Тереза повторила указания.

— Хорошо. Теперь вы, Рауль. Возможно, нам больше не представится случая поговорить. Делайте, как я сказал. Вы играете роль испуганной, но покорной чужой воле девушки, соблюдающей обет молчания. Я не могу вам сказать, что произойдет во время церемонии. Мне не удалось убедить мистера Херрингтона рассказать побольше. Старайтесь подражать действиям других. Если вас опознают, вмешаюсь я. Возможно, вам придется увидеть и услышать такое, что удивит и рассердит вас. Но как бы по-скотски ни вели себя эти люди, держите себя в руках. Вы слыхали об Авгиевых конюшнях?

— Нет, мсье.

— Они смердели, но их вычистили, и это назвали геройским подвигом… Итак, в комнате мисс Тейлор вы найдете черную рясу. Если она ничем не отличается от той, что сейчас на вас, нет смысла переодеваться. Не думаю, что надо влезать в ее туфли, но, если там приготовлена какая-нибудь другая одежда — перчатки, например, — обязательно наденьте. И вот еще что. В комнате мисс Тейлор могут быть сигареты. Не курите их. Если во время церемонии будут предложены сигареты, притворитесь, что курите. Вот так. — Аллейн выпятил губы, словно собираясь засвистеть, сунул сигарету между ними и с шумом втянул воздух. — В сигаретах будет наркотик, его вдыхают вместе с дымом. Прикройте большим пальцем конец сигареты и вы будете в безопасности. Вот и все. От вас очень многое зависит, Рауль. Немало девушек до мисс Тейлор гостило у мистера Оберона. Думаю, он относится к самой худшей категории негодяев. Господин комиссар и я будем вам многим обязаны.

Рауль внимательно слушал, покачиваясь на высоких каблуках и выглядывая из-под черного капюшона.

— Мсье инсиектор-аншеф, — сказал он, — в армии многому учишься, в том числе подчиняться командирам. В вас я признал командира и буду служить вам верой и правдой.

Аллейн был сильно смущен и немало растроган ответом Рауля.

— Спасибо, — сказал он. — Значит, мы оба постараемся сделать все, что в наших силах. Но не пора ли приниматься за дело? Тереза, ступайте как можно тише, пока кого-нибудь не встретите, а потом действуйте смело. Вперед!

— Мужайся, любимая. Мужайся и смекай.

Тереза одарила Рауля пылким взглядом, открыла дверь, оглядела коридор и, взяв свечу, вышла. Аллейн, опираясь на трость, последовал за ней. Рауль, постукивая каблуками и мелко семеня, замыкал шествие.

В роквильской гостинице Трой рассеянно расставляла фигурки вокруг яслей и размышляла о неудачном исходе ее беседы с Джинни и Робином. В ее ушах звучал отчаянный голос Джинни: «Я не хочу, я не хочу, но я должна! Я дала клятву! Случится что-то ужасное, если я не вернусь!»

— На самом деле ты не веришь тому, что говоришь, — возразил Робин.

Тогда Джинни выкрикнула: «Ты тоже поклялся! И ты не захотел рассказывать. Если мы оба не верим, то почему тогда молчим?» Внезапно с безоглядностью ребенка она обняла Трой.

— Если бы вы могли помочь, — пробормотала она, — но вы не можете. Не можете!

И она выбежала из комнаты, словно напуганное животное. Робин, ковыляя, бросился за ней. У порога он обернулся.

— Все в порядке, — сказал он. — Миссис Аллейн, все в порядке. Она туда не вернется.

В гостиной, где они сидели за бокалами вина, лежала аккуратная стопка иллюстрированных журналов. Трой невольно взялась их перелистывать. Фотографии курортников и гонщиков сменяли друг друга под ее рассеянным взглядом. Платья от Диора и платья от Фат, принц Абу Хан во главе конной королевской процессии, новый балет в Мариинском… И вдруг: «Гости замка Серебряной Козы. Справа налево: хозяин замка мистер Оберон, мадемуазель Имоджин Тейлор, мистер Карбэри Гленд, доктор Баради, мистер Робин Херрингтон и достопочтенная Гризел Локк». Взгляд Трой замер, а потом впился в фотографию. Снимок, сделанный в саду на крыше, был достаточно четким. Трой узнала всех, за исключением Гризел Локк.

С фотографии глядела невысокая, худая женщина. Трой была уверена, что никогда прежде не встречала ее.

Робин вел машину по ухабистой гористой дороге. Сидевшая рядом Джинни лихорадочно теребила его:

— Ты уверен, что это кратчайшей путь? Уже без четверти восемь! Робин, ты уверен?

«Бак был полон на три четверти, — подумал Робин. — Долго еще будет выливаться бензин?»

— У нас уйма времени, — сказал он, — я абсолютно уверен.

На следующем повороте мотор сначала забарахлил, а потом заглох. Робин нажал на тормоза.

Глядя на помертвевшее лицо Джинни, он подумал: «Ну вот, приехали. Сейчас или никогда».

Дюпон, ожидавший на площадке подле замка Серебряной Козы, посмотрел на часы. Было без четверти восемь. Он вздохнул и поежился, поднимая воротник пальто. Ему предстояло долгое бдение.

Свеча Терезы плыла впереди, описывая прерывистую и ломаную кривую. То она исчезала за углом, то опускалась или поднималась, когда Тереза шла по ступеням, то замирала, когда Тереза останавливалась, чтобы прислушаться. Вскоре они оказались на знакомой территории. Впереди, слева, была операционная, напротив — комната, где мисс Трубоди готовили к операции. Ближе, справа, на ковре лежала тонкая полоска света, за ней находилась комната доктора Баради. Казалось, что рука Терезы засветилась, когда девушка прикрыла ею пламя. Впереди, в конце коридора, виднелась кожаная занавеска, подсвечиваемая с другой стороны.

Тереза миновала комнату Баради. Когда мужчины поравнялись с нею, Аллейн предостерегающе поднял руку, подкрался на цыпочках и приложил ухо к двери. За нею, словно заблудшие души, беседовали на родном языке Баради и его слуга.

Аллейн и Рауль пошли дальше. Тереза уже стояла у портьеры. Они увидели, как она подняла ее, за портьерой мелькнул треугольник света. Свеча опустилась к полу, а затем вместе с Терезой и ее тенью исчезла за занавеской.

«Умница, — подумал Аллейн. — Не забыла про кольца».

Он быстро пошел вперед. Ему хватило роста, чтобы дотянуться до колец и, прижав их к перекладине, отогнуть портьеру, чтобы дать Раулю пройти.

Рауль, вошел в большой холл, где на столе все еще горел канделябр. Аллейн все еще держал портьеру, когда Тереза высморкалась.

Аллейн метнулся обратно за портьеру, оставив себе щелку, чтобы подглядывать. Он увидел, как Рауль, поколебавшись, двинулся вперед, оставив канделябр позади. Из прихожей появилась фигура в белой рясе, смотревшаяся двойником Аллейна. Он увидел, как черная и белая рясы сблизились. Из-под белого капюшона торчала рыжая бородка Карбэри Гленда. Аллейн услышал, как он пробормотал:

— Слава богу, вы вернулись! Он прямо-таки на стенку лез. Что случилось?

Черный куколь слегка пошевелился из стороны в сторону. Голова была опущена.

— Ну конечно! — язвительно произнес Гленд. — Строго блюдете правила. Да уж, строгость вам не помешает!

Белая фигура прошла к лестнице в конце холла и исчезла.

Рауль двинулся в прихожую, Аллейн вышел из-за портьеры и последовал за ним. Оказавшись в прихожей, Аллейн направился к резному сундуку, стоявшему у задней стены. Именно туда слуга-египтянин положил ключ от кованой двери. Аллейн нашел ключ и, просунув руку сквозь прутья решетки, отбросил ключ как можно дальше в наружный проход.

Из прихожей вниз вела лестница. Свечу Терезы теперь почти не было видно, но она отбрасывала движущуюся тень на стену. За ней плыла тень Рауля. Аллейн шел следом, но они двигались быстрее, чем он, и ему приходилось пробираться на ощупь почти впотьмах. Одолев три лестничных пролета, он оказался на площадке. Дверь, которую он заметил в предыдущее посещение, была приоткрыта, за ней находилась спальня. Перед зеркалом горела свеча. Видимо, это и была комната Робина Херршптона. Аллейн вошел. Изнутри на дверной ручке висело объявление: «Час медитации. Прошу не беспокоить». Аллейн вывесил объявление снаружи и закрыл дверь.

Запах и убранство комнаты свидетельствовали о роскоши так же, как и все остальные помещения замка Серебряной Козы. Аллейн увидел приготовленное облачение — белую рясу, шелковые шорты и рубашку, а также пару белых сандалий — и быстро переоделся. На столе у кровати стояла серебряная коробка, пепельница, изящная зажигалка и казавшееся здесь неуместным большое, накрытое крышкой блюдо. Аллейн заглянул под крышку и обнаружил разнообразные аппетитные закуски и пряности. В ящике лежало три сигареты, длинные, тонкие, соломенного цвета. Он взял одну, понюхал, разломил и положил половинки в свой портсигар. Вторую сигарету он зажег от свечи и подождал, пока она не сгорела, то и дело поднося ее к пламени. Пепел он собрал в пепельницу.