Шнур выгорел почти весь и теперь находился высоко-высоко! Леньке никак не достать его. Это конец!

Но он не хотел сдаваться. Когда он брал камеру, в углу лежали две доски. Ленька схватил одну из них. Концы доски Легли на гранитные выступы, как белка, метнулся он на доску. А снизу уже карабкался лейтенант Гусятников и тянулся к нему цепкой рукой. Он хрипло дышал.

До взрыва оставалось ДЕСЯТЬ секунд.

Обжигаясь, Ленька схватил кончик первого шнура и полоснул его ножом. В тот же миг один конец доски сорвался, и Ленька, держа в руках обрывок горящего шнура, рухнул вниз.

Но не упал.

Мощные руки подхватили его и подняли высоко-высоко, к самому своду. Прямо перед своим лицом Ленька увидел догоравший отрезок второго шнура. Он моментально отсек и его. Схватил третий… потом четвертый, пятый…

В запасе у него было всего пять секунд. Их едва хватило на то, чтобы отыскать очередной, самый короткий шнур и отрезать его. Ошибиться было нельзя: следующий огонек уже подползал к темнеющей норке шпура, чтобы нырнуть в нее. Постой! Ленька хватал жалящую змею за хвост и рассекал ее. Боли от ожогов он не чувствовал. Рука словно закована в железную рукавицу, а глаза зорко выбирают, куда нанести очередной удар. Так вот он, его бой со Змеем Горынычем! Только Змей оказался не трехглавым, а семнадцатиглавым, и любая из голов торопилась смертельно ужалить. Разящим мечом одну за другой отрубал Ленька головы, и они, шипя, изрыгая огонь и искры, падали вниз и догорали.

Гусятников держал Леньку на вытянутых руках. Больше всего он боялся оступиться и потому почти не шевелился, а, выставив голову из-под локтя мальчика, наблюдал за его действиями. Он понимал, что жизнь их обоих теперь в этих быстрых ребячьих руках.

Руки и плечи Гусятникова онемели. Он качнулся, но устоял.

— Все, — хрипло сказал Ленька. Потом застонал: ладонь нестерпимо жгло. Лейтенант бережно опустил его на землю. Посмотрел: Ленькина рука почернела от ожогов. Гусятников вытащил платок, кое-как завязал ладонь.

Они услышали, как упал засов и со скрипом, медленно стала открываться дверь.

Над пропастью

Прикурив у проходившего мимо горняка, Саночкин поспешил назад, в штольню. Он машинально взглянул на часы: до взрыва оставалось две минуты с небольшим. Шагнул в выработку и застыл: мальчика там не было.

— Не балуй, парень! — крикнул он. — Под камень угодишь!

Стыла вокруг тишина. И тут ее раскромсали крики. Они неслись от дучки. Взрывник со всех ног бросился туда. «Ай, беда, там же фитильки тлеют!»

Он добежал до щита и увидел, что дверь закрыта на засов. Но едва протянул руку, чтобы отодвинуть деревянный брусок в сторону, его словно налетевшая вагонетка углом ткнула. Он еще успел удивиться: рельсов нет, откуда вагонетка? В голове будто патрон детонита взорвался: вспышка, грохот и — полная тишина. Упав, он уже не видел, как ушла во мрак фигура с коротким пожарным ломиком в руке…

Саночкину показалось, что он открыл глаза сразу же. Поднес к лицу светящийся циферблат часов — пролежал пять минут. Были взрывы или нет? Его должно было накрыть сорвавшимся щитом. В голове будто шпуры бурят. Он поднял руку и пощупал: щит стоял. Цепляясь за выступы стены, поднялся. Откинул засов и с усилием открыл дверь.

— Выходи… кто там, — прохрипел он. И почувствовал, что его поддержали.

— Что с вами? — рядом мигнул огонек.

— Виктор Филиппович! — это голос парнишки с кинокамерой.

— Я тут… вот побежал открывать, а кто-то тюкнул в голову… хорошо, каска смазала удар, — он поднял руку, ощупал ссадину за ухом. Пальцы скользнули: мокрое. — Выживем.

— Я знаю, кто это! — крикнул Ленька. — Бекоев! Мастер из быткомбината.

— Бекоев? Тогда понятно. Мастер он… только по другому делу.

— Как бы не ушел он, — встревоженно проговорил Гусятников, озираясь.

— Не ускачет… дойдем до квершлага, позвоню. — Взрывник спохватился: — Что-то не пойму, были взрывы или нет?

— Не было! — сказал Гусятников. — Он все шнуры срезал.

— Как же удалось-то? — Саночкин пошатнулся.

— А вот ножом вашим! — Ленька протягивал ему нож. — Повезло, что он остался случайно у меня.

Саночкин пристально смотрел на него.

— В другом тебе повезло, парнишка… Смелый ты, и рука твердая.

Гусятников и Ленька помогли взрывнику добраться до квершлага. Он открыл небольшой щиток в стене, снял телефонную трубку.

— Дежурный? Саночкин снизу. Отключи пока лифт, аварийная обстановка. Что? Нет, помощи не нужно, сами справимся.

Он сунул трубку в нишу.

— Теперь ход наверх у него один — гезенг. Добежит до клети, увидит, что та стоит, и назад кинется, к гезенгу. Там мы его и встретим.

— Да как он вообще в рудник-то проник? — удивился Гусятников.

— А так. В вагонетке. Их-то никто не проверяет, не заглядывает. Подошла от бункера порожняя вагонетка, в клеть ее и вниз. Все на автоматике.

Он скрипел зубами. Боль при каждом шаге отдавала в голову.

— Идем медленно… Может опередить. Кому-то надо бежать к гезенгу, отключить его.

— Объясните, как туда дойти? — рванулся Гусятников.

— Это тебе не город, мил человек, не улицы с табличками. Я-то объясню, да ты враз заплутаешься. Да и что такое гезенг, еще объяснять надо.

— Мне разрешите! — вскрикнул Ленька. — Мы же были там, я все помню!

— Помнишь? — с сомнением спросил взрывник.

— Помню, честное пионерское! У меня хорошая память…

— Должна быть, — взрывник остановился, отирая пот со лба. — Молодая. Ладно, пущу. Только если почуешь, что заблудился, дале не ходи, стой и жди, пока отыщут. А то уйдешь в старые выработки, неделю искать будем. Увидишь ход на гезенг, в него не сворачивай, иди в следующую боковушку, на стене электрощит. Открой его, отключи рубильник второй снизу. Да надень перед тем перчатки, что лежат в щите.

— Есть! — и Ленька полетел как на крыльях.

Змеились под ногами рельсы, промелькнула одна светящаяся табличка, вторая. У стены темнеют пузатые бочки, в них поблескивает тусклая маслянистая вода. Не сюда, нужно искать следующий ход. Ага, вот он. Ленька нырнул в него и побежал, шаря по стенам лучиком своей фары. И вдруг он чуть не налетел на деревянный щит.

Что это? Он ошалело огляделся. Глухой закуток. Может быть, электрощит там, за дверью? Он рванул ее, и холодный воздух пахнул в лицо. Ленька остановился, будто его облили ледяной водой. Взглянул под ноги — толстый слой нетронутой пыли. Если бы здесь был электрощит, к нему часто подходили бы, истоптали бы всю пыль вокруг. Значит, он проскочил ход на гезенг. «Сиди и жди, пока отыщут». Нет, он не может ждать!

Бочки он отыскал быстро. Снова пошел, теперь медленнее. Так вот в чем дело: выработка резко загибается вправо!

Пройдя еще несколько шагов, Ленька увидел тянувшиеся по земле кабели. Они взмыли вверх и исчезли за широкой зеленой крышкой.

Он распахнул крышку. Четыре рубильника жарко поблескивали в луче света. Под щитом увидел толстые перчатки. Натянул одну из них и осторожно взялся, за ручку. С мягким щелчком контакты выпустили рубильники из своих зажимов.

Липкая резиновая перчатка никак не хотела сниматься с руки. Ленька зажал ее под мышкой — левая рука нестерпимо болела. С трудом, по одному, еле высвободил пальцы. Из дучки донесся шорох осыпающихся камней. В нем почудилась опасность.

Мальчик заметался. Бежать назад, по освещенной боковушке? В ней он виден как на ладони. Он заметил темную нишу и два маленьких белых флажка. Кажется, там есть карниз!

Выхода не было. Ленька погасил фару на каске и шмыгнул в нишу. С трудом удержался на узеньком карнизе над бездной. Распластавшись на стене, вцепившись пальцами в камень, Ленька скосил глаза и увидел Бекоева. Озираясь, тот торопливо прошел мимо, лязгнул крышкой электрощита. Повозился немного, раздался мягкий щелчок рубильника. Значит, Бекоев увидел, что гезенг отключен, пришел сюда и поставил рубильник на место.