали, лаяли и снова шли за людьми.

Анана усмехнулась. Появилась реальная возможность оставить их далеко позади.

Добежав до подножия крутого склона, она решила передохнуть. К тому времени бабуинам надоело преследовать людей. Уртона подстрелил еще одного самца, и эта потеря охладила пыл разъяренных животных. Собравшись вокруг упавшего сородича, они начали терзать обгоревшее тело. Часть стаи побежала к роще, где лежали еще четыре трупа. Наперерез им летел гигантский саблеклювый «моа», очевидно, тоже надеявшийся урвать свою долю. Предвкушая кровавый пир, в небе кружили стервятники.

Склон горы поднимался под углом в сорок пять градусов. Его поверхность покрывали огромные выступы, похожие на застывшие пузыри. Наметив путь между ними, Анана пригнулась и одолела первую сотню ярдов. Здесь не было ни кустов, ни деревьев, за которыми она могла бы спрятаться, поэтому карабкаться таким образом пришлось до самой вершины. Анана все еще надеялась найти какое–нибудь укрытие. Однако чем выше она поднималась, тем меньше ей верилось в успех. Впрочем, если она спустится вниз по противоположному склону и добежит до следующей горы, Уртона и Маккей потеряют ее из виду.

Пик возвышался над равниной на полторы тысячи футов. Достигнув вершины горы, Анана едва дышала. Ноги казались тяжелыми, будто их покрывала толстая корка цемента. Все тело дрожало от усталости. В груди горело. Впрочем, двое мужчин были в таком же — если не в худшем — состоянии.

Когда Анана начинала подниматься, вершина горы походила на острый конус сливочного мороженого. Теперь ее кончик оседал и превращался в плато, которое уже расширилось до шестидесяти футов в диаметре. От земли веяло жаром, что указывало на возраставшую скорость мутаций.

Уртона и Маккей взбирались по склону. Одолев четверть пути, они сели передохнуть. Прямо над ними быстро набухал бугор маслянистой земли. Через несколько минут их фигуры скрылись из поля зрения Ананы.

«Если этот протуберанец будет и дальше разрастаться, им придется обходить его, — подумала Анана. — А значит, они еще больше отстанут от меня».

Пользуясь возможностью, она решила осмотреть ближайшие окрестности. Но напрасно она напрягала зрение, пытаясь отыскать фигуру Кикахи. Канал тянулся через всю равнину, и даже с такой высоты она не видела ни конца его, ни начала. Милях в двадцати разрастались молодые горы. Они ограничивали обзор и не позволяли выяснить, насколько далеко уходила узкая полоска воды. Анана печально вздохнула.

А куда подевался Рыжий Орк? За перипетиями погони она совсем забыла про него. Но где бы он ни находился, Анана его не видела.

По другую сторону вздымались горные кряжи. Горбы вершин сменяли друг Друга. Хребты соединялись, образуя сплошную цепь, но местами в них виднелись проходы. На одном из склонов выделялась зеленая полоса, которая резко контрастировала с рыжеватой травой. Полоска медленно сместилась вниз, и Анана узнала в ней армию мигрировавших деревьев. По ее подсчетам, они находились на расстоянии пяти–шести миль.

На склонах гор и в долинах виднелись темные рваные пятна. Это были стада антилоп и других травоядных животных, которые в лавалитовом мире обитали и на равнинах, и в горах. В случае необходимости они могли карабкаться по склонам не хуже горных козлов.

Переведя дух, Анана решила немного подождать и посмотреть, что предпримут ее преследователи. Подъем на вершину мог показаться им утомительным. Она могла бы попробовать сбить их со следа, спустившись по боковому склону. Впрочем, Уртона не так глуп, чтобы не взять в расчет такую возможность.

Допустим, они разделятся и будут обходить гору с двух сторон, чтобы встретиться посередине. Тогда она выждет момент и спустится на равнину.

Однако, если они не предпримут каких–то действий в ближайшие полчаса, ей придется придумать что–нибудь другое. Плато расширялось и опускалось вниз — вернее, оседало. Если Анана упустит момент, то окажется на равнине.

Впрочем, нет. Процесс усадки займет день, а то и два. Дядя не станет ждать так долго. Он и его головорез должны что–то предпринять; иначе не видать им рога как своих ушей.

Анана почувствовала голод и жажду. Карабкаясь к вершине, она надеялась найти на другой стороне водоем. Но, судя по тому, что она видела, за водой придется возвращаться к каналу. Вряд ли эти клочья облаков превратятся в густые и черные дождевые тучи.

Анана ждала и наблюдала. Край плато, на котором она сидела, медленно нависал над склоном. Оставаться на нем становилось опасно — через час–другой он мог рухнуть под собственным весом. Вершина превращалась в блин, насаженный на кончик конуса. Любое промедление грозило плохими последствиями. Анана могла сорваться вниз вместе с огромным куском земли.

Однако такое положение дел давало ей преимущество. Комочек обещал упасть солидный, а мужчинам внизу наверняка не хотелось бы оказаться на пути стремительной лавины. Значит, они отступят на равнину. И если Анане очень повезет, их накроет комьями земли.

Она подбежала к противоположной стороне площадки, диаметр которой доходил уже до ста футов. Сбросив вниз рог и топор, Анана легла на край выступа, а затем повисла на руках. Ее ноги болтались в воздухе, и она знала, что придется падать. Но выбора не было. Анана разжала пальцы. Склон по–прежнему сохранял наклон в сорок пять градусов. Большую часть пути она проехала на спине. Анана хваталась за траву, но та обжигала руки. Штаны на ногах и ягодицах почти дымились. Ей казалось, что ткань вот–вот загорится. Но в конце концов Анане удалось остановиться.

Подобрав топор и рог, она начала спускаться. Одолев половину пути, Анана поскользнулась на траве, упала на спину и прокатилась несколько ярдов. И тут мимо пролетел огромный ком земли. Немного левее — и он бы раздавил женщину своей массой.