Вернув мне паспорт, они вышли, хлопнув дверью и ругаясь.

Тут же в комнату вошла моя квартирная хозяйка.

- Перед домом стояли еще двое полицейских. Они уже уехали, но выглядели очень сердитыми.

Около полудня я обратился к начальнику политического отдела полиции господину Бенде, чтобы пожаловаться на грубое обращение со стороны его сотрудников.

- Зачем было посылать машину с четырьмя вооруженными полицейскими? - спросил я его. - Вы же прекрасно меня знаете.

Бенда посмотрел на меня с удивлением.

- Вы, вероятно, ошибаетесь, - сказал он. - У нас нет машины.

Вскоре он позвонил мне.

- Пожалуйста, немедленно приезжайте, - сказал он, - и возьмите с собой вашу квартирную хозяйку. Мы хотим допросить ее. Полиция не отдавала никаких распоряжений относительно вас.

Моя хозяйка оказалась очень говорливой. На своем родном языке она болтала без умолку.

От нее мы узнали номер машины, подъехавшей к дому - ПА, белые буквы были написаны на черном фоне. Чешские же номера выглядели иначе - черные буквы на белом фоне. Это доказывало, что машина приехала из Германии, скорее всего из Мюнхена.

- Конечно! - воскликнула эта замечательная женщина, которой это разоблачение открыло новые горизонты для красноречия. - Мужчины, стоявшие снаружи, говорили по-немецки, а когда двое других мужчин вышли из дома, они бросили на землю большой кусок ваты и с яростью растоптали его. Он него шел такой странный запах... Я даже представить себе не могу, что это было.

При осмотре места происшествия кусок ваты был обнаружен, однако запах за это время испарился.

Очевидно, гестапо пыталось похитить меня. По-видимому, приказ «взять его живым» все еще действовал.

Более того, гестапо вполне могло добиться своей цели, если бы оно послало эсэсовцев из Мюнхена, которые без труда опознали бы меня. Но Гиммлер, на мое счастье, поручил эту работу четырем судетским немцам. Те, несомненно, отлично говорили по-чешски, но они не знали меня в лицо! Я спасся благодаря отличному качеству моего фальшивого паспорта и легковерности этих лжеполицейских.

Власти Праги были сильно возмущены этой наглой провокацией со стороны Германии. Вследствие этого я оказался под особой защитой политического отдела полиции и следственного департамента. Беззаботная атмосфера, которая до сих пор царила в этой счастливой стране, стала меняться. К сожалению, меры безопасности не распространились на провинцию; иначе можно было бы предотвратить возмутительное убийство моего друга инженера Рудольфа Формиса. Долгое время я жил спокойно, и мой дорогой друг Генрих Гиммлер понял, что добраться до меня будет непросто. Но щупальца гестапо все ближе и ближе подбирались ко мне.

В начале марта 1934 года пражское юридическое общество пригласило меня прочитать лекцию о национал-социализме. Выступление имело шумный успех. На следующий день ко мне пришел изящно одетый, высокий, светловолосый англичанин. Он представился мистером Франком. С ним был еврейский бизнесмен по имени Поллак, которого Франк представил как своего будущего зятя.

Франк, который говорил по-немецки с сильным английским акцентом, сообщил мне, что является представителем американского антинацистского тайного общества, которое очень интересуется моей работой.

- Мне даны инструкции, - сказал он, - приобрести пять тысяч копий вашего еженедельника и оказать содействие в их распространении в Германии. Я плачу вам наличными вперед столько, сколько вы сочтете нужным.

- Это очень мило с вашей стороны, мистер Франк, - ответил я, - но мы не испытываем необходимости в помощниках.

Но от мистера Франка было не так-то легко отделаться.

- Хорошо, - сказал он, - если вы не хотите принять мою помощь в распространении газеты, я все разно готов оплатить ваши расходы на три месяца вперед.

Это предложение я принял, тем более что Франк показал мне настоящий британский паспорт, а его «еврейский зять» представился мне достаточной гарантией.

Через три месяца мистер Франк появился вновь. Он выразил глубокое удовлетворение нашим сотрудничеством и пригласил меня срочно поехать с ним в Париж.

- Мой американский патрон очень хочет встретиться с вами, - сказал он, - но не может сейчас приехать в Прагу. Но в начале июня он будет в Париже. Не могли бы вы поехать туда со мной?

Я навел справки в полиции. Ничего подозрительного о Франке и Поллаке известно не было.

Ссылаясь на текущие дела, я отказался ехать в Париж в его компании, но приглашение тем не менее принял и пообещал приехать на встречу.

Однако обстоятельства вынудили меня отложить путешествие на несколько дней, и я смог приехать в Париж только пятнадцатого июня. Я сообщил Франку о задержке, не указав, когда точно я прибуду.

- Какая неудача! - воскликнул мистер Франк, когда увидел меня в Париже.

- Моему патрону пришлось уехать в Саар. Он ведет переговоры с Конрадом Гейденом, который не может приехать сюда, и ждет вас 21 июня в Саарбрюкене.

Это показалось мне не слишком правдоподобным, но, с другой стороны, почему бы лидеру американской антинацистской лиги не встретиться со столь известным писателем-антинацистом, как Конрад Гейден?

- Мы должны вместе поехать туда двадцатого, - торопливо добавил Франк.

- Благодарю вас, у меня дела в провинции, но двадцать первого я приеду туда.

У меня не было желания путешествовать с этим подозрительным человеком, и я хотел, прежде всего, поговорить с Конрадом Гейденом до того, как вновь увижусь с Франком. У меня хватило ума не говорить Франку, что я знаком с Гейденом и знаю, что он сейчас в Саарбрюкене.

21 июня я приехал в Саарбрюкен, столицу тогда еще независимой земли Саар. Конрад Гейден пришел на вокзал, чтобы встретить меня.

- Штрассер, - сказал он после того, как мы обменялись дружескими приветствиями, - твое письмо было для меня полной неожиданностью, я ничего не мог понять. Я не знаю ни Франка, ни его патрона. Будь осторожен.

- Конечно, но я хочу до конца разобраться в этом деле.

Мужчины в гражданской одежде и в тяжелых немецких ботинках, с военной выправкой ходили вокруг отеля «Рейхшадлер». «Я узнал вас, мои дорогие чернорубашечники, но вы меня не поймаете», - сказал я себе.

Наконец прибыл мистер Франк.

- Пройдем в мой номер, мой дорогой друг, - сказал он. Не вынимая руку из кармана, где у меня был спрятан револьвер, я вошел в его ярко освещенный номер в отеле.

Мы начали обсуждать положение в Германии.

- Ситуация критическая, - сказал я. - Близится вторая революция.

- Еще до конца месяца нас ждет большая неожиданность, - заметил Франк. - В Германии скоро будет резня, подобно которой еще не видел мир.

- Неужели, мистер Франк? - ответил я. - Это ваш патрон сообщил вам об этом?

Мистер Франк выглядел растерянным.

- Он еще не пришел. А пока я могу вам что-нибудь предложить? Винца или бокал шампанского?

- Нет, спасибо, мистер Франк, - сказал я, улыбаясь. - Если только я пойму, что вы - агент гестапо, и если меня не испугают возможные осложнения с британским посольством, я пристрелю вас на этом самом месте.

Мистер Франк сильно побледнел.

- Господин Штрассер, - сказал он, - ваше чувство юмора слишком сильно отличается от английского.

Наступило короткое молчание.

- Вы разрешите мне выйти ненадолго и позвонить? - спросил он.

Он отсутствовал несколько минут, а когда возвратился, то выглядел взволнованным.

- Он еще не вернулся, но скоро будет. Мне очень неловко, что вам приходится столько ждать.

К этому моменту я уже все понял. Если бы Франк был не завербованным гестапо англичанином, он бы ударил меня или, по крайней мере, был бы очень возмущен тем обвинением, которое я бросил ему в лицо. Но передо мной - агент гестапо, получивший инструкции «взять меня живым». Он просто ждал своих сообщников. Идея гестаповцев состояла в том, чтобы под видом дружеской вечеринки напоить меня, а затем посадить в машину и переправить через немецкую границу.