– Что это? – спросил Азимов.

– Смерть Джайлса.

Он долго смотрел на меня, потом спросил необычно высоким голосом:

– Полиция заявляет, что он был убит?

– Нет, не полиция, я считаю, что он убит. Насколько мне известно, только я придерживаюсь такого мнения. И я пытаюсь найти доказательства, подтверждающие мое мнение. Я хотел бы поговорить с вами об этом.

– Со мной? Я уверен, что он не был убит. Бросьте вы эту идею, Дэрайес.

– Не могу, я подвел его позавчера и должен удостовериться, что это не способствовало его смерти.

– В таком случае, что я должен делать? Играть роль Уотсона?

– Только если я смогу играть роль Холмса, но, судя по тому, как развивались события в последние 24 часа, мне это не по плечу. Я просто хочу, чтобы вы помогли мне восстановить все, что произошло в период между моей последней встречей с Джайлсом и тем моментом, когда я увидел его мертвым.

– Как я могу помочь вам? Я видел его два дня назад, и то мельком, вот и все, если не считать надписывания автографов. И кроме того… – он задумался. – Я не горю желанием впутываться. Стоит стать свидетелем, и бог знает, сколько часов придется потратить с полицией и в суде, а у меня жесткие сроки в издательстве.

Когда он упомянул о жестких сроках, я вспомнил, что в его распоряжении самое большое три месяца, и мне пришло в голову, так сказать, подкупить его.

– Послушайте, – сказал я, – если окажется, что было совершено убийство, а я думаю, так оно и будет, вы можете получить уже готовый сюжет для вашего злосчастного детектива.

– Но тогда вы сами захотите написать его.

– Я? Ни за что. У меня есть более интересные занятия, чем писать глупые детективы. Вы его напишете.

(Обычная уловка писателей, которые недостаточно умны, чтобы писать хорошие детективы, – делать вид, что подобные произведения ниже их достоинства.

Айзек Азимов.

Не считаю нужным отвечать на это смехотворное заявление. Дэрайес Джаст.)

Я видел, что мысль Азимова быстро заработала в том направлении, где быстрота мысли – его специальность, а именно – конструирование книги.

– Я мог бы написать этот детектив так, чтобы рассказ от первого лица вели вы, а я был бы выведен как третье лицо.

– При условии, что вы не оклевещете меня.

– Мне придется написать, что ваш рост 5 футов 2 дюйма. Это будет самая интересная деталь.

– Пять футов пять дюймов, черт побери!

– В ботинках на высоких каблуках.

– Знаете что, делайте что хотите в рамках дозволенного, но дайте мне сперва просмотреть рукопись и обсудить ее с вами и, может быть, в отдельных местах сделать сноску в порядке разъяснения. И мы оба напишем в ней то, что сочтем нужным.

– Идет. Ознакомьте меня со всеми подробностями, и мы..

– Нет, ответил я резко. – Сейчас ничего не стану говорить. Нам сперва надо посмотреть, как это будет получаться. Пока же я хочу поговорить о том, что происходило, когда вы надписывали автографы.

– Ладно, спрашивайте. Что вы хотите об этом знать?

– Когда Джайлс пришел?

– Примерно без пяти одиннадцать. Я уже был на месте и ждал. Я считаю, что надо приходить рано. В самом деле, если люди так любезны, что…

– А кто его привел?

– Привел? – спросил Азимов с растерянным видом. – Его притащила какая-то женщина, которая позаботилась, чтобы он явился вовремя.

– Я никого не заметил.

– Ну, хорошо, а в каком он был настроении? – спросил я нетерпеливо. – Раздражен? Кричал?

– Я ничего не слышал. Возле меня толпилась сотня людей, и я был страшно занят. В последний момент появилась та маленькая женщина и стала извиняться.

– Да, знаю, – нетерпеливо прервал я. – Дальше.

– Поэтому Джайлс меня не слишком интересовал. Помнится, я обратил на него внимание, когда он уже сидел на другом конце возвышения, примерно в 10 футах слева от меня. Я крикнул: "Привет, Джайлс". Мне показалось, что он сердит, но у меня не было времени анализировать выражение его лица и мое впечатление. Читатели ждали моих автографов, и я должен был надписать и раздать 250 экземпляров "До золотого века", том II.

– Но в дальнейшем он поднял бучу?

– О, да. Этого я не пропустил. Прежде всего он перестал писать автографы, а это значило, что образовался затор. Ведь каждый, кто получал мой автограф, переходил к Джайлсу. Когда Джайлс перестал писать, очередь остановилась.

– Вы знали, что случилось?

– Я понял не сразу. Я спросил: "В чем дело?" – и кто-то из очереди сказал, что у мистера Дивора кончилась паста в ручке. А я сказал, что у меня есть запасная, готов был отдать, лишь бы очередь начала двигаться. Но кто-то другой дал ему ручку, и тут же в ней тоже кончилась паста…

– И в ней?

– Да, дважды за пять минут. Потом Нелли Гризуолд из "Хэкьюлиз Букс" прибежала с ручкой, и произошла некоторая неразбериха, но вскоре все уладилось.

– И что же Джайлс? Наверное, ругал меня?

– Я не слышал, чтобы он ругал вас. С какой стати?

– Черт знает, как это получилось, Айзек. Он дал мне номерок от гардероба, чтобы я взял там для него пакет с ручками, но я так и не забрал его.

– Теперь я понимаю, почему вы расстраиваетесь.

– В общем, Айзек, вы считаете, что шум был из-за того, что в ручках кончилась паста? Больше никаких причин?

– Насколько мне известно, нет.

– Я бы предпочел, чтобы причина была в другом, за что я не несу ответственности.

– Ничем не могу вам помочь. Я сказал вам все, что мне известно. Не гожусь в свидетели. Почему вы не спросите.. как бишь ее имя..

– Нелли Гризуолд?

– Нет, – он щелкнул пальцами, – Ненавижу, когда что-нибудь забываю. Всегда боюсь, что это признак приближающейся старости.

Я пытался помочь:

– Юнис? Но что она может знать?

– Да не Юнис, черт возьми! Ну, эта женщина, она ваш редактор тоже. Особа из "Призм Пресс", как же ее зовут?

– Тереза?

– Тереза Вэлиэр, ну, конечно.

– Какое она имеет к этому отношение? – удивился я.

Азимов встал.

– Она сидела рядом с Джайлсом, открывала каждую книгу на титульном листе и протягивала ему, чтобы он надписывал, – он выглядел огорченным. – Мне никто так не помогал. Пришлось самому находить нужный лист в каждой из 250 книг да еще надписывать.

8. Тереза Вэлиэр. 14.20

Издательство "Призм Пресс" находилось всего в двух кварталах от отеля. Почему бы не пройтись туда?

Когда я вошел в парадное, дверь лифта чуть не захлопнулась, но лифтер, хорошо меня знавший, успел открыть ее. Войдя в кабину лифта, я увидел Терезу.

Она приветствовала меня несколько менее громко и намного менее радостно, чем обычно, и едва я сказал:

– Терри, мне надо с вами поговорить, всего десять минут – насчет Джайлса, – как радостные нотки совсем исчезли.

Мы вышли на 11 этаже, и она вся в слезах промчалась мимо секретаря к себе в кабинет. Я быстро следовал за ней.

– Не хочу говорить о Джайлсе! – воскликнула она.

– Пожалуйста, всего несколько минут, – я закрыл дверь кабинета. – Успокойтесь, Тереза. Мне надо знать, что произошло.

– Что тут знать? Он упал и разбил голову, а я ненавижу, когда умирают знакомые мне люди, особенно, если я ненавидела их до того, как они умерли. У меня появляется отвратительное чувство вины.

Мне было ее жаль.

– Я спрашиваю вас о том, что произошло, когда он надписывал автографы. – И добавил с отчаянием: – Не плачьте, Тереза, не надо. Если вы поговорите со мной, вы поймете, что это моя вина, а не ваша.

– Ваша вина? Вы к этому не имели никакого отношения.

– Вы слышали, как Джайлс поминал меня, не правда ли?

Она подозрительно посмотрела на меня:

– Он вообще ничего не говорил о вас. Что вы имеете в виду?

– Пожалуйста, Тереза, расскажите мне, что там случилось, и тогда я объясню, что вашей вины в этом нет, и уйду.

– Еще несколько месяцев назад, – начала Тереза, – когда я договаривалась с Джайлсом, что он будет надписывать автографы на своей новой книге, я обещала помогать ему – раскрывать книги на нужной странице. Ему это понравилось. Ведь вы знаете, какой он.. был. Почувствовал себя важной персоной.