Мой демарш против несправедливости в семье ничего не дал — я смирилась с существованием сестренки и даже полюбила это маленькое исчадие ада дубль два.
Школу я закончила с золотой медалью, институт с красным дипломом. Чего у меня было не отнять — учиться я любила всегда. Каждая новая книга, каждый новый открытый учебник и новый предмет погружали в таинственный мир неизведанного и притягательного. Это не мешало мне каждый семестр встречаться с новым парнем, отрываться с подружками на дискотеках, регулярно влюбляться и так же регулярно расставаться.
Замуж я вышла на пятом курсе за однокурсника. Все подруги выходили, и я «за компанию». Казалось, даже была та самая «большая любовь»… Саша был умен, воспитан, говорил красивые комплименты, дарил подарки и носил меня на руках, что моему себялюбивому существу было ну очень приятно. Правда поносил-поносил и перестал где-то на третьем году семейной жизни, но это уже другая история. Дальше пошла обычная рутина.
За семь лет брака я приобрела огромный опыт копания в интернете в поисках изысканных кулинарных шедевров, красивых интерьеров, духовного самосовершенствования — как не надоесть мужу и всегда быть желанной в постели. Я научилась отлично готовить, наконец закончила курсы кройки и шитья (так как жена должна уметь и иголку в руках держать, не только поварешку) накладывать потрясный макияж, вкалывала на тренажерах совершенствуя фигуру, ходила по салонам красоты, вообще делала все, чтобы быть достойной… Шла по проторенному тысячами женщин пути среднестатистической жены. Брак, это прежде всего тяжелый труд, трудиться из нас никто не желал и закономерно через семь лет я обнаружила, что не одна у мужа. Наверное, это было логичным выводом из той рутины и однообразия, которые поглотили нашу семью, но если честно, была рада, что появился повод разбежаться. Детей у нас не было — как то не сложилось, уважения и понимания тоже, я думала и не могла вспомнить, когда мы последний раз были вместе, просто разговаривали, целовались. гуляли. Помада на рубашках, вечерние совещания, поздние смс — все слилось в единый клубок ошибок и вранья. В общем и целом девушка я решительная и ровно на свое тридцатилетие, через месяц после окончательного разговора с Сашей по душам, оказалась свободна от брачных уз. И тут началось самое интересное. Вдруг, только после развода я начала понимать, что жизнь в одиночестве бессмысленна и пуста, цели в ней я не вижу и что делать — не представляю. Отыгрывать назад было поздно, да и как то не эстетично. Родителей напрягать со своей депрессией в 30 лет бессовестно, особенно помня, что я им устраивала в переходном возрасте. Осталась я один на один со своими проблемами и разбираться пришлось с ними самой.
Вспоминая, я удивлялась, что большинство событий мне сейчас представляются как размыто и поверхностно. Эмоции не терзали душу, даже воспоминания о родителях были хоть и с примесью тоски, но не болезненной и непереносимой. Все-таки нахождение в том распределительном центре забрало у меня часть воспоминаний вместе с чувствительностью и эмоциональной окраской.
А ведь они правы. я нейтральная. я ни разу в жизни не сделала действительно хорошего бескорыстного поступка. Нет, я ни кого не убила, не воровала, не лгала (ну если так, по мелочи), не предавала, не изменяла мужу, я плыла по течению всю жизнь. ни злых, ни добрых поступков в моем активе нет. Когда Светка попросила пару дней посидеть с ее больной матерью, у нее был завал на работе — я отказалась (не люблю болезни и больных людей), с сестрой я сидела только по слезной просьбе родителей, а не по велению сердца. На работе сторонилась близких отношений, не нужны мне душещипательные дружеские посиделки и копания в эмоциях — я сама по себе. Просьбы подруг игнорировала, ссылаясь на занятость на работе, после первой же серьезной проблемы в семейной жизни — сбежала от трудностей, самым простым выходом казался развод.
Кстати после него и начался самый тяжелый период в жизни — денег не хватало, работать я за время супружества отвыкла, а тратить наоборот. Пришлось снимать квартиру (не поеду же я к родителям под крыло — не солидно и гордость не позволяла в 30 то лет), на еду денег уже не оставалось. про элитную косметику и фитнесс клубы пришлось забыть. Зато после этого годичного периода «бедности» я научилась бережному отношению к заработанному. И потом, уже когда денег стало больше, я как хомячок прятала по углам заначки и копила в банке на черные дни. Сейчас я понимаю, что эти трудности заставляли меняться, подстраиваться под обстоятельства, закаляли характер, по капле выплавляли из меня эгоизм и себялюбие. Подруги помогали, как могли — водили на эзотерические лекции, подсовывали психологическую литературу, пытались знакомить с одинокими мужчинами… На мужчин смотреть не могла, зато остальное, думаю, сделало свое дело. Работу я нашла отличную. Такого трудоголика, как я после развода надо было еще поискать. По 12 часов в сутки каждый день, чтобы не возвращаться домой в съемную квартиру — легко! Выйти поработать на выходные — с радостью! На праздники посидеть с отчетом — конечно! Не удивительно, что начальство меня берегло и ценило. И, наконец, через год с небольшим, я очнулась, прислушалась к себе и обрадовалась — от депрессии ничего не осталось, боли больше нет, и время действительно лучший лекарь. На работе ко мне подкатывал уже несколько месяцев зам директора… Тоже в разводе, симпатичный около 30-летний мужчина. Пора было заняться личной жизнью… Пару свиданий в кафе, один поход в театр… на том, к сожалению мой новый роман и прекратился… Девчонки подарили путевку…
Как я оказалась на том самолете… действительно случайно. До окончания путевки оставалось пару дней, когда по скайпу со мной связался мой шеф. Лидок сломала ногу, у Семена Ивановича теща попала в больницу, остался один учитель математики на весь лицей — и это я. Только я могла спасти нашу знаменитую школу от позора. Я сама была не против улететь по-раньше. Отдыхать одной — скучное занятие… В аэропорту свободных мест на ближайшие рейсы в Москву не было и я попыталась найти обходной маршрут. Только сейчас я понимаю, что сотни «нет», сказанные мне в тот вечер персоналом аэропорта, всеми этими менеджерами, кассирами, администраторами должны были меня остановить, дать поразмыслить, успокоиться и подождать. Но нет… В этот раз мое упрямство зашкаливало. Я нашла таки рейс, число случайно, подслушав разговор в туалете, девушка сказала, что сдала билет, так как отравилась и ее рвет уже несколько часов, а до вылета 30 минут. Правда рейс был не прямой, до Анкары. Но там, я знаю, летают до Москвы гораздо чаще, и я улечу без проблем. Я запомнила рейс и понеслась к кассе. Естественно никто билет мне продавать не собирался, уже началась посадка, но не на ту нарвались. За десять минут я успела устроить грандиозный скандал, получить билет и сеть в самолет. Даже погордилась собой чуток…Слегка удивилась, что на борту не заметила ни единого ребенка вот пожалуй и все..
Пока я вспоминала, за окном опустилась ночь. Спать уже не хотелось совершенно, любопытство толкало к свершениям. Для начала, я хотела увидеть как я выгляжу. Я во общем то была не против любого облика, главное, чтоб не сморщенной старухи или инвалида.
Значит нужно поискать зеркало. Едва я поднялась с постели, Эмма встрепенулась. «Деточка, ты проснулась? Радость то какая, милая, у тебя ничего не болит?»…. Словесный поток излияний о моем здоровье можно было только прервать радикальным методом. «Няня (надеюсь правильно назвала), подведи ка меня к зеркалу, мама сказала, что я плохо выгляжу», — захныкала я.
Зеркал оказалось в комнате много, даже слишком. Комната представляла собой скромненький такой будуар гламурной блондинки этак 5 на 5 метров. Два огромных окна, монументальная кровать с пологом, преобладающий цвет — белый и розовый, везде разбросаны подушки, на полу пушистый белый ковер, вышитые цветочные узоры на стенах, обтянутых бледно-розовым шелком и зеркала, много зеркал — по паре штук на каждой стене, еще и расставлены по будуарным столикам. Я сползла с кровати, чуть не грохнулась, запутавшись в длинном подоле ночной рубашки, подошла к ближайшему. «Твою мать!» Думаю, Эмма не поняла, что это было за ругательство, поняла только что я в шоке. поэтому тут же стала причитать «Ничего, Эльви, милая, завтра ты станешь как прежде, мы еще раз позовем доктора, он подправит царапинки, что остались, поспишь, отдохнешь, примешь ванну… и прочее прочее…» я уже ее не слушала, я смотрела на девушку в розовой ночной рубашке, отражающуюся в зеркале и тихо млела. На меня из зеркала смотрела кукла Барби в полный рост, этакий золотоволосый ангелочек. Такие же, как у маман прекрасные длинные волосы, изящный носик, тоненькие, кокетливо изогнутые брови, пушистые густые ресницы, большие голубые глаза на фарфоровом личике. Только детская припухлость щек и губ отличает от более зрелой и совершенной красоты матери. Изящная фигурка молодой девушки, только-только вошедшей в женскую пору. Я подняла руку, девушка в зеркале сделала тоже самое. В общем если бы я знала, что это зеркало, подумала, что я смотрю на нарисованную картинку, потому как по мне, слишком она была нереальна и воздушна. На вид лет 17–18. Может меньше, так из глаз девушки на меня смотрела опытная, умудренная жизнью женщина. И это слегка прибавляло годков. Еще один минус, отметила я — актерский талант отсутствует напрочь, проверено путем многочисленных театральных капустников в школе и институте. Нужно срочно научиться прятать взгляд, слишком он уж взрослый. Пока я говорила мало, смотрела в глаза другим и того меньше, и все сквозь полуопущенные веки. Но что будет дальше? Смотреть в пол лет десять? Да, и где она увидела царапинки? По мне, хоть сейчас на подиум… Трудно будет с такой внешностью заставить относиться к себе серьезно. А что, в принципе, это мне даже на руку — пусть все видят рафинированную наивную куколку. так что мои будущие промахи и неудачи (в виду отсутствия знаний в этом мире) спишем на блондинистую глупость.