К нашим чемоданам слетелась целая толпа носильщиков.

— Чертовски жарко, — сказал Гленн. — Идем же, Триана, идем внутрь.

Я стояла как примороженная.

— Почему бы и нет, дорогая?

Я смотрела на окно, то самое окно, которое я видела во сне, когда впервые появился Стефан, и я знала, что если выгляну из этого окна, то увижу пляж и волны, сейчас это были маленькие волны, но скоро они вырастут и появится та самая пена. Все как во сне, без преувеличений.

Да, таких огромных бухт или заливов я никогда не видела, даже Сан-Франциско нельзя было сравнить с этим местом по красоте и масштабу.

Нас провели внутрь отеля. Войдя в лифт, я закрыла глаза. Почувствовала его рядом с собой, почувствовала его руку.

— Итак? Почему именно здесь? — прошептала я. — Чем это место лучше других?

— Друзья, моя дорогая.

— Триана, прекрати разговаривать сама с собой, — сказал Мартин, — а то все решат, что ты действительно не в себе.

— Какое это теперь имеет значение? — поинтересовалась Роз.

Мы разбрелись по номерам, нас проводили, направили, предложили холодные напитки, нас обласкали.

Я прошла в гостиную президентского люкса. Сразу направилась к маленькому квадратному окошку. Оно было мне знакомо. Я знала, как действует его щеколда, и распахнула окно.

— Друзья, Стефан? — переспросила я, стараясь говорить как можно тише, словно бормотала благодарственную молитву. — И кто же они такие, эти твои друзья, и почему здесь? Почему я видела все это, когда ты впервые пришел ко мне?

Ответа не последовало, в комнату ворвался лишь чистый морской бриз, запах которого ничто не способно перебить, ветер пронесся мимо меня, коснулся мебели, темного ковра, хлынув оттуда, где кончался огромный пляж и где лениво бродили темные фигурки, шагая то по песку, то по мелкому прибою. В небе висели тяжелые облака.

— Ты все мои сны знаешь, Стефан?

— Ты отобрала у меня скрипку, дорогая. Я не хочу причинять тебе боль, но я должен ее вернуть.

Остальные занимались багажом и разглядывали виды из своих окон; в гостиные потянулись тележки из обслуживания номеров.

Я подумала, что в жизни не вдыхала такой чистый чудесный воздух, я смотрела на воду, на крутую гранитную гору, поднимавшуюся на фоне голубого неба. Я смотрела на идеальную мерцающую линию горизонта.

Ко мне подошла Фелис, менеджер. Она указала на горы вдалеке. Начала перечислять названия. Внизу ревели автобусы, подъезжавшие к пляжу. Это не имело никакого значения. Так много людей было одето в просторную белую одежду с короткими рукавами, что казалось, будто это национальный наряд. Я видела представителей всех рас с разным цветом кожи. Откуда-то сзади доносилась тихая португальская песня.

— Не хотите, чтобы я взяла скрипку и…

— Нет, скрипка всегда остается при мне, — ответила я.

Он рассмеялся.

— Вы слышали? — спросила я у англичанки.

— Что слышала? Когда мы закроем окна, в комнате станет очень тихо. Вы будете приятно удивлены.

— Нет, я имела в виду голос, смех. Гленн тронул меня за локоть:

— Не думай об этих вещах.

— Мне очень жаль, — сказал чей-то голос.

Я повернулась и увидела темнокожую красивую женщину с волнистыми волосами и зелеными глазами, в которой смешалось несколько рас, создав невообразимую красоту. Она была высокая, с длинными распущенными по плечам волосами, как у Христа, руки обнажены, белозубая улыбка, губы подкрашены кроваво-красной помадой.

— Жаль?

— Мы не должны сейчас об этом говорить, — поспешно вмешалась Фелис.

— Газеты уже обо всем узнали, — сказала богиня с волнистыми волосами, сложив руки так, словно молила меня о прощении. — Мисс Беккер, это Рио. Люди здесь верят в духов и очень любят вашу музыку. В страну ввозятся тысячи ваших записей. Люди у нас глубоко религиозны и не хотят никому зла.

— Что проникло в газеты? — встревожился Мартин. — То, что она остановится в этом отеле? Что вы имели в виду?

— Нет, все и так знали, что вы поселитесь в этом отеле, — ответила высокая темнокожая женщина с зелеными глазами. — Я имела в виду печальную историю о вашем умершем ребенке, душу которого вы хотите здесь найти. Мисс Беккер…

Она протянула руку и крепко сомкнула пальцы на моей руке. Я почувствовала ее теплое прикосновение, но по мне пробежала ледяная дрожь, а когда я взглянула в ее глаза, то сразу ослабела. Все же во всем этом было нечто завораживающее. Завораживающее своим ужасом.

— Мисс Беккер, простите нас, но мы не сумели пресечь слухи. Мне очень жаль, что мы причиняем вам боль. Внизу уже собрались репортеры…

— Ну и что? Им придется уйти, — сказал Мартин. — Триана должна поспать. Мы летели сюда больше девяти часов. Ей нужен сон. Концерт назначен на завтрашний вечер, ей едва хватит времени на…

Я повернулась и взглянула на море. Потом с улыбкой обернулась к молодой женщине и взяла ее за руки.

— Вы религиозный народ, — сказала я. — Здесь смешались католическая, африканская и даже индийская религия, как я слышала. Как называются ритуалы, которые до сих пор практикуются в вашей стране? Никак не могу вспомнить.

— Макумба, Кандомбле…— Она пожала плечами, испытывая благодарность за мое прощение. Фелис, британка, стояла чуть поодаль, ей было явно не по себе.

Я была вынуждена признать, что, куда бы мы ни поехали, как бы мы ни веселились, кому-то непричастному всегда приходилось испытывать неловкость. Теперь этим человеком оказалась англичанка, испугавшаяся, что на меня посыпятся оскорбления, что было само по себе невозможно.

Так уж и невозможно? Ты действительно думаешь, что твоя дочь здесь?

— Это ты мне скажешь, — прошептала я. — Она не входит в число твоих друзей, даже не пытайся заставить меня думать так. — Я смотрела вниз и произносила это себе под нос.

Остальные удалились. Мартин проводил их.

— Так что мне сказать этим проклятым репортерам?

— Правду, — ответила я. — Старая подруга сообщила, что Лили возродилась в этом городе. — Я вновь повернулась к окну, подставив лицо блаженному ветру. — Господи, взгляни на это море, взгляни! Если Лили суждено было вернуться, во что я не верю, так почему не сюда? Кстати, ты слышишь их голоса? Я когда-нибудь тебе рассказывала о бразильских ребятишках, которых она любила? Они жили по соседству с нами в те последние годы.