Саксон оглянулся и, не заметив никого в глубине коридора, пнул стражника в пах. Гвардеец пошатнулся, раскрыл рот, судорожно хватая воздух, глаза его почти вылезли из орбит. Вульф подержал его немного за горло, а потом осторожно уложил бесчувственное тело на пол. Теперь все зависело от быстроты. В любую минуту в коридоре мог появиться заблудившийся слуга. Сменив белый плащ носильщика на мундир гвардейца, Саксон запихнул незадачливого стража в огромный посудный шкаф и оставил дверь приоткрытой, чтобы тот не задохнулся. Мундир немилосердно жал и резал в самых неудобных местах, и Вульф со злостью пнул гвардейца, оказавшегося столь неподходящих размеров. Пожалев об отсутствии зеркала, Саксон вылез из шкафа и нос к носу столкнулся с пробегающим мимо слугой. Тот на секунду застыл, а затем растерянно посмотрел ему в лицо.

— Простите, — забормотал лакей, — не сердитесь за глупый вопрос… Но что вы делали в шкафу?

— Секрет, — сурово произнес Вульф, прикрывая дверь, — государственная тайна. А тебе не следует совать нос в такие дела.

Слуга предпочел убраться прочь и заняться своими прямыми обязанностями. Саксон ухмыльнулся, глядя ему в спину. По опыту он знал, что люди поверят в самую невероятную чушь, если произнести ее с важным выражением лица.

Вульф потрогал костяной медальон, висевший у него на шее и снятый им с бесчувственного гвардейца. Вероятно, это талисман, позволяющий продвигаться в пронизанном магией дворце. Если так, теперь Саксон мог ходить, где только вздумается. Конечно, если он ошибается, риск попасть в дурацкое положение велик. Вульф пожал плечами: что ж, придется выпутываться, не впервой.

И Саксон хозяйской походкой отправился в странствие по бесконечным залам и коридорам дворца, небрежно кивая всем встречным. Те машинально отвечали на приветствие, будучи уверенными, что у гвардейца есть весьма веские основания находиться здесь. Вульф беспечно улыбался и вертел головой по сторонам. Куда ни кинь взгляд, везде обстановка поражала роскошью и изяществом: толстые пушистые ковры, изысканная старинная мебель, великолепные гобелены, огромные, просторные помещения. Саксон вспомнил целые семьи, ютящиеся в крохотных комнатушках, и неистовая ярость вспыхнула с новой силой.

Ему надо найти Королей, посмотреть на их лица, заглянуть им в глаза. Нужно же знать тех, кого ты собираешься уничтожить. Месть теряет сладость, если обрушивается не на живых людей, а на безликие незнакомые фигуры.

Саксон вышел из бокового коридора и оказался в просторном сверкающем зале. Мимо пробегали по своим делам разодетые лакеи. Вульф заколебался, не зная, куда направиться. Старинное правило гласило: если сомневаешься — направо или налево — иди прямо. Вульф властно ухватил за рукав спешащего слугу.

— Эй, ты! Где сейчас Короли?

— На четвертом этаже, в Главной Палате, братец. Во всяком случае, были там два часа назад.

В голосе слуги явно звучало пренебрежение, и Саксон нахмурился.

— А откуда ты знаешь, что я не убийца? Ты всегда сообщаешь важнейшие сведения первому встречному, которому вздумается с тобой заговорить? Встряхнись, лакей! Будь бдителен! Всюду могут подстерегать враги.

И, не глядя на оторопевшего и сконфуженного слугу, Вульф твердой походкой направился к лестнице. Кивнув стоящим на страже гвардейцам, он стал подниматься по ступенькам, как вдруг впереди вырос гвардейский офицер. Последний уставился на Вульфа, и Саксон, с опозданием сообразив, отдал честь. На лице офицера появилось недовольное выражение.

— О чем ты думал, заступая на пост в таком виде? Мундир весь измят, бляхи не вычищены. А уж честь ты отдаешь, как курица лапой. Твое имя и подразделение?

О черт, — мелькнуло в голове Саксона, — мне это совершенно ни к чему. Абсолютно ни к чему».

— Мне необходимо кое-что сообщить вам, — прошептал он на ухо офицеру, увлекая его в укромный уголок. Там, укрывшись за колоннами от постороннего взгляда, Саксон стукнул офицера по лбу и быстро потащил обмякшее тело через весь зал в боковой коридор.

— Пить надо меньше, — объяснил Вульф какому-то гостю, перехватив недоумевающий взгляд последнего. Гость кивнул и отправился дальше. Саксон подождал, пока коридор не опустеет, а затем высадил ногой дверь неприметной кладовки. Бросив офицера на груду старого тряпья, он некоторое время постоял в раздумье, не облачиться ли в новый мундир, но, поразмыслив, отказался от соблазна. Офицеров мало и их лучше знают в лицо.

Выйдя из кладовки, Саксон опять заторопился в зал, но снова налетел на офицера. На этот раз Вульф вовремя отдал честь.

— Эй, солдат, я ищу майора Тьернана. Ты его не видел?

— Никак нет, с майором я не встречался целый день.

— Что ты болтаешь? Речь идет о твоем командире. Назови-ка мне имя и подразделение!

«О черт!»

— Если вы соблаговолите последовать за мной, то, уверен, скоро увидите майора.

Вернувшись в боковой коридор, Саксон присоединил еще одного офицера к майору Тьернану и направился к лестнице, поклявшись избегать в дальнейшем подобных встреч. Вульф почти пробежал через зал, всем своим видом давая понять, что торопится по крайне важному делу. Неприятностей в ближайшее время можно не опасаться. Гвардеец и оба офицера очнутся не раньше, чем через час. Вполне достаточно времени для того, чтобы отомстить и скрыться.

Главная Палата была наполнена шумной нарядной толпой. На возвышении в дальнем конце зала стояли два трона, на которых восседали Короли, окруженные подобострастной свитой и телохранителями. Любой убийца оказался бы растерзанным задолго до того, как добрался до цели. Из стороны в сторону прогуливались военные и дипломаты; «денежные мешки» и придворные жадно озирались, надеясь завести выгодные знакомства. В зале стоял постоянный гул множества голосов. Никто не обратил внимания на вошедшего Саксона. Он встал у дверей неподалеку от буфетной стойки и окинул зал взглядом.

Некоторое время Вульф рассматривал обоих Королей, но не нашел в них ничего примечательного. Сними с них короны и горностаевые мантии — и среди толпы эти двое моментально бы затерялись. Однако в данный момент они являлись воплощением двух могущественных государств, и удар, нанесенный здесь, отзовется по всему свету. Но даже важнее Королей для Саксона был Мирный Договор, лежащий на стеклянном столике между тронами: на каждой стороне столика по экземпляру. Два пергаментных листа, исписанные каллиграфическим почерком и ожидающие лишь подписания, чтоб обрести силу закона.

Всем телом Вульф ощутил кожаный футляр у левого бедра. Внутри его лежали аккуратно свернутые два листа пергамента. С пяти шагов самый зоркий глаз не отличил бы их от Договора. Если всмотреться повнимательней, подделка вышла бы наружу. Но кому придет в голову читать текст, давно выученный всеми наизусть. По крайней мере, сейчас. А потом будет слишком поздно.

Саксон старательно обдумал свой первый акт мщения. Единственный способ нанести властям непоправимый вред — выставить их на посмешище. Его листы, спрятанные в футляре, также покрыты каллиграфической вязью и закляты одним из старых друзей Саксона. Вульф мог надеяться, что никто не станет всматриваться в строчки чересчур внимательно. Заклятие из-за своей незначительности не представляло опасности и не улавливалось защитными чарами дворца, а через несколько часов и вовсе рассеивалось. Но за это время оба Короля успеют поставить свои подписи. Они подпишут документ, объявляющий власть в обоих Королевствах продажной, некомпетентной, возглавляемой негодяями без чести и совести. Саксон сочинил текст сам и гордился им, как поэт гордится литературным шедевром, вышедшим из-под его пера.

Скоро здесь, на глазах у публики, произойдет торжественный акт подписания. И через два-три дня Аутремер и Нижние Королевства содрогнутся от хохота. Чем больше власти приложат сил, чтоб замять скандал, тем больше народу прочитает памфлеты, излагающие текст предложенного договора, или же его копии. Так совершится первая часть мести. Поднимется шквал насмешек, шуток, уличных песенок. Государство прекрасно умеет бороться против заговоров и бунтов, но оно окажется бессильным перед убийственной мощью всеобщего осмеяния. Трудно сохранить сознание собственной важности, когда одним своим появлением вызываешь презрительную улыбку. А власть, ставшая предметом шуток, перестает внушать страх. На лице Саксона блуждала злорадная усмешка. Послезавтра Короли и оба парламента проведут беспокойный денек.