— Мы бы давно ее закончили, — поделилась Фишер, пытаясь запихнуть в рюкзак что-то большое, шерстяное и неподатливое. — Но у Хока только бортики хорошо получаются. И он потерял несколько последних кусочков.

— Я их не терял! — запальчиво возразил тот. — По-моему, они отсутствовали в коробке с самого начала. И я не только рамочки умею. В основном мне просто не хватает времени.

— Ты все еще дуешься, что мы не купили тот горный пейзаж, который ты хотел.

— Я его не хотел, — произнес Хок тем бесконечно терпеливым тоном, который так бесит женщин. — Я просто сказал, что там больше оттенков и его, должно быть, труднее собрать.

Хок и Фишер вышли на середину комнаты и молча огляделись. Они нагрузились огромными заплечными мешками, лопающимися от «предметов первой необходимости». Куколка из раффии выглядывала из Хокова мешка, словно бдительный часовой. Чаппи подошел и уселся у ног Чанса, радостно что-то жуя. Аллен предпочел не выяснять, что именно.

— Нам и вправду пора, — сказал Хок.

— Да, — согласилась Фишер.

Ни один из них не двинулся с места.

— Немного за десять-то лет. Но я всегда знал, что мы здесь проездом.

— Милый, нам все равно много не взять. Это замедлит передвижение.

— Знаю. Но я буду скучать по этому месту. Трудно представить, что стоит закрыть за собой дверь, и мы его больше не увидим.

— Вот и хорошо. Все равно мы тут мхом зарастали.

— Не хочется уезжать, — признался Хок. — Здесь было уютно. Безопасно. Никто здесь не заставлял меня изображать легендарного героя.

— Мы не обязаны идти… — медленно начала Фишер.

— Обязаны, — отрезал Хок. — Каникулы закончились.

Они тщательно заперли за собой квартиру, ибо в противном случае их отъезд привлек бы к себе лишнее внимание, и навьючили поклажу на коней, реквизированных Хоком в ближайшем стойле. Капитан отправил Чанса с Чаппи туда, где те остановились, чтобы забрать их лошадь и вещи, пока они с женой зайдут попрощаться в Штаб-квартиру Стражи. Супруги двинулись в путь. Сколько раз ходили они по этим улицам! Теперь, прощаясь, они как будто смотрели на все другими глазами. После стольких лет бесчисленное множество пороков Хейвена примелькалось, а звуки и пейзажи сделались привычными и потому незаметными. Для Хока и Фишер настало время последнего крестового похода на Хейвен, последней попытки восстановить справедливость, воздать достойным и покарать виновных. И плевать, что скажет на это закон.

В Штаб-квартире, как всегда, царила суета. Множество людей, самой разнообразной внешности и цветов кожи, сновали туда-обратно. Никто не обращал на Хока и Фишер особого внимания, пока супруги привязывали снаружи коней и давали на лапу констеблю, чтобы тот приглядел за животными (ибо в противном случае к моменту возвращения хозяев от лошадей остались бы одни подковы), а затем целеустремленно направились к главным складам.

Кладовщик громко возражал против их незапланированного визита и требовал необходимых бумаг. Хок наградил его тяжелым взглядом, Фишер положила ладонь на рукоять меча, и чинуше срочно куда-то понадобилось. Он удалился едва не бегом, а все клерки за столами внезапно очень заинтересовались своей работой. Супруги тем временем принялись непринужденно расхаживать по складу, набивая карманы всем, что понравится.

А выбирать было из чего. Прикомандированные к Страже ученые постоянно придумывали что-нибудь новенькое, дабы помочь беднягам, обходящим дозором город, выжить на неприветливых улицах Хейвена. Хок и Фишер нагрузились ударными гранатами, зажигательными устройствами и таким количеством метательных ножей, сколько поместилось на поясе. Хока особенно привлекли хаос-бомбы. Оружие новое, практически не проверенное, не испытанное в полевых условиях и, как всякий опытный образец, дорогое. По слухам, они обладали потрясающей разрушительной силой, и капитану этого было достаточно. Он сунул все шесть в поясной мешок и с надеждой огляделся в поисках еще какого-нибудь добра. Фишер невольно улыбнулась. Муж всегда обожал новейшие игрушки.

Не возникло у них разногласий и по поводу другой новинки — наркотических бомбочек, заполненным черным опийным порошком. В первый и единственный раз, когда эти штуки применили в полевых условиях, одна такая малютка пропитала порошком целую комнату и преступники и стражи просто уселись в кружок, взялись за руки и ухихикивались, пока не прошло действие наркотика.

— Как насчет новых наручников? — спросил Хок. — Предполагается, что они гарантированно неснимаемы.

— Не думаю, — ответила Фишер. — Во-первых, я не собираюсь никого арестовывать, и, во-вторых, в последний раз беднягу пришлось из них вырезать. По-моему, у нас достаточно игрушек. Давай устроим налет на Картотеку, прежде чем о нас пойдут слухи.

Хок неохотно кивнул. Они быстро покинули склад и зашагали по коридору. Встречным хватало одного взгляда на их решительные лица, чтобы поспешно убраться с дороги. Картотека в данный момент наслаждалась периодом наибольшей организованности, благодаря недавно заведшемуся там полтергейсту. Невидимый дух имел пунктик на тему порядка, и отныне все лежало на местах. Порядок этот не отличался особой логичностью или удобством, но, по общему мнению, нечто всегда лучше, чем ничего. Делалось все возможное, чтобы «барабашка» чувствовал себя как дома. Однако ответственный бюрократ, некто Отто Гриффит, длинный костлявый субъект с пришибленным лицом, по-прежнему рассматривал Картотеку как свою личную территорию и защищал ее отчаянно и злобно.

— У вас ведь нет ордера? — потребовал он у едва вошедших Хока и Фишер. — Вы никогда не утруждаете себя соблюдением процедуры отчетности! Что ж, на сей раз командование Стражи — на моей стороне. Они сказали, что я не обязан ничего вам выдавать, если вы не представите мне должным образом заполненные бланки запроса. В трех экземплярах.

— У нас нет на это времени, — ответил Хок. — И ордера я тебе не дам.

Он кивнул Фишер, они подхватили переполненные лотки со входящими и исходящими документами и подбросили их в воздух. Бумаги разлетелись, словно перепуганные птицы, и неохотно осели, рассыпавшись по всему полу. Лицо Отто Гриффита сменило несколько интересных оттенков, и вид у него был такой, будто он вот-вот расплачется.

— Дикари! Варвары! — Он выкарабкался из-за конторки и принялся хватать разбросанные бумаги, прижимая их к груди, словно раненых возлюбленных.

Оставив его за этим занятием, Хок и Фишер направились к рядам высоченных дубовых стеллажей. Извлечение информации по избранным объектам проходило замечательно быстро, и вскоре все необходимые сведения о местонахождении, приметах и средствах защиты намеченных клиентов были у них на руках. Они весело помахали Отто на прощание, а он ответил им таким подробным и совершенно непристойным проклятием, каких человеку его воспитания и положения и знать-то не положено.

По выходе из Картотеки Хоку и Фишер пришлось неожиданно затормозить. Дорогу им преградила дюжина вооруженных стражей с мечами наголо. Повисла длинная напряженная пауза, во время которой обе стороны тщательно изучали друг друга, оценивая ситуацию. Наконец один из констеблей объяснил, очень вежливо и с едва заметной неловкостью, что дневной майор очень бы хотел переговорить с капитанами Хоком и Фишер. У себя в кабинете, прямо сейчас. Если это их не слишком затруднит.

— А если затруднит? — поинтересовалась Фишер.

— Он все равно хочет вас видеть, — ответил констебль. На верхней губе у него проступил пот, но меч в руке не дрогнул. — Нам велено проводить вас туда и проследить, чтобы вы не потерялись по дороге.

— Какая предупредительность со стороны майора, — пробурчал Хок.

Супруги переглянулись. Им ничего не стоило убрать с дороги эту дюжину стражей, но они не хотели этого делать. Констебли просто выполняли свою работу. Поэтому капитаны спокойно кивнули, убрали руки с оружия и заявили, что будут счастливы проводить стражей в кабинет дневного майора. На лицах констеблей отразилось крайнее облегчение, но мечи они так и не вложили в ножны.