— Доброе утро. Хотя, кажется, уже перевалило за полдень. Он сел и похлопал ее по плечу. Она резко отстранилась, и Кикаха заулыбался еще шире.

— Неужели такая надменная суперженщина, как властительница Анана Светлая, может ревновать по пустякам? Просто невероятно!

— Ты прав, это действительно невероятно, — холодно ответила она. — Кого мне ревновать? Тебя? Но с какой стати?

Он потянулся и зевнул.

— Нет, Анана, ты этого, наверное, не поймешь. Я знаю, тебе не нравится, когда властителей причисляют к людям, но для меня ты — женщина. Да-да, красивая и желанная женщина. Вот уже несколько недель мы находимся в тесном и почти интимном контакте. А я статный парень. Тысячи людей называют меня могучим и отчаянным воином, и, поверь, я говорю это не из-за желания похвастаться. Мы оба знаем, что тебя влечет ко мне, хотя ты презираешь себя за любовь к лебляббию.

— Неужели не нашлось ни одной женщины, которая попыталась бы тебя убить? — спросила она ледяным тоном.

— Их было не меньше дюжины. И все великие воины этого мира не подводили меня так близко к смерти, как женщины. — Он провел пальцем по двум шрамам, которые белели под ребрами. — Дважды они почти преуспели в том, чего не удавалось самым решительным воинам. И обе перед этим заверяли меня в своей любви. Так что лучше проявляй ко мне ненависть честно и открыто!

— У меня нет повода любить тебя или ненавидеть, — надменно ответила Анана. — Я властительница, и…

— Ее прервало появление орлицы, которая передала им приглашение на завтрак. Подарга требовала, чтобы они немедленно шли к столу. И вестовая птица едва не взбесилась, когда Анана ответила, что ей прежде хотелось бы принять ванну и привести себя в порядок. Более того, она начала расспрашивать орлицу, есть ли среди всех этих сокровищ какие-нибудь благовония и косметика. Кикаха чуть заметно улыбнулся и сказал, что пойдет к Подарге один, чтобы как-то успокоить ее гнев, вызванный нарочитым промедлением Анапы. Орлица на негнущихся ногах провела его спутницу в угол пещеры, где на туалетном столике великолепной филигранной работы находилось все, что она хотела.

Задумавшись о чем-то, Подарга даже не заметила отсутствие Ананы и поприветствовала Кикаху так, словно испытывала к нему большое уважение. Усадив гостя за стол, гарпия сказала, что у нее появились интересные вести. На рассвете прилетела орлица с донесением об огромном боевом флоте, который двигался по реке, названной тишкветмоаками Петшотакл. Извилистое русло этой широкой реки проходило по краю Деревьев Множества Теней.

Флот насчитывал сто баркасов, по пятьдесят человек в каждом, и состоял из пяти тысяч рыжебородых воинов, которые называли себя таюдами, то есть народом. Кикаха слышал о них от тишкветмоаков, которые жаловались на участившиеся набеги рыжебородых, разорявших приграничные форты и города. Но куда направлялся такой огромный флот? Неужели они решили напасть на Таланак и подвергнуть его осаде?

Подарга сказала, что таюды приплыли из великого моря на западе, которое находилось за Сверкающими горами. Кикаха ни разу еще не пересекал Сверкающие горы, хотя давно мечтал об этом. Тем не менее он знал, что море действительно велико — тысяча миль в длину и триста — в ширину. Но он почему-то думал, что на его берегах живут америндейцы, похожие на жителей прерии.

Нет, сказала Подарга, удовлетворенная своим превосходством в знании мира. Нет и еще раз нет. Ее орлицы сообщили, что давным-давно там действительно обитали «оперенные шапки» (америндейцы). Но потом Ядавин похитил с Земли племя высоких светлокожих людей с длинными бородами. Они осели на восточном берегу, а затем построили укрепленные города и крутогрудые корабли. Со временем их народ покорил и поглотил соседние темнокожие племена. Сначала индейцы были рабами таюдов, но постепенно обрели равенство и породнились с ними. Их языки слились в один общий диалект, который состоял из видоизмененной речи таюдов и многочисленных слов, заимствованных у аборигенов. Закрепившись на восточной окраине моря, рыжебородые образовали федерацию двух мощных королевств — короля Бракьи и короля Сорги, чьи имена означали соответственно «раздор» и «печаль». Чуть позже между ними завязалась долгая и тяжелая гражданская война, окончившаяся поражением Бракьи. Собрав верных воинов и женщин, он бежал из страны и, перебравшись через Сверкающие горы, поселился в верховьях реки. С годами их сила и численность увеличились. Они начали совершать набеги на тишкветмоакские форты, речные суда и торговые караваны. В частых стычках с полуконями таюды несли большие потери, но среди окрестных племен они не имели равных. Их города процветали, жены рожали детей, а мужчины добывали славу.

Разъяренный набегами таюдов, император Квотшамл послал в их земли несколько карательных экспедиций. Одна из них разрушила город на реке; другим не повезло — рыжебородые разбили их наголову. И вот теперь, почувствовав слабость врага и собрав большие силы, таюды решили вступить в сражение с войсками императора. Их армия состояла из ловких, высоких и лютых воинов, но они явно не предоставляли себе размеров империи и численности народа, против которого собирались воевать.

— Возможно, они действительно этого не представляют, — согласился Кикаха. — Но к тому времени, когда они доберутся до Таланака, оборона может оказаться ослабленной вторжением дракландцев. И тогда, воспользовавшись ситуацией, мы сможем нанести удар и покорить жадеитовый город.

У Подарги мигом пропало хорошее настроение.

— Сначала мы нападем на рыжебородых и рассеем их, как стайку воробьев! Я сделаю их путь адской тропой!

— А почему бы не превратить таюдов в наших союзников? — спросил Кикаха. — Мы выступаем против Звонарей, тишкветмоаков и дракландцев. Битва и без того будет тяжелой. А еще надо принять в расчет их самолеты и лучеметы. Нам может понадобиться любая помощь, и я предлагаю переманить их на нашу сторону. Добычи и убийств хватит на всех — их будет более чем достаточно.

Подарга вскочила с кресла и ударом крыла смела все блюда на пол. Ее прекрасная грудь тяжело вздымалась и опадала от клокотавшей ярости. Орлица прожигала Кикаху свирепым взглядом, от которого хотелось бежать на край света. Но он смело посмотрел ей в глаза и спокойно сказал:

— Пусть рыжебородые перебьют наших врагов и своими телами выложат нам тропу победы. Ты говоришь, что любишь своих орлиц; ты называешь их своими птичками. Так почему же не спасти жизни многих из них, объединив наши силы с рыжебородыми?

Подарга закричала на него и впала в неистовый бред. Он понял, что сделал серьезную ошибку, не согласившись с ней. Но сказанного не вернешь. К тому же он почувствовал, как в нем вскипает волна ненависти и отвращения. Кикаха был по горло сыт ее надменными, жестокими и грубыми манерами.

Но он усмирил свою ярость, не дав ей превратить себя в прах, из которого не поднимался еще ни один человек.

— О прекрасная Подарга! Я склоняюсь перед твоей великой мудростью, силой и могуществом! — смиренно произнес Кикаха. — Поступай, как знаешь!

Оценив ситуацию, он решил поговорить с Подаргой еще раз, когда к той вернется рассудок.

После завтрака Кикаха и Анана вывели самолет из пещеры и поднялись на пятьдесят тысяч футов к грани монолита. Подлетев к горному хребту, который возвышался неподалеку, они приземлились на вершине неприступного пика. Кикаха включил радио, и они с Ананой начали громко обсуждать все, что произошло с ними в пещере Подарги. В ходе разговора они подробно описали местоположение пещеры, надеясь, что их беседа дойдет до ушей тех, кому она предназначалась. Анана привела в действие бортовые радары и аппаратуру наблюдения. Когда прошло несколько часов, она притворно удивилась, что у них работает радиопередатчик. Обругав Кикаху за невнимательность и глупость, Анана отключила радио и удовлетворенно засмеялась. Индикатор радара засветился мигавшими точками. Сигнал шел из-за края Абхарплунты — монолита в центре яруса Америндии. Оба самолета летели из дворца властителя.